Пока Одиссей внимал рассказам торговца о странностях, происходивших в Арголиде, Пенелопа наверху в женской половине ткала, а вот мать Одиссея Антиклея вся извелась, пытаясь подслушать. Она понимала, что если царь привел в дом торговца безделушками, но при этом не зовет цариц, значит, вовсе не ради украшений омывают гостю ноги и выставляют на стол угощенье. Значит, у торговца есть что рассказать.
У женщины два чувства самые сильные – материнство и любопытство. Второе заставило Антиклею на цыпочках подкрасться почти к лестнице, ведущей вниз, в мегарон, где вели беседу царь и торговец.
Ахейцы недолюбливали купцов. Почему? Понимали, что без торговли будет трудно, сами с удовольствием меняли одни товары на другие, плавали со своих островов на соседние или на Пелопоннес и в города вроде Афин или даже Микен, покупали там что-то… Но редко кто вставал с товаром на рынке или ходил по домам. Было в этом что-то нечистое, даже если торговец честен и не слишком стремился к выгоде. Нет, ахейцы предпочитали вырастить скот, собрать урожай, постричь овец, посадить за ткацкие станы своих женщин, даже просто пограбить, но только не торговать на рынке, этим все больше занимались финикийцы. А еще критяне. Может, потому у ахейцев устойчиво мнение «все критяне лгуны!».
Эллада без купцов жить уже не смогла бы, далеко не все, что нужно человеку, имелось на островах, а люди привыкли к изобилию на рынках. Им бы уважать торговцев, доставлявших товары с риском для жизни, а не презирать их. Но обычно ахеец считал позволительным плаванье только ради грабежа, доставки собственных продуктов в большие города или просто ради любопытства.
Земли ахейцев с трех сторон окружены водой Великой Зелени, а острова – так и вовсе со всех сторон. Только с севера на земли Эллады наступают горы, густо поросшие лесом, оттуда все чаще наведываются воинственные племена дорийцев, когда-нибудь дорийцы наберутся сил и перехлестнут через эти горы… Но пока Эллада сильна, несмотря на свою раздробленность и разбросанность. Боялись только Фессалия и Халкидика, что к беспокойным соседям поближе, Спарта не боялась, сильные Микены – тем более.
И на Итаке не боялись. Не потому что у молодого царя Итаки сильное войско, его и вовсе не было, десяток судов, чтобы самому плавать и при случае нападки пиратов отбивать, больше незачем, да и не под силу. Итака – остров совсем небольшой, даже по меркам множества греческих островов, пираты знали, что грабить особенно нечего, к тому же он словно заботливо прикрыт с моря другими большими островами – Кефалленией, Левкадой, Закинфом… Итака небогата, небольшие скудные пастбища не позволяли пасти коней или стада тучных коров, только козы и свиньи, и те в небольшом количестве.
Мало чем торговала Итака. Что выращивали – съедали на острове. Что производили – оставалось себе. Только ловкость ее царей да их удачливость в набегах добавляли богатства. Дед нынешнего царя Автолик был знатным вором, мог увезти целое стадо тучных коров так, что ни один возмущенный бык не замычал. Именно от него, от Автолика, через свою мать Антиклею получил дар хитрости Одиссей. Только хитрость у него иная, что огорчало Антиклею. Дед Автолик был ловок в воровстве, мог уплыть в Великую Зелень на пустом корабле, а вернуться с богатством, а Одиссей хитер скорее в мелочах. Мать не раз вздыхала: может, это от молодости, вот станет старше – будет в дело свою хитрость пускать?
Конечно, царица втайне надеялась, что сын приберет к рукам и Кефаллению, и Закинф, и еще много чего, но Одиссей плавал больше из любопытства. Одиссей добр, силен, хотя и откровенно некрасив, у него золотые руки, молодой царь и дворец выстроил сам (конечно, с помощниками), и мебель в нем срубил тоже. Он пахарь и плотник, может освежевать овцу так, что та не заблеет, великолепно владеет оружием и не считает зазорным взять в руки весло, если нужно. Одиссей невысок ростом, скорее кряжист, как дуб, его лицо изрыто мелкими шрамами и рубцами, волосы рыжи, но не ярко-медной рыжиной, а скорее пегие, руки крепкие с широкими, как лопаты, ладонями, но стоит царю Итаки открыть уже щербатый из-за выбитого в стычке зуба рот, как все забывают о некрасивости, с замиранием слушая его рассказы, в которых никогда не знаешь, где правда переходит в выдумку или наоборот. Слава рассказчика и хитреца – вот главное, чем известен Одиссей и Итака вместе с ним.
