Несмотря на то что во время съезда была принята единая программа КГРНС, верхушка «Боевого содружества» не придерживалась какой-то четкой идеологии. Люди, находившиеся там, имели самые различные представления о социализме. На встречу с так называемыми «друзьями революционных национал-социалистов», которая проходила 17 октября 1930 года, были приглашены представители самых различных организаций. Там присутствовали Эрнст Никиш, лидер «бюндише» [13]молодежи Ламберти, бывшие соратники по НСДАП и т. д. На этой встрече, которая больше напоминала совещание, Отто Штрассер представил список тех организации, с которыми он готов был начать политическое сотрудничество. В этом списке значились «Сопротивление» Эрнста Никита, Союз «Оберланд», «Вервольф» [14]и «Шиллюгенд». Последняя организация «Шиллюгенд» — Союз «Эккенхард» была создана одним из лидеров добровольческих корпусов Герхардом Росбахом. После неудачного «пивного путча» эта парамилитаристская организация продолжила свое развитие в Австрии, Баварии и других немецких землях на юге Германии. Члены этого союза симпатизировали НСДАП, идеям Эрнста Никита, консервативно-революционным представлениям Артура Мёллера ван ден Брука. В декабре 1930 года радикальные элементы покинули эту организацию, чтобы заняться политической деятельностью. Их не устраивала отводимая им роль: добровольные работы, обучение населения защите от воздушных налетов в случае войны.

В этом списке, как мы видим, были представлены в основном военизированные и националистические организации. Штрассер отказался заключать союз с левыми силами, в том числе и с коммунистами. Впрочем, по ряду вопросов он был готов сотрудничать с оппозиционными профсоюзами и «Красной помощью». 2 ноября 1930 года «Берлинская рабочая» газета получила задание наглядно продемонстрировать итоги конгресса, в том числе по вопросу отношения к КПГ.

Буквально накануне лидер немецких коммунистов Хайнц Нойман, выступая в Берлинском Дворце спорта, призвал национал-социалистов и «революционные штурмовые отряды прекратить братоубийственную борьбу», которая была не в интересах пролетариата. Это заявление дало для исполкома КГРНС повод повторить мнение, высказанное на имперском конгрессе. Руководство «Боевого содружества» приветствовало мужество коммунистов, которые решились на подобные заявления. Оно даже вспомнило, что во многом интересы НСДАП и КПГ совпадали, так как они были ориентированы на защиту немецкого народа. Но вместе с тем исполком подчеркнул, что основной задачей революционных народных масс являлось создание единого социалистического фронта с собственным вождем во главе. Естественно, этот фронт должен был находиться под непосредственным контролем «Боевого содружества революционных национал-социалистов». Одновременно с этим в прессе «Содружества» появились две статьи, которые напоминали читателям, что злейшими врагами немецкого народа являлись марксизм и реакция. Вывод был традиционным: осуществить тотальную революцию, на которую в принципе не были способны ни КПГ, ни НСДАП, должно было «Боевое содружество» Отто Штрассера.

Первый имперский конгресс вполне наглядно продемонстрировал враждебную позицию руководства революционных национал-социалистов в отношении КПГ. Впрочем, это не было никак закреплено в официальных документах. Именно во время конгресса Штрассер осознал, что для подобной позиции требовалось ясное идеологическое обоснование. Это требовалось хотя бы для того, чтобы рядовой обыватель смог отличать «Боевое содружество» от коммунистической и нацистской партий. Именно после Первого имперского конгресса радикально поменялся характер «Национал-социалистических писем» и тон статей, опубликованных в них. Раньше эта газета помещала собственные комментарии на актуальные политические события. Теперь ее страницы оказались почти полностью отданы под большие статьи чисто теоретического характера.

Подобные изменения привели к очередному «национал-большевистскому» кризису. Позже Штрассер понял, что очень долгое время недооценивал значение национал-большевистских идей. Но тогда, в октябре 1930 года, он был готов покончить с ними. Конгресс привел к тому, что в «Боевом содружестве» сформировалось несколько политических группировок. Левые революционеры заняли многие важные места в руководстве новой организации. Хотя в те дни многим казалось, что Штрассер со своими «тезисами Немецкой революции» одержал убедительную победу. Он решил начать наступление по всем «фронтам». Очень опасное намерение, ведь «Содружество» еще не оправилось от первого кризиса.

