Сейчас Катрин интересовало иное. Она не без труда отодвинула с пути вонючего мясника…

Воришка застыл на куче скользких отбросов, прижавшись к рыночной стене спиной. Босые ступни по щиколотку увязли в месиве гниющих фруктов, свекольной ботвы и рыбьих костей. Незавидное место для финальной схватки. То, что мальчишка не собирался смиренно отдавать свою жизнь, было очевидно. Узкий нож был зажат обратным хватом в опущенной руке. Держал сопляк своё жалкое оружие достаточно умело. Не пугал, действительно собирался кому-нибудь пустить кровь перед собственной смертью…

Рыночный люд тоже почувствовал настрой загнанного в угол крысеныша. Никто не стремился первым лезть на помойную кучу и рисковать накоротке познакомиться с узким, на вид весьма острым, лезвием.

Вперед протолкался горшечник, вооруженный тележной осью:

— Попался, фитиль гнойный! Я тебя на шкуры продам, щенок ссыкучий! Твоя мать и твои свинячьи сестры за всю поганую жизнь своими плоскими бурдюками столько не заработали, на сколько ты мне сейчас товару испортил. Сгниешь в ошейнике!

— Сам мне наденешь? — воришка оскалился. Солидная часть зубов у него отсутствовала, но и с этим изъяном гримаса выглядела крайне впечатляющей.

— Огрызок лягушачий! — выругался горшечник, невольно отшатнувшись.

Загнанный вор был страшен. Сквозь его спутанные серые волосы яростно сверкал единственный глаз. Второе око было выбито ударом чего-то жутко тяжелого и корявого. Словно сучковатым бревном-дубиной врезали. Бесформенные шрамы ветвились по левой стороне физиономии, щека зияла отвратительными дырами и вмятинами. Обрывок губы обнажал сломанные пеньки зубов, нос походил на смятую картофелину. На левый глаз — вернее, на красную дыру на его месте, — вообще смотреть было невозможно.

Горшечник был прав, этакую рожу не рискнут приставить и дерьмо таскать. Даже бесплатно. Кому такой полударк кошмарно-уникальный в ошейнике нужен?

— Обсосок никчемный, — прорычал лишившийся последних надежд на возмещение убытков горшечник. — Бейте его люди всмерть, хоть одной вороватой крысой меньше будет!

Камни и палки полетели в скорчившуюся на отбросах жертву. От нескольких камней парень умудрился увернуться. Потом чурбан попал ему в плечо, комок навоза угодил в ухо. Мальчишка молчал.

— Стоп! — заорала Катрин. — Почему без суда?! Порядка не знаете, недодраная гильдия?! Самоуправство учиняете? Где стража?

— Какая еще стража? — завопил взбешенный лавочник, — Дармоеды! Мы сами себе стража! И не лезьте не в свое дело, леди. Еще штаны, извиняюсь, натянула, а туда же, законы соблюдать. Забьем ублюдка свинячьего, да и дело с концом!

Ему ответили одобрительным воем и свистом. Град камней возобновился.

— Стоять! Молчать! — Катрин орала так, что у самой уши закладывало. — Суд вам не нужен?! Вот значит как?! Кто здесь себя городской властью считает? Может вам и королевская власть надоела?! Кто властью недоволен? А ну, вперед вышли! Возомнили себе, торгаши грошовые, быдловатая коммерция! Власть им не нужна, а стража для них вообще дармоеды! Бунтовать вздумали?! Анархисты! Где стража?!

Пыл толпы несколько поугас.

— Чего, девка, лезешь? — прорычал горшечник. — Понаехали тут…

— Пасть захлопнул! С благородной леди разговариваешь, керамист малокультурный. В 'обезьяннике' париться захотел, спекулянтова рожа?!

Малопонятные выражения, как всегда, произвели должное впечатление, и толпа начала редеть. К центру событий проталкивались трое стражников.

— Так, свидетели сюда, — провозгласила Катрин. — Сейчас показания записывать будем…

В пределах досягаемости моментально остался один горшечник да еще какой-то старикан-тугодум.

