— Не имеет значения.

— Олин нажаловался на меня, так?

Дэмьен поднял подбородок:

— В его обязанности входит информировать меня обо всем, что происходит.

Она вздохнула. Бедный парень. Не следовало ставить Олина в такое неловкое положение.

— Не сердись на него. Я попросила его подвезти меня, сказала, что это вопрос жизни и смерти.

— Какова бы ни была причина, он сделал ошибку, и он уволен.

Сочтя эту тему закрытой, Дэмьен наклонился и сдернул непромокаемый брезент, покрывавший пол. Тэсс наклонилась рядом, ее нога слегка заныла от этого движения. Он посмотрел на нее.

— Полы великолепны.

Когда до Тэсс дошел смысл ранее сказанного, ее бросило в жар, несмотря на то, что по спине пробежал холодок. Однако она не подала виду и легким игривым голосом спросила:

— Ты ведь не собираешься увольнять его, да?

Взгляд его синих глаз смягчился, и он слегка пожал плечами:

— Нет. Но следовало бы.

— Спасибо. — Она присела.

Дэмьен прошел и опустился на корточки среди тканей, ведер и краски. Он казался слишком красивым и безупречным на фоне всего этого.

— Ты только не исчезай больше, Тэсс. Я просил тебя оставаться в...

— Пожалуйста, Дэмьен, — она предостерегающе подняла руку, чтобы не дать ему договорить. — Я не твоя пленница, а ты не мой господин.

— Речь не о том, чтобы держать тебя в заточении.

— О чем же тогда?

— О твоей безопасности, черт возьми!

Она вздохнула:

— Это был один несчастный случай. Этого не произойдет снова.

Его глаза зажглись.

— Правильно, этого не произойдет, потому что ты возвращаешься со мной.

— Нет, — сказала она твердо.

— Нет?

Он выглядел настолько потрясенным, настолько раздраженным, она не могла не рассмеяться.

— Знаю, тебе неприятно это слышать, — произнесла она, слегка успокоившись. — Уверена, что ты не часто слышишь подобное.

— Тэсс...

— Мне тут нравится. Я чувствую себя комфортно в этом доме.

— То есть в моем доме тебе не комфортно? — нахмурясь, спросил он.

Она вздохнула. Неужели он ничего не понял?

— Дэмьен, я не могу оставаться там... с тобой.

Он иронично усмехнулся:

— Боишься того, что было вчера вечером?

— Откровенно говоря, да.

Он взял ее за руку, потом наклонился и прикоснулся губами к ладони.

— Милая, не имеет значения, где мы. В том доме или в этом.

— Значит, зачем противиться? Ты это хочешь сказать?

Она ощутила его горячее дыхание на запястье и почувствовала себя слабой. Определенно, он все еще помнил, какие места у нее самые чувствительные.

— Почему бы не дать себе волю, Тэсс?

— Я уже сделала это однажды, и все оказалось... оказалось не таким, как мне представлялось.

Он свел брови:

— О чем ты говоришь? О себе и Генри?

Она кивнула.

— Хочешь рассказать мне, что случилось?

— А тебе надо знать об этом, чтобы использовать все против меня?

Он ничего не сказал. Не согласился и не возразил.

Она выдернула руку и покачала головой:

— Я права, да? В тебе есть нечто, что заставляет причинить мне боль?

Тишина была ответом на ее вопрос. Дэмьен долго смотрел на нее, наконец сказал:

— Если я буду честен с тобой, то могу ли я рассчитывать на то же самое от тебя?

Она запаниковала. Насколько честной она может себе позволить быть с ним?

Но пока эти вопросы кружили в ее мозгу, Тэсс, взглянув на него, кивнула.

— Да, я хочу причинить тебе боль, — тихо проговорил он. — Чтобы ты хотя бы частично имела представление о том, что чувствовал я, когда ты уехала. Даже после того, как мы будем вместе, даже когда займемся любовью — и ты и я знаем, что это случится, — я все еще буду хотеть причинить тебе боль, потому что я — негодяй, злодей. — Он потянулся и коснулся ее лица кончиками пальцев. — Когда ты уехала, я стал кем-то другим — машиной, человеком без души.