В те дни Отто Штрассер и его соратники не питали ни малейших иллюзий относительно отношения к ним гитлеровцев. Пародируя призыв Ноймана «бить фашистов, где только их встретишь», Геббельс потребовал от штурмовиков «избивать революционных национал-социалистов, где только они существуют».

Неудавшееся покушение на Штрассера и Рудольфа Рэма, кровавая бойня в Альбертсдорфе показали, что «Боевому содружеству» срочно требовались силы и средства, чтобы обезопасить свои собрания от налетов гитлеровских штурмовиков. Военизированное формирование КГРНС, «Боевое сообщество», было не настолько велико, чтобы справиться с этой задачей. К тому же его ячейки были раскиданы по всей Германии, что затрудняло создание мобильной и дееспособной службы безопасности. В итоге Штрассер просто был вынужден пойти на союз с организациями, имевшими собственные военизированные подразделения, которые были способны дать отпор СА. Прежде всего потенциальных «силовиков» штрассерианцы пытались найти в среде «бюндише» — молодежных организаций. Но судьба все-таки отвела решающую роль коммунистам.

В КПГ придавали исключительное значение выходу группы Штрассера из НСДАП. Еще бы! Коммунисты видели в этом начало разложения «национал-фашизма». Приведенный выше анализ Коминтерна явно переоценивал опасность, исходившую от штрассерианцев. Вряд ли «Боевое сообщество» могло расколоть народные массы. Немецкие коммунисты оказались более предусмотрительными и прозорливыми. Видимо, именно поэтому они не спешили разоблачать членов группы Штрассера как политических провокаторов. И уж тем более не собирались разворачивать против них идеологическую борьбу — были более опасные противники. О подобной позиции вряд ли догадывались в Коминтерне. Еще в начале июля 1930 года исполком КГРНС распорядился устанавливать связи не только с родственными группировками, но и с коммунистами. Как правило, революционные национал-социалисты приглашали представителей КПГ на все свои мероприятия и собрания. Более того, каждый член «Боевого сообщества» получил тайное предписание посещать мероприятия «идеологических противников», к которым, как оказалось, относились и коммунисты. Там революционные национал-социалисты должны были агитировать за «немецкий социализм», за социализацию экономики и общества, за создание «союза угнетенных», приглашать к сотрудничеству всех немецких революционеров.

Но союз с КПГ быстро дал трещину. Инициатива по бойкоту выборов 14 сентября 1930 года подверглась жесточайшей критике со стороны КПГ. Именно это стало поводом для срыва коммунистами собрания штрассерианцев в Нойкёльне. Это собрание было посвящено проблеме неучастия в выборах в рейхстаг. Национал-большевистский кризис сентября 1930 года показал Отто Штрассеру, насколько опасно сближение с левыми силами. Именно тогда он понял необходимость собственной оригинальной идеологии, принципиально отличающейся от коммунистической и гитлеровской. В период октября 1930 — мая 1931 годов контакты между КГРНС происходили на трех различных уровнях.

Теоретический анализ философского и политического марксизма утвердил руководство «Боевого содружества» в однозначном отказе от подобной модели мышления. На уровне руководства организации и ее подразделений организовывались совместные встречи, дискуссии, на которых сопоставлялись идеологические взгляды, обсуждались дальнейшие пути развития обеих организаций. И коммунисты, и революционные национал-социалисты пытались найти взаимопонимание. Но на уровне рядовых членов существовала совершенно другая политическая реальность. Чтобы избежать развала, исполнительный комитет КГРНС вынужден был санкционировать участие своих местных групп в массовых мероприятиях других партий и союзов. Проводя глобальный анализ марксизма, кружок штрассерианцев пытался всем продемонстрировать оригинальность собственной идеологии. Для Штрассера марксизм, в отличие от Гитлера, не носил специфического еврейского характера. Для Отто он вовсе не был «выдумкой еврея Маркса». Он видел в нем всесторонне развитую философию, рожденную во времена агрессивного капитализма и сформированную на основе анализа тогдашних социальных и экономических противоречий. Штрассер признавал объективную справедливость марксистского мышления вообще и ленинского анализа империализма в частности. Но на уровне философских представлений он предпочитал дистанцироваться от марксизма. Марксизм для него был порождением либеральной эпохи. О подобном родстве, по мнению Штрассера, свидетельствовало очень многое: цели, методы и сама структура марксизма.