Да, подобное определение идеально ей подходит. Вроде бы ничего нет ни в завораживающих карих глазах, ни в броской одежде, ни в чарующих алых губах. И все же… Впрочем, Алексу больше по вкусу иные женщины, как, например, Гвен.

Его невеста была невысокого роста. Настоящая леди. У нее тихий голос и мягкие манеры. Она предпочитала носить одежду нежных, пастельных тонов, что удивительным образом гармонировало с ее белой кожей, голубыми глазами и светлыми волосами. Гвен воплощала в себе все то, что искал в женщинах Алекс.

Но она, не явившись в назначенный срок к алтарю, сбежала со смазливым парнем по имени Лэнс.

— Вас одолевают печальные мысли?

Алекс встрепенулся.

— Простите?

Огромные карие глаза изучали Алекса внимательно, словно полицейский, обыскивающий подозреваемого.

— Я вовсе не хочу показаться нахальной, но у вас такое выражение лица, будто вы держите на плечах тяжесть всего земного шара. Что-то стряслось?

Да, стряслось. Ему очень плохо. Но Алекс совершенно не мог понять, как можно задавать такой нескромный вопрос незнакомому человеку. И он не знал, что на него ответить.

Похоже, его молчание воодушевило незнакомку. На ее губах заиграла мягкая теплая улыбка, а глаза вспыхнули яркими искорками. Перегнувшись через стол, девушка протянула руку, и от вида соблазнительного изгиба шеи во рту у Алекса стало сухо, словно в пустыне.

— Меня зовут Риган. Риган Стюарт. По-моему, я вас уже где-то видела. Вы случайно не преподаете в колледже?

— Нет. Точнее, я действительно учитель, но я преподаю в школе, а не в колледже…

— И я тоже преподаватель. Наверное, мы с вами встречались в библиотеке колледжа. Я — ассистент профессора. А вас зовут?..

— Алекс Бреннан.

Ему совершенно не хотелось называть себя, еще меньше — пожимать протянутую руку, но, похоже, было невозможно избежать и того, и другого, не показавшись невоспитанным. Девушка решительно стиснула его руку. Ее мягкая кожа была теплее солнечного света.

Риган быстро отпустила руку Алекса, но его сердце уже понеслось с бешеной скоростью по какой-то скользкой незнакомой дороге. В свои тридцать четыре года он прекрасно представлял себе, что такое половые гормоны, но одно дело — обратить внимание на привлекательную женщину, и совсем другое — моментально вспыхнуть. Он любил Гвен. Она всегда пробуждала в нем нежные, приятные чувства — но никогда ничего похожего на это странное обжигающее половое влечение.

Алексу почему-то сразу же стало стыдно. Занервничав, он поспешно сунул руки в карманы, надеясь, что Риган не заметила его смущения.

А она с прежним дружелюбием продолжала:

— Рада познакомиться с вами, Алекс. Я крайне редко встречаю кого-нибудь в отделе мифов и легенд. Вы готовитесь к занятиям?

— Да. Извините, у меня очень много дел.

Слава Богу, Риган замолчала и склонилась над книгой. Алекс в свою очередь сделал то же самое. Зашелестели переворачиваемые страницы. В открытое окно ворвался пахнущий весной ветерок. Наступили тишина и спокойствие.

Так продолжалось минуты две.

— Вам нравится быть учителем?

Проклятье, это все равно что пытаться сосредоточиться, когда рядом ревет пожарная сирена! Ну почему ей вздумалось доводить именно его?.. Однако нельзя же проигнорировать ее вопрос…

— Да, мне нравится быть учителем, — коротко ответил он.

Алекс постоянно выслушивал нарекания по поводу выбора карьеры — особенно от своего брата Мерла. Семейство Бреннан издавна обосновалось в Силвертри, но учителей у них в роду никогда не было, и никто из близких Алекса не мог понять, какого черта тот подался в учителя.

— И мне тоже. Очень люблю работать с молодежью. Просто не могу себе представить, чем бы я еще занималась… — Риган возбужденно подалась вперед, снова соблазнительно выгнув шею. — Знаете, вы пробудили во мне любопытство. Я вижу, вы подобрали книги о замке Камелот, о короле Артуре… Но, по-моему, вы сказали, что преподаете историю?

