Ну, а далее я обратил внимание уже на куда более знакомый и привычный советский период, начав посылать предупреждения вождям и учителям. Тут, конечно, было проще, подозрений я не вызывал, а адреса, на которые посылать подобные письма, тоже предварительно узнал, да и пишущая машинка у меня сохранилась (не посылать же, право слово, Сталину распечатку на принтере?). Да и почтовых отделений тогда в родном городе уже было куда больше, так что риск повториться и попасться при этом практически исчезал. Короче, в разные годы я отправил 20 посланий: 1 – Ленину, 1 – Кирову, 3 – Сталину, 1 – Маленкову, 2 – Хрущеву, 3 – Брежневу, 3 – Андропову, 1 – Черненко, 2 – Горбачеву и 3 – Ельцину. Потом, по архивам 2000-х, пытался проверять хоть какую-то возможную реакцию – и снова ничего. Реальность меняться почему-то упорно не желала, и не было даже намеков на то, что кто-то эти мои письма просто подшил к делу, а не то что «принял к сведению». Единственное, что нашлось в документах: раза четыре, в разные периоды, «бравы ребятушки» из местного ОГПУ-НКВД-КГБ допрашивали краснобельских почтовых служащих. На предмет особых примет лиц, отправлявших в столицу нашей родины почтовые отправления и использовавших при этом поддельные паспорта.

Поскольку эти кампании по времени совпали с отправкой моих пророческих предупреждений, я решил, что речь тут, скорее всего, шла обо мне. Ну, и еще в 1998 году я наткнулся на ироничную публикацию в одной очень «желтой» газетенке. Где со ссылкой на ныне покойного В. Черномырдина было написано, что якобы еще в начале 1992 года в администрации Б. Ельцина получили некое письмо, где предсказывались события 1993 года, война в Чечне, дефолт и еще много чего. Но Борис Николаевич то ли якобы не воспринял его всерьез, то ли ему вообще не стали об этом письме докладывать – побоялись монаршьего гнева (если «монарх» был в тот момент трезв и адекватен). Понятно, что если письма эти до кого-то и доходили, то, скорее всего, читали их какие-нибудь третьестепенные мелкие сошки из наших партийных канцелярий или карательных органов. Ну и, видимо, считали эти послания чем-то, проходящим по категории «Творчество душевнобольных». И реагировали, видимо, соответственно. Я же не доктор Зорге по кличке Рамзай, чтобы мои писульки лично Иосиф Виссарионыч читал (кстати, и Рамзаю вожди тоже, честно говоря, не очень-то верили, пометки Сталина на его донесениях с предложениями послать в жопу подобного информатора все помнят).

А что еще в моем случае можно было реально сделать? Не только просто писать, но и лично ходить по инстанциям? Доехать до Москвы, с моими своеобразными и неполными представлениями о прошлом, неправильными речью и поведением и откровенно фальшивыми документами? Доехав (если повезет), какое-то время обретаться там и дойти, к примеру, до секретариата ЦК или приемной Верховного Совета СССР. Ну, и максимум, чего тут можно было добиться (если проделать это при жизни Сталина, разумеется), – аудиенции, скажем, с дедушкой Калининым или кем-то из его заместителей вроде Шверника. Да даже при попытке записаться на прием в краснобельском горкоме или обкоме мои липовые документы тут же бы определили как поддельные, что тут о Москве говорить! Да и кто я такой, чтобы меня там воспринимали всерьез? При их-то полном безверии и одновременной безоговорочной вере в ложные идеалы?

В любом случае меня с моими пророчествами сразу бы упекли в дурдом, и весь разговор. Это если повезет. В общем, я осознал, что для изменения истории моих мощностей явно не хватало. Невозможно кого-то в чем-то убедить, если у тебя нет реальных доказательств. Я-то знаю, что ждет их всех в будущем, но люди прошлого об этом не знают. Да и пророчества из XXI века в XX выходят в основном плохие. Кому понравится, если ему предскажут мировую войну и двадцать с лишним миллионов трупов? А если рассказать им про дальнейшее, то что будет после 1945 года? Или не поймут, или вообще на кол посадят… Нет, черт его знает, конечно.