Катрин шагнула к помойке:

— Ножик живо отдал…

Мальчишка взглянул на стражников за спиной незнакомки. Катрин чувствовала, как воришка пересиливает себя. Наконец, парень с усилием выдернул ступню из чавкнувшей гадости, шагнул навстречу. Катрин пристально смотрела в его единственный глаз. На миг показалось, что сейчас некая самоуверенная особа схлопочет полосующий удар по запястью, потом щенок нырнет под руку и…

Парень крутанул нож в пальцах и вложил в руку девушки рукоятью вперед. Блин, джентльмен, однако. Культура из здешнего ворья так и прет.

— Пошли, воняет здесь, — буркнула Катрин.

Стражники ухватили мальчишку за локти, и процессия двинулась к рыночным воротам. Горшечник угрюмо смотрел им вслед. Участвовать в дальнейших следственных мероприятиях он явно не рвался.

«Черт знает, где у них тут участок, околоток или как оно там называется», — озабоченно подумала Катрин.

— Стойте, добрые воины, — девушка улыбнулась настороженным блюстителям порядка. — Я леди Мезо. Следую с отрядом в Глор к штабу Флота. Лорду Найти в скором будущем весьма пригодятся прыткие уродцы. Даю за крысенка «корону». Он хоть и мелкий, но для нужд Флота пойдет.

— Э, «короны» маловато будет, — заметил сутулый страж порядка.

Высокий стражник бросил на товарища выразительный взгляд и спросил:

— На что лорду Найти такие ублюдки? Сопляк отвратнее заморского аванка. И ворюга отчаянный.

— Формируется особый отряд по борьбе с чешуйчатыми аквалангистами. Говорят, эти южные дарки жуткие эстеты и жрут уродов крайне неохотно. За Ортопедическими островами тот особый отряд пойдет на головных кораблях. Кем-то придется жертвовать для общего успеха, — доверительным тоном пояснила Катрин.

Стражники переглянулись.

— Не знаю, миледи. Порядок должен быть. На рынке-то ведь по-иному нельзя, потому как…

— Про рыночные отношения все знаю, — заверила Катрин. — Две «короны». Больше не могу, иначе мне сводную ведомость не подпишут. Не хотите — забирайте этого сукиного сына и возитесь с ним сами.

— Ну, если исключительно для вас, леди, и для самого лорда Найти, — пробормотал стражник, оглядываясь. — Руки уроду-то связать?

— А как же, — презрительно усмехнулась Катрин, — полагаете, я сама пачкаться буду?

— Шагай, шагай, — пробурчала Катрин. — В бега еще рано пускаться. Люди смотрят. Вообще-то, я желаю с тобой поболтать без помех. Желательно у моря. Под поэтичный плеск волн. Знаешь подходящее местечко?

Парень кивнул.

— Немой, что ли? — поинтересовалась Катрин.

— Немой, слепой и весьма тупой, — зло прошепелявил пленник.

— Я так и поняла, — кивнула шпионка.

Вышли к морю где-то за портом. На песке покоились скелеты дряхлых драккаров. Крепко воняло водорослями и смолой.

Катрин разрезала веревки на руках пленника:

— Лезь в воду и мойся, вонючка. Меня можешь не стесняться.

Стесняться одноглазый воришка и не думал. Сбросил тряпье, залез в воду.

Волны накатывали спокойной чередой. Катрин жмурилась на солнце и думала, что урка уже не ребенок. Ростом не задался, а так вполне уже юноша. Не очень откормленный, правда. Мылся одноглазый тщательно, используя вместо мочалки пучок водорослей. Кроме изуродованного лица у красавца имелся длинный шрам на спине и отметины на левой ноге. Ну, и изобилие свежих, и не очень, синяков и ссадин. Бурная жизнь у парня.

Мальчишка, все так же молча, собрал свои тряпки, прополоскал в волнах, осторожно выжал. Натянул на себя мокрое и выжидающе встал над Катрин.

— Другое дело, — одобрила девушка, — а то несло как от дохлого козла.

— Да, запашок на любителя, на помойку меня загоняют не часто, — пробормотал парень. — Благородная леди желает возлечь со мной?

Катрин приподняла бровь:

— Готов надменно и гордо отказать леди?

— Чего там, привередничать не буду — в некотором замешательстве парень неловко причесал пятерней мокрые волосы. Лучше бы он этого не делал, — левая сторона изуродованного лица открылась. — Миледи весьма хороша собой.

— Благодарю. Но мне столь непомерные жертвы пока не нужны. Вообще-то, и как часто дамы подряжают тебя на подобную работенку? — Катрин с трудом оторвала взгляд от красной воспаленной глазницы.