— Да. Сейчас мы проходим Средние века, и, знаете, ребят не очень-то волнует битва при Гастингсе…

— Всецело на их стороне! — Ее глаза вспыхнули насмешливым огнем. — Полностью согласна, что легенды о рыцарях «Круглого стола» гораздо увлекательнее.

—  Все что угодноувлекательнее истории Средних веков. И я вовсе не пытаюсь заставить детей учить легенды о рыцарях «Круглого стола». Но просто половина наших нынешних представлений о равенстве и демократии происходит из идеалов, возникших в те времена…

Алекс нахмурился, вдруг осознав, что помимо своей воли втягивается в разговор.

Риган же чувствовала себя совершенно непринужденно, будто они были старые друзья.

— Да, в детстве я прочла все легенды «Круглого стола» на одном дыхании. В героев я не очень-то верю, но Артур, по-моему, хороший парень. Жаль, что он оказался совершенно неприспособленным к жизни.

— Неприспособленным к жизни?

— Ага. Конечно, идеалы — это великолепно, но он ни капельки не разбирался в людях. Я хочу сказать, вы только посмотрите, кого он выбрал в друзья! Артур верил Ланселоту — а тот прямо из-под носа увел у него жену. Он любил Гвеневру — наиглупейшую женщину всех времен и народов. Ей вскружил голову какой-то юнец с длинным мечом и в рейтузах в обтяжку. Если бы у нее были мозги, она поняла бы, что Артур более достойный мужчина.

Она что, догадалась, что вопросы о женщинах, ушедших к другим мужчинам, больное место Алекса? Как и рассказы о размерах мечей этих мужчин… Не имея ни малейшего желания обсуждать все это с незнакомым человеком, он тем не менее уже не смог промолчать.

— По-моему, вы ошибаетесь, — произнес Алекс, — Артур поступил правильно. Он просто признал тот факт, что любовь не выбираешь. И он никогда не винил ни Ланселота, ни Гвеневру за то, что те остались верными своему чувству.

— Ерунда! Не пытайтесь убедить меня, что вы действительно верите во весь этот вздор.

— Вздор?

Риган улыбнулась, и Алекс увидел, как сверкнули ослепительной белизной ее зубы. А карие глаза продолжали внимательно изучать его. Алекс понятия не имел, зачем. Ничего необычного он из себя не представлял. Шесть футов роста, голубые глаза, темные волосы. К тому же он носил бороду — чтобы часто не бриться. Ну что можно найти привлекательного в его внешности? Тем более такой яркой девушке, как Риган?

Однако та еще сильнее подалась вперед — похоже, разговор с Алексом увлек ее.

— Знаете, мне никогда не приходилось разбирать на уроках короля Артура, — доверительно сказала она, — но, к вашему сведению, вы не единственный, кто занимается мифами и легендами. В этом семестре я в трех группах читаю курс о сказках.

— О сказках? — машинально повторил Алекс.

— Да, о сказках для взрослых. Для женщин. Другими словами, обо всем том вздоре, что мы выискиваем в истории… о рыцарях в сверкающих доспехах, о счастливых развязках, о героях… Обо всей этой занимательной чуши.

— Вы считаете, герои — это чушь?

— Я случайно задела за больное?

Да нет же! С какой стати! Они совершенно незнакомые люди! Просто Алекс счел себя обязанным вежливо поправить вопиющее заблуждение Риган.

— Вы не верите в героизм? Не верите в то, что главная задача учителя — прививать подрастающему поколению любовь к вечным ценностям?

— Да нет же, это все верно. Но я считаю, что женщин веками обманывали, рассказывая им сказки про благородных рыцарей в сверкающих доспехах, а таких, оказывается, и в природе нет. Прекрасный пример тому — Гвеневра. Возможно, Ланселот неплохо смотрелся в рейтузах в обтяжку, но он предал лучшего друга и к тому же прикарманил чужую женщину. Гвеневра втюрилась в обыкновенного проходимца, строившего из себя героя…

— Простите, но у вас какой-то однобокий и несколько извращенный подход к этому вопросу…

— А вам стало намного лучше, — перебила его Риган. — Вон как лицо порозовело и в глазах жизнь зажглась. Когда я подсела к вам, вы выглядели так, словно только что потеряли лучшего друга.

— Так оно и есть.