Последние остатки самообладания покинули его: подхватив Энни на руки, Ван швырнул ее в бассейн.

Может быть, он ожидал, что Энни вынырнет, фыркая и отплевываясь? В таком случае Ван недооценил свою возлюбленную. Она успела закрыть рот и задержать дыхание и, грациозно появившись из воды через несколько секунд, в самых отборных выражениях на трех языках изложила Вану все, что о нем думает.

— И не стыдно тебе так ругаться?! — воскликнул Ван и вдруг... расхохотался. Вскочил, отбросил прочь халат и полотенце и, все еще смеясь, прыгнул в воду. — Так-то лучше! — заметил он, несколькими мощными гребками приблизившись к ней. — Теперь ты снова похожа на мою русалочку!

Энни в ответ плеснула в него водой.

— Ну, держись! — взревел Ван и бросился за ней.

В былые времена они часто затевали шутливую борьбу в воде. Но теперь Энни не стала ни убегать, ни сопротивляться: она подчинилась Вану и с радостью приняла от него сладкое наказание.

Несколько минут спустя Ван и Энни подплыли к лестнице, ведущей на берег. Ван помог Энни выйти из бассейна. Ночная рубашка облепила ее тело и ничего уже не скрывала, губы горели от жарких поцелуев.

— Это тебе больше не понадобится. — С такими словами Ван снял с нее рубашку.

Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза. Обнаженные тела, покрытые капельками воды, таинственно блестели в лунном свете.

— Пять долгих лет, — произнес наконец Ван. — Пять лет я мечтал о тебе, но тебя не было рядом. Теперь я вознагражу себя за все эти годы!

Они вместе приняли горячий душ в пляжном домике. Вытирая голову, Ван сказал:

— Прости меня за то, что произошло сегодня в беседке. Признаю, я вел себя как свинья. Но ты держалась так спокойно и уверенно, словно тебе и вправду не было до меня никакого дела. Я чуть с ума не сошел...

— Неважно, — тихо ответила Энни. — Ты был прав. Я безумно хотела тебя... и сейчас хочу, — добавила она с улыбкой.

Они не стали возвращаться домой. Благоухание ночных цветов в саду, звездный полог над головами, таинственное мерцание голубой глади бассейна — все это добавляло в их переживания новые краски, вносило в их радостное воссоединение особую романтическую нотку. Влюбленные постелили на кушетке несколько полотенец и, даже не потрудившись вытереться, бросились на импровизированную постель.

Она проснулась на той же кушетке, завернутая в огромное толстое полотенце, какие можно найти лишь в пятизвездочных отелях или в домах миллионеров.

Было еще очень рано. В воздухе — ни ветерка, вода в бассейне спокойная и гладкая, как зеркало. Ни шаги, ни голоса не нарушали тишины в парке. Энни не слышала вокруг ни звука — даже птицы не щебетали.

Однажды Энни брала интервью у выдающегося музыканта, и ей запомнилось одно его высказывание: «Шум — враг мысли». Только теперь Энни поняла, как редки минуты тишины в большом городе, где она прожила последние годы. В детстве она принимала тишину как должное, но, став взрослой, лишилась этого удовольствия. А Ван не забыл радостей детства. Он наслаждается тишиной каждый день.

Ван! Мысль о прошлой ночи помогла Энни окончательно проснуться. Что, если это был только сон? Но нет, ведь она здесь. И потом, сны никогда не бывают такими яркими и реальными. В них всегда что-то не так, что-то упущено, или же они прерываются в самый интересный момент.

Нет, это не фантазия, навеянная подсознанием. Все произошло на самом деле. Но где же мужчина, разделивший с ней это счастье? Почему ушел и оставил ее здесь?

Сев на кушетке, Энни заметила корзины. Они стояли вокруг ее ложа — не меньше десяти корзин, полных свежих роз. Должно быть, с цветочного рынка в Ницце. Сколько они могут стоить — даже подумать страшно. В последний ее приезд в Ниццу — а было это несколько лет назад — обычный букет роз стоил очень дорого. Но в этих корзинах таких букетов несколько сотен!

Как же глубоко она спала, если не слышала, как принесли цветы! Кто сделал это — сам Ван или его слуги? До чего же они, должно быть, были удивлены таким распоряжением! Подобные широкие жесты, обычные для начала века, в наше прозаическое время выглядят чудачеством.

