«А может, он владелец борделя, — продолжала неторопливо размышлять девушка. — Этого еще не хватало».

Тот, кажется, хихикнул и постучал пальцами-сардельками по своему уху.

Не к добру. Сразу видно, общаться хочет. Кто может быть хуже психа? Правильно, только общительный псих. Незнакомец, судя по всему, стоял перед ней уже довольно долгое время, а значит, серьезно настроился на разговор, поэтому лучше выслушать, что он скажет, и послать его подальше, не растягивая сомнительное удовольствие.

Настя сняла наушники плеера и устало взглянула на странного типа. Глаза болели, голова раскалывалась, а к горлу подступала тошнота. На редкость мерзостный вечер! Хуже и быть не может!

— Благодарю вас, юная леди, что уделили старому уроду толику вашего драгоценного внимания, — чуть гнусаво выдал отвратительный незнакомец и хихикнул.

Настя моргнула, не зная, что и ответить на это. Обхватив себя руками и стуча зубами от холода, она сидела на бордюре и удивленно пялилась на незнакомца.

— Ах! — Пухлая ручка прижалась к пиджаку где-то на уровне сердца. — Прошу вас, милая барышня, не затрудняйте себя отрицанием того воистину печального факта, что перед вами находится, увы, уже немолодой и лишенный свежего очарования юности тип!

Настя вовсе не собиралась говорить ничего подобного. Забавный уродец, несомненно, был стар. Наверное, лет сорок, а может, даже пятьдесят.

— И простите меня за назойливость, — продолжал он, ничуть не смутившись, — но звон вашего разбитого сердца был слышен аж на том конце улицы, — субъект махнул куда-то рукой, — я просто не мог пройти мимо очаровательной девушки, пребывающей в состоянии такого огромного и всеохватывающего горя!.. Кстати, знаете, — произнес он уже совсем другим тоном, — что сильные эмоции всегда выделяют человека из толпы и привлекают к нему внимание либо добрых волшебников, либо злобных негодяев!

— И вы, конечно, добрый волшебник, — вздохнула Настя, догадавшаяся, что чудаковатый мужик примется ее утешать.

— Кто? Я? — Он даже подскочил и снова захихикал, как будто услышал весьма смешную шутку. — Ничуть не бывало! А что, похож? Может, вы, милая барышня, так и представляли себе добрых волшебников?

Он попытался принять чинный вид и даже надул от усердия щеки.

— Нет, не похожи. Говорите, что вам нужно, у меня мало времени! — рявкнула Настя, совершенно дезориентированная его поведением. Вообще-то, она была доброй домашней девочкой, но события сегодняшнего дня и странное поведение незнакомца вывели ее из состояния равновесия.

— А жаль, было бы забавно, — расстроился тип, но тут же снова заулыбался. — Да-да, милочка, вы совершенно правы! Дело — прежде всего! Правильно ли я понял, что ваше нежное сердечко пострадало от несчастной любви и все вокруг кажется вам ненужным и бессмысленным? Как там говорится? Ага! «Не умеешь летать — так зачем же, скажи, тебе небо?»

Неужели сумасшедший уродец тоже слышал его песни?!

— Откуда вы это знаете? — спросила Настя, пытаясь размять онемевшие ноги.

— Ну как же, как же! Такой очаровательный молодой человек! Просто переодетый принц!

«Господи! Ну точно больной на всю голову! Наверное, видел меня в переходе… Какой ужас! А вдруг ему тоже нравится тот мальчик?.. Ну бывают же извращенцы…» Девушка поморщилась.

— Нет-нет, не бойтесь! Я вовсе вам не соперник! — поспешил добавить незнакомец, будто прочитав ее мысли. — Напротив, я могу предложить вам нечто, благодаря чему вы, милочка, сможете завоевать сердце объекта ваших нежных девичьих грез!

— В обмен на свою бессмертную душу, — буркнула Настя, опустив голову на колени.

Чокнутый, определенно чокнутый. И что с ним вообще разговаривать?!

— Озорница! — воскликнул незнакомец, отчего-то придя в полный восторг. — Ах, до чего же образованная и утонченная барышня! Так польстить старику!.. Простите, милая, я очень чувствителен. Можно сказать, сентиментален, как изношенная галоша! — Он громко высморкался.

