А на самом деле – каждый нырял из кондиционируемого салона своего автомобиля в кондиционируемое помещение офиса «Спартака» и изображал на лице нечеловеческие усилия борьбы с немилосердной стихией.

         Мои сотрудники... Стас, Коля, Эдик... Игорек, Виктория – завотделом экономических расследований, Юля... Это не мои сотрудники, если честно. Я не выбирал этих людей. И до сих пор я их не очень хорошо знаю. Может, это «недостаточное знание» тоже входило в Генкин расчет – между нами должны были установиться деловые, а не приятельские отношения. Это молодая и способная команда... Мои сотрудники.

         На первом совещании следует сказать что-то максимально ободряющее, но я не нахожу слов, потому что не знаю, что думают обо мне эти ребята. Может, думают, что я выскочка, который втерся в доверие к их Боссу. Может, о том, что это место должен был занять Стас. Сам Стас хмурится и рассматривает свои ногти. Все уже собрались, а я все медлю. И это непонятно.

          Коля читает свой ежедневник, начав примерно с сентября прошлого года. Эдик – начальник всех охранников нашей конторы, смотрит на кондиционер, пытаясь разобраться, на какую температуру он выставлен. Роман играет с телефоном. Вика глядит в окно. Игорь – в свои бумаги.

         А я медлю. Мои ребята – моя последняя киевская команда – Макс, Сахар, Соня... Мы были такими друзьями, такими родными, и так быстро они отказались от дружеских отношений, когда не осталось рабочих. Вот и ответ. Не нужна дружба. Не нужно никакое приятельство. Нужна строгая иерархия и жесткое подчинение.

         Я еще медлю, и Колян, просмотрев свои записи примерно до октября, не выдерживает первым:

– Может, начнем все-таки. А то жарковато.

– Кому жарко – свободны.

         Все прирастают к своим стульям и смотрят на меня.

– Свободны, – повторяю я.

         Никто не двигается с места.

– Тот, кому кажется, что эту веселую работу портит только сегодняшняя жара, – свободен!

– Что за наезды? А тебе не жарко, Супермен?

– И прошу вас впредь обходиться без упоминания героев комиксов – хотя бы на совещаниях. Наша сотрудница убита, по-вашему, это подходящий сюжет для комикса?

         Головы опускаются.

– Я хочу знать, что сделал лично каждый из вас для того, чтобы раскрыть это преступление?

         Головы опускаются ниже.

– Никто? Ничего? Так я понимаю?

– Задания же не было, – находится Стас.

– То есть, ни ваша совесть, ни даже инстинкт самосохранения не дали вам задания разобраться в этом деле, чтобы оградить от опасности себя, своих коллег, своих близких? Так я понимаю?

         Молчание.

– Господа, мы детективы. Не приятели, не члены клуба любителей пива, не герои комиксов. Мы детективы. Мы не просто собираемся здесь, чтобы спастись зимой от холода, а летом – от жары. Это наша работа. Это наша профессия. Каким бы путем мы ни пришли к ней и куда бы она нас ни привела, это наша профессия. И к любому делу мы должны подходить, в первую очередь, профессионально. А убийство Ирины – удар по нашему агентству, и по каждому из нас, и по нашей профессии в целом.

Мне жаль, что пришлось начинать наше первое совещание с такой тяжелой темы. Сейчас я хочу поговорить с каждым лично – о текущих делах.

         И когда каждый кратко отчитывается о делах своего отдела, я объявляю, что совещание закончено. Но все продолжают сидеть и ждать чего-то.

– Игорь, на пять сек, – задерживаю я Игорька, и только тогда остальные поднимаются с мест. Стас тоже остается. Закуривает, не спрашивая меня о разрешении.

– И что ты хотел сказать этим всем? – интересуется прямо.

– Что я никому не приятель.

         Он пожимает плечами.

– Это и так понятно. И понятно, что мы все разгильдяи. Но есть один нюанс, который все перечеркивает, все – жирным крестом.

– Какой нюанс?

         Игорь сидит молча.