Энни встала, завернувшись в полотенце, как в саронг, вышла и поняла, что сюрпризы сегодняшнего yтpa не исчерпываются розами. На мраморном бортике бассейна лежали красные гвоздики. Цветы, уложенные по три в виде стрелок, указывали путь прочь от бассейна.

Халат и тапочки Энни куда-то исчезли, зато рядом с кушеткой стояла пара пляжных «вьетнамок». Энни хотела уже бежать по указанному пути, чтобы выяснить, куда приведет ее цветочная дорога, но тут сообразила, что не умыта и не причесана. Выглядит она, должно быть, ужасно.

Энни бросилась к дверям женской раздевалки. В просторном помещении было все, что может понадобиться женщине, чтобы привести себя в порядок: туалет, душ, большое зеркало, а также несколько расчесок, множество заколок и шпилек и даже два фена. Энни могла бы принять душ и высушить голову, но ей не терпелось поскорее увидеть Вана.

Цветочная дорога вела вдоль бассейна, а затем сворачивала не к дому, а вниз, к морю. На полпути Энни остановилась, чтобы полюбоваться открывшимся видом на залив.

Зеленоватая морская гладь была чиста до самого горизонта, только вдали деловито спешил по волнам паром на Корсику. А у самого берега покачивалась на якоре...

У Энни перехватило дыхание. Что здесь делает «Мечта морей»?

Остаток пути она бежала бегом. С борта шхуны донесся до нее аромат жареного мяса.

— Эй! — закричала Энни, сложив ладони рупором. — Эй, там, на «Мечте»!

На палубе мгновенно появился Ван в белых шортах. Загорелые плечи его блестели в солнечном свете.

— Доброе yтpo! — крикнула Энни. — Можно мне подняться на борт?

— Если ты еще не разучилась плавать!

Энни со смехом сбросила полотенце. Несколько мгновений она стояла, раскинув руки, наслаждаясь солнечным теплом и светом, легким дуновением ветерка, любовью и восхищением в глазах мужчины на пaлу6е. А затем вошла в воду. Сперва у нее перехватило дух — вода показалась холодной, но, едва Энни окунулась и поплыла, ощущение холода сменилось давно забытым наслаждением. Она не стала подплывать прямо к трапу, а вместо этого обогнула шхуну, словно проверяя, нет ли где течи, притворяясь, что не замечает, как жадно следит за ее движениями Ван.

— Видишь? Не разучилась! — крикнула она, перевернувшись на спину.

— Я так и думал. Хватит демонстрировать мне роскошное тело, лучше поднимайся на борт и будем завтракать!

Он ждал ее у трапа с халатом в руках. Как только Энни ступила на палубу, Ван накинул на нее халат, помог затянуть пояс и поцеловал в губы.

— Спасибо тебе за розы! Это так романтично, совсем как в том стихотворении...

— В каком? — охрипшим голосом спросил Ван.

Энни прижалась к нему.

— «Я постелю тебе постель из сотен тысяч роз...» Во сколько же ты встал?

— Не так уж рано. Надо же мне было чем-то заняться, чтобы не будить тебя раньше времени.

— Мог бы и разбудить!

Ван мягко отстранил ее от себя.

— Нам с тобой, Энни, надо поговорить. А для этого ты должна быть свежей и отдохнувшей. Садись, я принесу тебе кофе.

Энни с интересом оглядывалась вокруг. За прошедшие годы «Мечта морей» сильно изменилась: судя по всему, перенесла капитальный ремонт. Интересно, что же делается внизу, в каютах?

— Где ты ее разыскал? — спросила она, когда на палубе появился Ван с подносом.

— Она уже несколько лет моя. А вчера я попросил парня, который за ней следит, поставить ее на якорь у берега и исчезнуть на весь день. Хотел сделать тебе сюрприз... если все пойдет как надо.

— Что значит «если все пойдет как надо»? — удивилась Энни.

— Потом объясню. А сейчас давай завтракать. — Он поставил кофе на стол и снова исчез внизу.

Обычно завтрак Энни ограничивался яблоком и стаканчиком йогурта; но сейчас она вдруг почувствовала, что умирает от голода.

Наконец появился Ван с яичницей, ветчиной и консервированными бананами. В отдельной корзинке лежали горячие булочки, по которым Энни поняла, что кухня «Мечты» теперь оборудована микроволновой печью.