Настя никогда не слышала о том, что изношенная галоша проявляет хоть каплю сентиментальности, но весь спектакль уже начал ей надоедать, поэтому она встала, разминая затекшие ноги, и собралась уже идти прочь, но незнакомец остановил ее:

— Не гневайтесь на старика! Разве я не понимаю, что у вас и вправду сердце разрывается от боли и вы, милая, уже который час бродите по улицам, думая, броситься ли вам с моста или покончить счеты с пустой жизнью с помощью, так сказать, современных средств, именуемых автомобилями? «Я сотку себе крылья из звезд и зари»… ну и прочее хлюпанье.

Прозвучавшие из чужих уст ее собственные мысли обрушились на Настю, словно груда камней. Все верно. Чувство реальности уже давно плыло, а теперь его последние остатки помахали ей ручкой и укатили в неизвестном направлении.

«Все понятно! — догадалась Настя. — Я просто сошла с ума! Никакого незнакомца в полосатом костюме нет. И ботинок с пуговицами, и идиотского платка в горошек! Я просто стою посреди улицы и разговариваю сама с собой».

— Отличная версия! — похвалил воображаемый собеседник. — Только зачем же так о моем любимом платке?

Настя огляделась. Улица, как назло, была пуста. Обычный «спальный район». Редкие фонари, темные силуэты деревьев, высокие дома, равнодушный бледный свет чужих окон… И кроме них двоих — ни души… Если что, некого даже позвать на помощь.

— Кто вы? — спросила она прямо, вновь оборачиваясь к незнакомцу.

Он отступил на шаг. Выпрямился — и вдруг как будто действительно стал выше и тоньше, — поправил шейный платок, тщательно откашлялся, как оратор, перед тем как произнести длинную речь.

— «Часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла…» — произнес он наконец с гордостью и тут же, снизив пафос, краем глаза покосился на девушку, чтобы убедиться, что произвел на нее впечатление. — Я — верный сын ночи и уродливый шрам на лице человеческого общества. Я вампир! Кровосос! Носферату, если вам привычней такое определение. И я к вашим услугам, юная леди! — неожиданно закончил чудак и поклонился.

— Кто? — переспросила Настя. В ее воображении тут же возник образ вампира — худощавая фигура, облаченная в черный плащ с кровавым подбоем, бледное, как лист бумаги, лицо с горящими, словно уголья адского пламени, глазами, небрежно падающая на пергаментный лоб прядь черных, смоляных волос.

— Э, да вас, барышня, понесло! — укоризненно покачал головой новоявленный вампир. — Откуда вы только такой ереси понахватались! По-вашему, все вампиры — эдакие демонические красавцы?! А знаете… Только тсс! Никому не говорите! — Он приложил палец к губам и огляделся в поисках потенциальных шпионов, а затем доверительно прошептал:

— Я вот просто уверен, что наши сами платят газетчикам, чтобы те создавали им привлекательный роковой образ. Вот на это и идет вся вампирская казна, в то время как большая часть рядовых вампиров прозябает в нечеловеческих! — он подчеркнул это слово, укоризненно подняв в небо палец, — условиях. Сырые подвалы, полуразвалившиеся гробы… Думаете, это полезно для старых костей? А обилие химии и некачественное питание? Все это, милая, напрямую, да, напрямую влияет на продолжительность жизни современного вампира. Мы стоим на грани вымирания, а они, видите ли, создают идеальный образ — еще бы блестками натерлись и организовали какое-нибудь шоу, чтобы окончательно превратить благородную идею вампира в низкую пародию!

Настя смотрела на него во все глаза. Открытое представление театра абсурда, никак не иначе!

— Ладно, — махнул рукой ненормальный, и фигура его снова приняла прежние габариты, — это и вправду вам, милейшая, неинтересно. Вам интересно добиться внимания объекта вашего обожания, и я, как и обещал, могу помочь в этом. Как говорится, если хочешь привлечь внимание человека — поднимись выше его!

С этими словами плотный господин немного приподнялся над землей — просто взял и повис в воздухе — и воззрился на девушку, видимо, в ожидании аплодисментов. По крайней мере, ей так показалось, и она даже пару раз хлопнула в ладоши. Как ни странно, беседа.