– Детектив – это не юрист, он не должен следовать букве закона. Он делает то, за что ему платят. Как проститутка. И он защищен так же, как любая проститутка, только своим сутенером. Не законом. Не конституцией. Не обществом. Ирину убили, потому что она встала на чьем-то пути. Ее просто смели. И закон в этом случае – ни на одной и ни на другой стороне. Кто-то заказал, чтобы она помешала сделке, другой заказал, чтобы убрали тех, кто помешал сделке. Все... Нет здесь закона.

– Но разница есть! – спорю я. – Она не нарушила закон, а другие его нарушили.

– В этом случае – возможно, но в целом – это бред. Каждый из нас сотни раз нарушал закон. Мы для того и существуем, чтобы нарушать его профессионально. Ирина просто прокололась.

– И ты, зная об этом, можешь спать спокойно?

– Могу. Потому что профессия – это не дело жизни, не призвание. Это работа. Меня, в моей работе, дело Ирины никак не касается. И вот эта твоя патетика – на хрен никому не нужна! Мы все здесь ради бабок вертимся. Не ради торжества справедливости в Галактике. И от того, что мы будем навешивать красивые ярлыки на то, что некрасиво, вещи не станут другими.

– То есть смерть Ирины никого не задела особо?

– Это неизбежный риск. Ей нужно было быть осторожнее, не паниковать. Не пользоваться лифтом. Лучше владеть оружием. Не подпускать посторонних. И делать такую трагедию из ее смерти – лишнее. Это не первая смерть в бюро. Ты лично взялся за это дело, и если быть совсем честным, это вообще не профессионально, потому что ты не получил заказа, в рамках которого можешь действовать. И это абсолютно незаконно, потому что ты действуешь по собственной воле.

– Разговор окончен. Займись делами! – отрезаю я.

         Дверь за Стасом закрывается. Я перевожу взгляд на по-прежнему молчащего Игоря.

– Он прав или я, как считаешь?

– Он, конечно. Но я тебя понимаю – это дело нужно довести до ума, – говорит он прямо.

– Тоже думаешь, что детективы – как проститутки?

– Ну, думаю, как папарацци. Главное – сделать заказанные снимки и выгодно продать. Но можно сделать и очччччень талантливые снимки – шедевральные. Это тоже – может быть хобби, и призванием, и искусством.

         Я задумываюсь.

– Если бы я мог что-то изменить, я бы никогда не брался за незаконные дела, – говорю честно.

– Так намекни Никифорову. Он же твой друг.

– Я бы намекнул, если бы был уверен, что друг… Так что у нас по уральской компании?

– А, по компании...

15. ДИЛЕРЫ

         Уральскую компанию в Москве представляет небольшой офис. Его сотрудники, выполняющие функции рекламных менеджеров компании, участвуют в промышленных выставках и совещаниях на индустриальную тематику. Вот они-то мне и нужны, поскольку именно они продвигали сделку своей компании с заводом Еременко.

         Парни. Ах, эти парни! Похоже, что в свою дилерскую компанию они пришли в эпоху девяностых и так в ней и остались. Для них слово «терка» не сменилось в словарном запасе на «переговоры». Может, на таких, как Еременко, их приемы могли и подействовать. На меня – нет.

– Господа дилеры, где ваш лысый? – начинаю я с налета.

– Лысый? Ты че к Борисычу? По какому делу?

         Братки переглядываются. И один выдает абсолютно бесподобную фразу:

– Серег, это ж тот, второй!

         За дверью – их секретарша. «Лысый» – на подходе. Я понимаю, что в этой ситуации мне будет сложно подыскать наиболее «законные» методы из возможных.  

– Итак, брателлы, ваши дни сочтены. Убийство сотрудницы детективного агентства – это перегиб даже для вашего крутого бизнеса. Ожидайте повесток...

         Собравшись уходить, я распахиваю дверь. Секретарша косится на меня из приемной.

– Эй, чел, а ну-ка тормозни в дверях. Че за предъява была с убийством, я не понял? – останавливает меня старший менеджер рекламного отдела.

         Мне нужно, чтобы кто-то из них начал стрельбу первым. И чтобы секретарша это зафиксировала своим косым глазом. Поэтому я не закрываю дверь в их кабинет и оборачиваюсь.