Согласно взглядам Кински, кризис капитализма не был связан с циклическим историческим кризисом, предопределенным переходом от либерализма к консерватизму. Для него это явление было простым совпадением двух экономических процессов: кризисов производства и распределения. Отсутствие плановой экономики, погоня за наживой приводили к перепроизводству, нарушению равновесия, что вылилось в мировой экономический кризис. В итоге была подорвана покупательная способность широких народных слоев. Предложенное Кински решение проблемы состояло в том, чтобы обучить часть городского населения сельским профессиям и провести акцию переселения на восточные территории. Это должно было освободить 80 % народа от цепей долгового рабства. Повышение уровня жизни увязывалось с признанием общественных интересов.

Перераспределение личной собственности означало контроль государства над финансовым и промышленным капиталом, исключение из хозяйственной жизни ненемецких элементов. Добровольное ограничение потребностей и доходов должно было привести к полнейшей автаркии страны. Но ни корпоративное государство итальянского фашизма, ни провозглашенное Штрассером государство сословий и советов не могли, по мнению Кински, стать основой для нового социального порядка. Отвергая ранние позиции первых национал-социалистов, Кински выдвинул идеи о вездесущем государстве, которое бы могло реализовать всеобщую мечту об общественном благе.

Казалось, он был убежден: одного воспитания достаточно для построения справедливого общества и правильного экономического уклада. Позже эти идеи были развиты «Немецким национал-социалистическим объединением Австрии».

Несмотря на все попытки сближения, 20 марта 1933 года между Шульцем и Штрассером произошел разрыв. Истинные причины его неизвестны, но правдоподобной кажется следующая гипотеза. Штрассер был одержим только одной идеей — бороться против Гитлера. Но это вряд ли могло удовлетворить организацию, которая играла хоть и небольшую, но все-таки роль в политике Австрии. И если политические интересы Шульца ограничивались родиной, то Штрассер ориентировался прежде всего на Германию. А стало быть, их интересы не только не совпадали, но и были взаимоисключающими. Различия во мнениях усугубили финансовые трудности. Штрассер не мог долго поддерживать Шульца — все немецкие счета «Черного фронта» были арестованы. Да и для самого Штрассера было более выгодно обеспечить финансирование собственной газеты.

С марта по июль 1933 года Штрассер самостоятельно издал в Вене 15 номеров «Черного отправителя», который хоть и имел четыре полосы, но был выпущен пятитысячным тиражом. Новый печатный орган штрассерианцев был по сути боевым листком. Кроме этого Штрассеру удалось издать брошюру «Надолго ли Гитлер?», которая нелегально доставлялась в Германию, правда, доставку по почте, как это делалось раньше, пришлось прекратить. Было решено создать на австрийско-баварской границе сеть нелегалов, которые доставляли бы в рейх подпольную литературу.

18 марта «Черный получатель» появился в газетных ларьках Вены — «Боевое содружество» начало широкую подписную кампанию. Как ни странно, но она удалась. На газету кроме частных лиц подписалось множество организаций. Среди них были не только националистические организации, но и редакция марксистского «Красного знамени», и даже читальные залы Венского университета. Это позволило Штрассеру распространить свои взгляды среди большинства консервативных организаций австрийской столицы и даже создать кружок симпатизирующих, куда вошло множество студентов. Но все равно положение «Боевого содружества» в марте 1933 года было незавидным. Денег хватало только на выпуск газеты.

В апреле 1933 года из Германии прибыл Хильдебранд, который должен был контролировать деятельность австрийских штрассерианцев. Кроме него руководством занимались два штатных сотрудника: Хана Хайден и Эмиль Карл Мюллер. Карл Экер производил исключительно вербовку новых сторонников. Это ему удавалось, хотя нельзя было сказать, что организация росла как на дрожжах. В Вене Штрассер мог рассчитывать где-то на 200 человек. Очень сложно установить, кем они были. Но в целом можно утверждать, что в Австрии «Боевое содружество» стало организацией средних слоев, а вовсе не рабочим союзом. Большинство австрийских штрассерианцев были «белыми воротничками».

