— Не стоит, — ответила Эмили молоденькой инструкторше. — Я готова к спуску.

— Но вы, кажется, раньше не практиковались?

— Не слишком успешно, — поправила ее Эмили.

— На этот раз все будет иначе. Вы съедете с горы прежде, чем успеете сказать: «Боже мой».

Митч от души наслаждался весь первый час их пребывания в горах. Он наслаждался бы еще сильнее, если бы не смутное беспокойство. Оно не было связано с Джошуа — его сын преодолевал склоны под руководством опытных инструкторов в группе «Детская лыжня». Митч убедился, что с этой стороны все в порядке.

Но что касается Эмили…

Ему не следовало бросать ее одну. Но она сама предпочла занятия вдвоем с инструктором, не желая, чтобы Митч стал свидетелем ее позорных падений. С наигранно беспечной улыбкой она махнула ему рукой, чтобы он покинул место занятий.

Но прежде, чем пройти первый поворот, Митч все же оглянулся, и увиденная им картина навсегда запечатлелась в его памяти: одиноко стоящая на заснеженном склоне маленькая фигурка в красной куртке…

На середине долгого пути наверх из Чертова Лога, сидя в кресле остановившегося непонятно по какой причине подъемника, он бросил взгляд на часы и чертыхнулся. Уже пятнадцать минут, как ее урок закончился, а он собирался подоспеть к этому времени. Просто чтобы убедиться, что у Эмили все в порядке.

Подвесное сиденье дернулось, поползло вверх, снова остановилось, раскачиваясь, затем снова нехотя двинулось вверх.

Митч почувствовал, что весь напряжен, и поморщился. Что с ним творится? Непонятная, ничем не обоснованная тревога за Эмили омрачала такое чудесное утро. Скорее всего, она отдыхает сейчас в кафе, наслаждается одиночеством, потягивает горячий шоколад, а на ее губах играет довольная улыбка, потому что первый урок позади.

Как только он увидел Эмили, все встало на свои места. Несмотря на столпотворение наверху и разделявшее их расстояние, Митч немедленно выхватил ее взглядом из толпы. Ярко-красная куртка эффектно выделялась на фоне снега ослепительной белизны, как и платиновые волосы — на фоне куртки. Митч с облегчением следил, как Эмили устало бредет по дорожке к гостинице. Очевидно, у нее все в порядке.

На лыжах он быстро преодолел разделявшее их расстояние, ловко избежав столкновений с лыжниками, и догнал ее у самой гостиницы. Эмили шла понурив голову с лыжами на плече, и не замечала его до тех пор, пока он не затормозил прямо перед ней. Она вскинула голову, распрямила плечи.

— Привет! — улыбнулся Митч, чувствуя, как внутри разливается блаженное тепло, и не сразу заметил, что она более чем удивлена его внезапным появлением. Даже потрясена.

— И вам привет…

Он заметил снег в волосах, на красной куртке, на спортивных штанах.

— Валялись в сугробе?

— Не специально. — Плечи ее снова поникли. — Можно сказать, это повторялось каждый раз, как я пыталась подняться.

— А Фриц — разве он не пришел вам на помощь?

Между ее бровями появилась слабая морщинка.

— Фриц?

— Просто такая шутка. — Злясь на самого себя, Митч отстегнул лыжи, взял у Эмили ее пару и воткнул их все в высокий сугроб у входа в гостиницу.

— Разве не следует поставить лыжи на стойку? — удивилась Эмили.

— Ничего, они прекрасно постоят здесь, пока мы за ними не вернемся.

Она вскинула руку в перчатке, и Митч заметил, что рука ее слегка дрожит.

— Говорите только от своего лица.

— Вам не понравился ваш первый урок?

— Горные лыжи мне не по зубам. Не говоря о том, что это просто опасное занятие.

Он замер.

— В каком смысле — опасное? Вы ушиблись?

— Это пустяки…

— Да вы дрожите как осиновый лист. Какие же это пустяки?

— Мне снег попал под свитер, и я замерзла. — Она стала стягивать с себя перчатки, одна перчатка не поддавалась, и Эмили чертыхнулась. Так не похоже на нее! — Мне и правда сначала понравилось. Да, шлепнулась пару раз, но к концу занятия начало получаться. И я решила еще раз пройти трассу, самостоятельно, но не туда свернула. Там был крутой спуск, и я…

— Да все хорошо, Эм!