Но сейчас Одиссей не рассказывал, наоборот, он слушал. Такое бывало редко, а потому Антиклея насторожилась вдвойне. Видно, что-то в Арголиде происходило серьезное.
Так и есть! Царь Спарты Менелай отправился на Крит, чтобы почтить память своего деда Идоменея, который готовился отойти в царство Аида. Конечно, это нелепо – вдруг отправляться через всю Великую Зелень, когда у тебя дома важный гость – царевич далекой Троады Парис. Что он, глуп, этот Менелай, – оставить красавца Париса в гостях у своей красавицы Елены?!
Парис, или, как его еще звали, Александр, – царевич приметный. Когда-то его отцу Приаму предсказали, что Троянское царство погубит именно этот, только что родившийся сын. У Приама и без Париса хватало наследников, а потому участь новорожденного была решена – его отнесли в лес, чтобы не убивать дома. Но вмешалась Афродита, маленького царевича нашли пастухи и вырастили, научив своим премудростям. Более всего Парис известен своим выбором среди богинь.
Это была странная свадьба – богиня Фетида выходила замуж за простого смертного Пелея. Действительно странно, если вспомнить, что Фетидой увлекался сам Зевс. Что заставило Громовержца, на радость своей супруге Гере, отдать другому приглянувшуюся ему красотку? Нет, не ревность Геры, а пророчество, что родившийся у Фетиды сын будет сильней отца и станет причиной его гибели.
Зевс, лично скинувший своего папашу Крона, после такого пророчества больше не рисковал ухаживать за несчастной Фетидой, но и все остальные боги тоже, кому же хочется быть низвергнутым в Тартар всего лишь после бурной ночи? Слишком высокая цена…
Пришлось бедолаге выходить замуж за простого смертного Пелея. Сидеть за одним пиршественным столом с богами, да еще и в качестве мужа богини, удается, конечно, не всякому, но Пелей держался молодцом, обещал вырастить будущего малыша сильным и крепким, а что до собственной гибели, то на Земле смертных больше, чем бессмертных… Даже хозяин Подземного мира Аид от таких благородных слов расчувствовался и обещал Пелею в будущем в своих владениях неплохое местечко… Сын Фетиды и Пелея Ахилл действительно оказался необычайно силен и действительно невольно стал причиной гибели своего отца во время Троянской войны. Но тогда до этого было еще очень далеко.
Все шло хорошо, пока на столе не появилось яблоко, подброшенное богиней раздора Эридой, которую не пожелали пригласить на свадьбу. Какой подарок может сделать богиня раздора? Только тот, что поссорит. На яблоке красовалась надпись: «Самой Прекрасной».
К плоду тут же протянули руки три богини: жена Зевса Гера, богиня мудрости и военных хитростей Афина и богиня красоты Афродита. Разгорелся спор, каждая из богинь считала, что яблоко должно принадлежать именно ей: Афродита – потому что богиня красоты; Афина – потому что красота не столько во внешности, сколько в разуме, а Гера – просто потому, что супруга Зевса.
Сам Зевс не рискнул выступать арбитром в споре трех богинь, понимая, что, даже разрезав яблоко на три части, ситуацию не спасет, он передал полномочия судьи попавшемуся на глаза Парису, который мирно спал, пока его овцы паслись. Но Парис оказался не дурак, для начала он заставил богинь обнажиться, а потом еще и получил от них обещания: от Геры – власти над всей Азией, от Афины – победы в любом бою, а вот от Афродиты – любовь самой красивой женщины на Земле. Правда, самая красивая женщина была замужем за спартанским царем Менелаем, но замужество любви, как известно, не помеха.
Парис, не слишком отличавшийся ни умом, ни храбростью, решил, что власть, разумное правление и даже воинская слава ему ни к чему, отверг Геру и Афину, предпочтя Афродиту с обещанной ею любовью самой красивой женщины. Что ж, каждому свое…