Случайные заметки сторонников группы Шульца и бывших австрийских нацистов, покинувших партию, говорили о частом двойном членстве в «Боевом содружестве» и других организациях: «Немецкой обороне», Союзе «Танненберг», который осуществлял свою деятельность не только в Германии, но и в Австрии. Все это наводит на мысль, что организация Штрассера развивалась здесь как некое приложение к военизированным объединениям националистического толка. Вероятно, самим штрассерианцам мало кого удавалось завлечь в свои ряды. Организационные способности австрийских штрассерианцев можно поставить под сомнение, особенно если принимать в расчет переговоры с «Немецкой обороной» и внутренние письма, распространенные 1 июля 1933 года. «Боевое содружество» уже давно пыталось установить более плотные контакты с «Немецкой обороной», тем более что многие ее члены уже были штрассерианцами. По указанию национального руководства «Немецкой обороны» во всех мероприятиях «Боевого содружества» принимал участие некий капитан Каде. Видимо, он изучал потенциал этого движения. В определенный момент, скорее всего после отчета Каде, «Немецкая оборона» выразила готовность участвовать в мероприятиях штрассерианцев и распространять среди своих членов пропагандистские материалы «Боевого содружества». Но это должно было произойти при соблюдении ряда условий. Во-первых, штрассерианцам необходимо было зарекомендовать себя с положительной стороны. Во-вторых, «Боевому содружеству» следовало занять четкую идеологическую позицию. Руководство «Немецкой обороны» критиковало Штрассера за терпимое отношение к евреям и христианам, слабую политизированность отдельных членов его организации и недостаточно спланированную политическую работу (посмотрели бы они на штурмовиков Штеннеса). Эти замечания были вполне справедливыми, так как новые члены КГРНС не были в состоянии освоить «Тезисы Немецкой революции», а старые не проявляли особого рвения. В итоге Штрассерианцы часто пропускали обязательные занятия, да и на самих мероприятиях царил беспорядок.

Плюс к этому «Боевое содружество» оказалось в сложной ситуации. Оно не могло вставать в оппозицию к Дольфусу, так как в одночасье все немецкие штрассерианцы могли лишиться политического убежища. Но привлечь новых сторонников, критикуя главу зарубежного государства, было затруднительно. Нападать же на австрийских нацистов тоже было неразумно — они могли бы пополнять ряды «Боевого содружества». В итоге Штрассер почти всегда отказывался участвовать в открытых политических дискуссиях. Да и сама теория Штрассера мало подходила для венского климата. Австрийские националисты считали ее неполной и осуждали за расплывчатость. Все это приводило к потере дисциплины, на что во внутреннем письме обратил внимание руководитель венской «боевой группы» Рудольф Йордан. Он обрушился на подопечных с уничижительной критикой за неуплаченные взносы, нежелание проходить политическую учебу, пренебрежительное отношение к контактам с Германией, невыполнение приказов: «С безграничной горечью я наблюдаю за венским балаганом, который совершенно несправедливо носит название „боевой группы“. Для этих собраний говорунов больше бы подошло наименование „политической рюмочной“ или „объединения заклинателей“. Тем, кто ясно не понял, зачем пришел сюда, кто из-за второстепенного не видит главного, не место в „Боевом содружестве“. Нам нужны дела, а не болтовня. Я осознаю тяжесть поставленных мною задач, но они должны быть выполнены. Мы должны доказать самим себе и истории, являемся ли мы якобинцами Немецкой революции или жалкими жирондистами! Может, мы революционеры за пивной кружкой и обыкновенные ворчуны? Мы должны быть активистами, борцами за дело Немецкой революции. Мы должны сражаться, а не заниматься политическим онанизмом! Нам нужно не количество, а качество. Нам предстоит достигнуть великой цели — Великой национальной социалистической Германии!»