— Ничего не хорошо! — Голос ее прервался, и Митч увидел, что она вот-вот расплачется. — Я даже не могу снять эти проклятые перчатки.

— Позвольте-ка мне.

Она не была бы Эмили, если бы не попыталась помешать ему. Она не привыкла к посторонней помощи, но Митч решительно отмел ее возражения. Потом он поднял ее на руки и понес в гостиницу. Она неловко ухватилась за него и, пока он поднимался по железным ступеням, бормотала о том, что слишком много весит.

— Это вы-то много весите? — Чтобы продемонстрировать обратное, он слегка подбросил ее, а когда поймал, то невольно теснее прижал к себе. Она ойкнула, и он с удовольствием отметил, что ее щеки вновь зарумянились и она совершенно бессознательно прижалась к нему.

Это последнее обстоятельство понравилось ему особенно.

Перед дверью номера Эмили начала барахтаться, пытаясь встать на ноги, что было вполне разумно.

Помнишь, как она уже однажды барахталась в твоих руках? Помнишь, чем все это кончилось? Ты хочешь все повторить? Поцелуй, ее испуг, твоя не нашедшая выхода страсть…

— А где ключ? — спросила Эмили, тепло дохнув ему в шею.

Отпусти же ее, достань ключ, открой дверь.

— В правом внутреннем кармане куртки. — Митч уперся взглядом в дверь, вслушиваясь в эхо своего голоса, низкого, хриплого, взволнованного.

— Мне придется расстегнуть вам молнию…

Эмили изогнулась, чтобы дотянуться до его молнии, и он почувствовал мягкое прикосновение ее груди к своей — на один короткий миг, после чего она снова переменила позу. Молния его куртки с тихим шорохом поползла вниз. Ее мягкая маленькая рука скользнула за отворот его куртки, и его обдало жаром, в ушах зашумело.

Да держи же себя в руках, ведь это всего лишь куртка, а не брюки.

— Возьмите, — быстро проговорила она, поворачиваясь и упираясь в него своим округлым бедром.

Митч едва не задохнулся, качнулся на каблуках, затем прерывисто выдохнул. Она смотрела на него, не отводя глаз. На какой-то миг ему показалось, что она прекрасно поняла его — они охвачены общим пламенем.

— Пожалуй, мне придется пересмотреть мой первоначальный план — отнести вас в номер и избавить от промокшей одежды.

Митч поставил ее на пол у самой двери. И под угрозой смерти он не мог бы сейчас уйти. Медленно он расстегнул две верхние кнопки ее куртки и начал разматывать шарф, обернутый вокруг ее шеи.

— Вы, кажется, думаете, — выговорила она со странной хрипотцой в голосе, — что я не в состоянии избавиться от нее самостоятельно?

— С перчатками у вас действительно возникла проблема…

— Да. — Эмили раздраженно выдохнула. — Я просто замерзла и злилась на себя.

— Оттого, что упали? Но вы прекрасно справились. Все, что вам нужно, — это побольше практики. — Митч коснулся ее щеки — она была прохладной.

— Оставьте этот ваш снисходительный тон! — Эмили сердито сверкнула глазами. — Я справилась далеко не прекрасно. Как и со всем остальным в моей жизни.

— Ну, а ваши водительские успехи? — прищурился Митч.

— Я садилась за руль только днем, на пустой загородной дороге. Посмотрите, что со мной будет ночью, в городе, в дождь! — фыркнула она. — Я даже не сумела удержаться на работе горничной в гостинице! Кончила тем, что приняла милостивое приглашение вашей сестры и согласилась на ваши феноменальные условия…

— Что, это плохо? — спросил он.

— Да! Нет. — Она горько рассмеялась, потом подняла на него большие, полные смятения глаза, и грудь у него болезненно сжалась от сострадания. — Я ненавижу чувствовать себя жертвой, Митч. Я хочу быть сильной, хочу сама управлять своей жизнью. Хочу, наконец, заняться… делом.

— С моей точки зрения, вы делаете очень важное дело. Вы ухаживали за больным дедушкой, когда все остальные его покинули. Вы умеете успокоить испуганного ночными кошмарами ребенка и вселяете в него уверенность. Можете наладить домашнее хозяйство и сделать его образцовым. И вы горюете при этом, что не умеете кататься на лыжах?