Его слова ножом врезались в ее сердце. Шесть лет назад она оставила человека, которого любила, погнавшись за призрачным счастьем. Ошибка стоила ей очень дорого. Теперь пришла ее очередь сказать ему правду, и он ждал. Тэсс знала, что не откроет ему всего, но Дэмьен имел право услышать ровно столько, сколько она хотела рассказать.

— Мой брак был самообманом. — Она заметила удивление на его лице, но продолжала: — Я мечтала жить счастливо, иметь прекрасную семью. Генри обещал это, и я поверила. Когда мы познакомились друг с другом в колледже, это был простой и милый человек, но через неделю после свадьбы он показал свое истинное лицо.

— И каким он оказался? — мягко спросил Дэмьен.

Она сглотнула ком в горле:

— Скупое, манипулирующее людьми чудовище.

Дэмьен ничего не сказал, просто уставился на нее.

— Ты думаешь, я получила по заслугам, верно?

Он встал, протянул ей руку:

— Подвинься, Тэсс.

— Генри убил во мне веру и надежду.

Тэсс внезапно почувствовала усталость. Она протянула Дэмьену руку и встала на ноги.

— Ты думаешь, что я заслужила это... — снова начала было она.

Но Дэмьен явно не собирался продолжать разговор.

— Возьми свои вещи, — сказал он. — Мы возвращаемся домой.

Дэмьен сидел на табурете в магазине Ванды. Магазин давно закрылся, но когда он показался на пороге несколько минут назад, она без разговоров открыла ему дверь.

С растрепанными седеющими волосами и в таком толстом халате, что он мог сойти за зимнее пальто, Ванда налила обоим по чашке кофе, затем села рядом прилавком, с украшенным к Рождеству.

— Ну и ну...

— Знаю. Уже поздно.

— Не бери в голову, — сказала она. — Ты собираешься рассказать мне, в чем проблема, или я должна догадаться?

Проблема. Он сам не был уверен. Просто захотел уйти из дома после того, как доставил Тэсс домой и пригрозил Олину штрафами, если тот еще раз подвезет ее к красному дому посреди ночи.

Ванда ворчала:

— Прекрасно. Попробую угадать. Бизнес?

— Нет.

— Значит что-то личное. Не люблю обсуждать, но сделаю это. Выведаю.

Часы с кошкой над плитой промяукали дважды. Два часа утра. Дэмьен запустил руки в волосы:

— Знаешь, в чем секрет моего успеха, Ванда?

Она усмехнулась:

— Умная голова, прекрасный человек.

Он хмыкнул без особого энтузиазма:

— Нет. Желание выжить и мертвая хватка. — Он сделал глоток кофе. — Я составил план и в точности довел его до конца. Никаких долгих размышлений, никакой доброты, никакого сострадания.

— И?

— И у меня есть сомнения по поводу моего плана.

Она встала, потянулась через прилавок и взяла маленькую бутылку:

— Почему?

— Не знаю.

Но на самом деле он знал. Услышав признания Тэсс о ее неудачном браке с Генри, оказавшимся чудовищем, он долго размышлял над своим планом причинить ей боль. Если это уже сделали без него, как мог он...

Ванда подлила чего-то из маленькой бутылочки в каждую чашку с кофе. Кажется, это виски.

— Ты просто не хочешь назвать причину, потому что из-за этого будешь в меньшей степени чувствовать себя мужчиной.

Дэмьен улыбнулся. Она никогда не оставляла его один на один с неприятностями. Больше пятнадцати лет он жил без родителей и все это время прекрасно справлялся. Потом встретил Ванду, и она предложила свою дружбу и мудрый совет и за эти годы стала для него почти матерью.

— Это женщина, которую ты видела, — рыжеволосая, — хмуро признался он.

Ванда кивнула:

— Я так и думала. Но, Дэмьен, милый, ты не можешь позволить любви влиять на твои решения.

— Ты — единственная женщина из всех, кого я знаю, кто сказал бы это.

Ванда только улыбнулась и отпила глоток кофе.

— И кстати, — добавил он, — любовь здесь ни при чем.

— Нет?

— Нет. — Потом он поправился: — Ну, теперь не о любви. Любовь, которая была в прошлом, швырнули мне назад в лицо, и ты знаешь, как мужчины воспринимают подобное.

— Да. Так пользуйся этим. Используй гнев и боль, и попранную гордость. Пользуйся моментом, чтобы прекратить свои долгие размышления.