Эней был парубок бедовый

И хлопец хоть куда казак,

На шашни прыткий, непутевый,

Затмил он записных гуляк.

Когда же Трою в битве грозной

Сровняли с кучею навозной,

Котомку сгреб и тягу дал;

С собою прихватил троянцев,

Бритоголовых голодранцев,

И грекам пятки показал.

Челны сварганив, разместились,

Весельцами взмахнули в лад,

Ватагой по морю пустились

Чесать куда глаза глядят.

Юнона, злая сучья дочка,

Тут раскудахталась, как квочка, —

Энея не любила – страх;

Хотелось ей, чтоб отлетела

К чертям душа его из тела,

Чтоб сгинул этот вертопрах.

Был не по нраву, не по сердцу

Богине издавна Эней:

Он ей казался горше перцу,

Не хаживал с поклоном к ней

И был ей ненавистней вдвое,

Как всякий обитатель Трои;

Он там родился и возрос,

Вдобавок звал Венеру мамой,

А ей Парис – дитя Приама —

Некстати яблочко поднес.

Пронюхала злодейка Геба,

Что пан Эней на кораблях.

Юнона поглядела с неба,

И взял ее великий страх.

Проворно спрыгнула с лежанки,

Павлина заложила в санки;

Убрав под кичку волоса,

Шнуровку хвать и юбку тоже,

Хлеб-соль – на блюдо и – за вожжи.

Летит – ни дать ни взять оса!

Вошла она к Эолу в хату,

Осведомилась, как живет,

Здоровья пожелала свату,

Спросила – не гостей ли ждет?

И, прежде чем начать беседу,

Хлеб-соль на стол Эолу-деду

Метнула, села на скамью:

«К тебе я с просьбою великой!

Ты сбей Энея с панталыку,

Исполни волюшку мою.

Он – прощелыга и заноза,

Разбойник и головорез.

На белом свете льются слезы

Через таких, как он, повес.

Пошли ему, сквернавцу, горе!

Со всей своей ватагой в море

Пускай утонет пан Эней!

За это девкою здоровой,

Смазливой, смачной, чернобровой

Я награжу тебя, ей-ей!»

Вздохнул Эол: «По мне и плата!

Когда бы знал я наперед!

Все ветры разбрелись куда-то.

Теперь кой черт их соберет!

Спьяна Борею только спать бы;

Не воротился Нот со свадьбы;

Зефир, отпетый негодяй,

С девчатами заженихался,

А Эвр в поденщики подался;

Без них теперь хоть пропадай!

Но так и быть, умом раскину,

Энею оплеуху дам

И загоню к чертям в трясину.

Пускай барахтается там!

Прощай, не забывай посула.

А если только зря сболтнула.

Сбрехнула попусту – шалишь!

Уж как ты ни вертись, ни бейся —

На ласку больше не надейся.

Тогда с меня возьмешь ты шиш!»

Юнону проводив с подворья,

Старик Эол созвал домой

Четыре ветра для подспорья,

И море вспучилось горой.

Эней не ждал такой невзгоды.

Пузырились, кипели воды,

Валы вздымались вновь и вновь.

От непредвиденной прорухи

Вопил он, как от рези в брюхе,

И темя расцарапал в кровь.

А тут Эоловы поганцы

Знай дуют! Море аж ревет.

Слезами облились троянцы.

Взяло Энея за живот.

Челны разбило, разметало.

Немало войска там пропало.

Хлебнули сто напастей злых!

Взмолился наш Эней: «Нептуну

Я четвертак в ручищу суну,

Чтоб окаянный шторм утих!»

Нептун хапугой был известным.

Ночуя лакомый кусок,

Не усидел в запечье тесном,

Подался тут же за порог.

Он рака оседлал проворно,

Взвалился на него задорно,

Метнулся к ветрам, как карась:

«Эй, вы, чего разбушевались,

В чужом дому развоевались?

Вам на море нет ходу, мразь!»

Угомонились ветры в страхе,

Пустились мигом наутек,

Шатнулись, как «до ляса» ляхи,

Бегут, как от ежа – хорек.

Нептун сейчас же взял метелку

И вымел море, как светелку.

Тут солнце глянуло на свет.

Эней как будто вновь родился,

Пять раз подряд перекрестился

И приказал варить обед.

Вот мисками настил сосновый

Уставили, забыв беду.

Не говоря худого слова,

Все навалились на еду.

Кулеш, галушки и лемешку

Уписывали вперемежку,

Тянули брагу из корцов,

Горелку квартами хлестали,

Из-за стола насилу встали

И спать легли в конце концов.

Была Венера-вертихвостка

Востра и на язык бойка.

Смекнувши мигом, в чем загвоздка,

Кто настращал ее сынка,

Она приубралась, умылась,

Как в день воскресный нарядилась

Пуститься в пляс бы ей к лицу!

В кунтуш люстриновый одета,

В очипке новом из грезета,

Явилась на поклон к отцу.

Зевес тогда глушил сивуху,

Питье селедкой заедал;

Седьмую высуслив осьмуху,

Подонки в кубок наливал.

«За что. скажи, любимый батя,

Обида моему дитяти?

Чем прогневил тебя Эней?

Моим сынком играют в свинки!—

Венера всхлипнула, слезинки

Из глаз посыпались у ней. —

Уж не видать бедняге Рима

Ни в сладком сне, ни наяву,

Точь-в-точь как пану хану – Крыма.

Скорей издохнет черт во рву!

Ты знаешь сам, когда Юнона

Пестом задаст кому трезвона,

Так загудят в башке шмели.

Вот колобродить мастерица!

Но ты заставь ее смириться,

Угомониться ей вели!»

Последнее допив из кубка,

Юпитер свой погладил чуб:

«Ох, доченька моя, голубка!

Поверь, я в правде тверд, как дуб.

Эней забудет все мытарства,

Он сильное построит царство,

Немаловажный станет пан,

Свой род возвысит, не уронит,

Весь мир на панщину погонит,

Над всеми будет атаман.

Проездом завернув к Дидоне,

Начнет он куры строить ей,

Полюбится ее персоне

И запирует наш Эней.

Попонедельничай! Тревогу

Откинув, помолись ты богу!

Всё сбудется, как я сказал».

Венера низко поклонилась,

Учтиво с батюшкой простилась,

А он ее поцеловал.

Эней очнулся после ночи

И с голодранцами опять

Пустился, сколько видят очи,

Проворно по волнам чесать.

Плыл-плыл, плыл-плыл! Энею море

Обрыдло хуже всякой хвори.

Смотрел он чертом, говоря:

«За что мученье мне такое?

Как жаль, что я не сгинул в Трое!

По свету б не таскался зря!»

Пройти великое пространство

Пришлось Энеевым челнам,

Покамест голое троянство

Пристаю к новым берегам.

Чем бог послал перекусили,

Чтоб ноги кое-как носили.

Эней возликовал душой.

Он тоже подкрепился малость

И шлялся, позабыв усталость.

Глядь – город перед ним большой.