Может, стоило поискать какие-то «обходные пути». Но для этого все равно надо было как минимум полностью легализоваться на каком-то из временных отрезков. А значит – пожить там хотя бы несколько месяцев или лет. Как уже было сказано выше – с липовыми документами, минимумом средств, в предельно непривычной среде, да еще и при всеобщей подозрительности. Не было у меня желания убивать свою жизнь на убеждение державных маловеров. Ибо, проторчав в другом времени несколько лет, отнюдь не помолодеешь, даже если здесь твоих похождений никто попросту не заметит. Раз вожди не хотят читать то, что написано пером, – бог им судья.

Потому далее я использовал портал уже в основном чисто утилитарно. Например, покупал в 1970-1980-х годах золотые украшения и продавал их в нашем времени. Только не так откровенно глупо, как показано в известном фильме «Стрелец Неприкаянный», – номера на деньгах и год выпуска купюр я сверял. Да и не в таких масштабах – у меня все-таки старых советских наличных был не чемодан. Ну, опять-таки с валютой химичил, покупал-продавал по наиболее выгодному курсу, но опять-таки чисто для себя и немного. Поскольку не было желания влезать в долги или впутывать в мои темные делишки кого-то еще. Ну, а потом, уже после Аншлюса, портал по-настоящему пригодился мне для дел сопротивления. С оружием у нас тогда, поначалу, было швах, но валютой разжиться проблем не было.

Поэтому я отправлялся в начало 1990-х, когда АКМС у нужных людей стоил как шарповский двухкассетник, а АКС-74 чуть дороже. Конечно, тогдашние лихие дельцы могли запросто подсунуть и спаленный в каких-нибудь бандитских разборках и «заказниках» ствол, но для нас это роли не играло. Тогда вообще все продавалось, что покупалось. Причем недорого. У нас в Краснобельске в те времена было вертолетное училище, руководство которого чуть позднее село в полом составе – продавали одновременно и айзерам, и еразам не только автоматы и патроны, но и исправные Ми-8 с комплектами запчастей и ракетным боезапасом. Причем сели не потому, что попались, а потому что вовремя не поделились с кем надо.

Я тогда, чисто для отмазки, сделал себе практически настоящее удостоверение офицера-снабженца приднестровской гвардии (поскольку на чечена я мордой не похожу), и в большинстве случаев обходилось без лишних вопросов. Короче, переправил я через портал более трех сотен стволов стрелкового оружия, несколько сотен гранатометов, туеву хучу боеприпасов, разнообразных мин и взрывчатки. Даже несколько ПЗРК надыбал по случаю. То-то ОВСовские особисты тогда страшно удивлялись – не иначе «эти бандиты» (мы то есть) нашли где-то старые советские склады с мобилизационными запасами на случай ядерной войны с НАТО. Сколько они времени, сил, денег и крови вбухали в поиски этих несуществующих складов – отдельный разговор…

Но на фоне нынешних глобальных бед это все были мелочи. А теперь у меня впервые есть шанс. Если не изменить, то спасти, хотя бы кого-то. Правда, отнюдь не факт, что и в этот раз все сложится удачно. Но надо попробовать, все равно выбора нет. Вот только год и число надо вспомнить…

– Ни черта они сегодня опять, похоже, не найдут, – сказал, зевая, Андрюха Беленький глухопростуженным голосом киношного Дарта Бейдера. – Вот помяни мое слово!

– А нам-то что, – ответил я. – Нас пока что время не поджимает. А всякого старого военного и военно-морского железа на здешнем дне просто до неприлично много. Тут же вообще можно полжизни нырять без особого видимого эффекта. Так что чем нервничать, лучше пользуйся ситуацией и наслаждайся. Все-таки здесь практически курорт, побережье Бискайского залива у самых подошв твоих стоптанных «вьетнамок» плещется. Когда ты или я еще сюда попадем?