Этот призыв произвел поразительный эффект — по всей Германии революционные национал-социалисты заявляли о солидарности с Ольденбургом. Он более месяца потратил на то, чтобы собрать воедино все силы, посвятив большую часть времени пропаганде своих взглядов и продолжению полемики со Штрассером.
15 августа Штрассер опубликовал открытое письмо. В нем он говорил о «провокации Ольденбурга, являвшегося „шпионом Геббельса“». Он якобы получил тайный приказ организовать саботаж, а в случае политического успеха НСКД расколоть организацию и увести сомневающихся обратно в НСДАП. Штрассер пустился в очередное вранье. Он напрочь отвергал любые контакты с реакционерами, утверждая, что вовремя раскусил замыслы Ольденбурга. Он должен был «сорвать проведение референдума в Пруссии, тем самым отстранить НСКД от участия в выборах ландтага».Дело в том, что оппозиция решила положить конец правящей коалиции в Пруссии, которая состояла из социал-демократов и центристов. 1 февраля 1931 года подобную инициативу высказал «Стальной шлем». 23 июля идею распустить прусский ландтаг поддержала компартия. Референдум состоялся 9 августа 1931 года. Ландтаг не был распущен, так как за это предложение высказалось всего лишь 37 % избирателей. Это было фактическим поражением оппозиции.
Свое обвинительное письмо Штрассер заканчивал изложением трех принципиальных позиций. «Немецкая революция» оставалась печатным органом «Боевого объединения», «14 тезисов Немецкой революции» — ее официальной программой. Как бы желая успокоить национал-большевистское крыло, Штрассер заявлял, что готов к сотрудничеству с любыми силами, ориентированными на создание справедливого общества, будь то Тельман или Гитлер. Не имея возможности более скрывать свои отношения с Эрхардтом, он назвал его финансовую помощь «жертвой во имя светлого будущего и дела революционного национал-социализма».
Ответ Ольденбурга был помещен в «Немецкой революции», которую Штрассер считал своей собственностью. В нем он решительно отрицал саму возможность каких-либо связей с Геббельсом, опровергал привязанность его высказываний к прусскому референдуму. При этом не забыл упомянуть, что именно он являлся единственным законным издателем и владельцем газеты. В подтверждение этого Ольденбург приводил решения суда. Он даже не отрицал, что встречался со Штеннесом и обсуждал перспективы создания новой политической организации.
Возможна и другая трактовка этих событий. Видя, что Штеннес окончательно разорвал отношения со Штрассером, Ольденбург решил сам получать финансовую помощь от Эрхардта. Но в данной ситуации весь радикализм и национал-большевизм Ольденбурга был не чем иным, как хитрой уловкой в борьбе за власть. Хотя правду мы вряд ли узнаем. Свое очередное обвинение он заканчивал словами: «Мы похороним веру в Штрассера, а его закинем в социал-реакционный гроб».
Но политические похороны Штрассера проще было провести на бумаге, нежели в реальности. Сколотить новую группировку оказалось не так уж просто. Ольденбург решил, что во главе новой организации должен встать человек общенационального значения, и предложил этот пост обер-лейтенанту Вендту. Ему оставалось пребывать в тюрьме буквально пару недель. Вендт тут же дал свое согласие возглавить новый союз.
Уже 30 августа «Немецкая революция» вышла под заголовком: «Обер-лейтенант Вендт: вождь боевого содружества». Ниже приводилась следующая заметка: «Штрассер и Штеннес предали нас, как это уже однажды сделали Гитлер и Геббельс. За нашими спинами они связались с профранцузским контрреволюционером Эрхардтом, который уже давно существует на деньги Брюнинга и промышленников. Для нас личность — ничто. Все — дела во имя Немецкой революции. Мы следовали за Штрассером и Штеннесом, так как они клялись в верности революции. Если бы мы сейчас остались покорными им, что само по себе маловероятно, то стали бы предателями нашего дела. Мы передаем руководство обер-лейтенанту Вендту. Мы и дальше понесем знамя Немецкой революции».Этот призыв был подписан Ольденбургом и братьями Решке.
Когда Вендт возглавил новую организацию, то заметил по поводу Штрассера и его окружения: «Литераторы и ландскнехты глумятся над нашим делом. Они призывали нас сражаться против фашизма и либеральной буржуазии. Революция и свобода на словах на деле оказались реакцией и предательством. Мы отказываемся от „комитетов“ и огромных штабов СА. Мы не хотим больше лицезреть бонз! Разлады, возникавшие из-за Штеннеса и Штрассера, устранены. Пока этого требует революция, мы будем сотрудничать со всеми революционными группами. Как будет проходить это сотрудничество? Мы будем маршировать по отдельности, но сражаться вместе. Мы отвергаем тот тип литераторов, которые составляют эластичные двусмысленные программы. Наша политическая линия ясна. С народом против капитализма! С Россией против Версаля! Все для великогерманского социалистического государства рабочих и крестьян!»
Но когда это письмо Вендта появилось в печати, оно ввело читателя в заблуждение. Автор письма радикально изменил свою точку зрения, когда Отто Штрассер посетил его в тюрьме. Вслед за этим «Немецкая революция», вновь издаваемая Штрассером, опубликовала заявление того же Вендта, который решил остаться преданным лидеру «Национал-социалистического боевого объединения Германии». «Лично я верю в честную волю Штрассера. Я и пальцем не пошевелю ради этих унылых либералистов, которые в принципе являются обычными реакционерами, пытающимися играть роль в немецкой политике».Последний пассаж предназначался сторонникам Ольденбурга. Как видим, спектр обвинений в лагере революционных национал-социалистов не отличался разнообразием.
Самое удивительное, что 30 августа в Берлине вышли две разные газеты с одним и тем же названием — «Немецкая революция». Более того, они издавались враждующими между собой группировками. Штрассер решил сделать этот авантюрный шаг, даже несмотря на возможность судебных преследований.
Подобный поворот событий стал для Ольденбурга тяжелым ударом. В конце августа 1931 года он осознал, что большинство членов НСКД остались преданными Штрассеру. Он больше не мог рассчитывать на Вендта. Чтобы его сторонники не переметнулись в КПГ или национал-большевистские кружки, Ольденбургу надо было срочно создавать собственную организацию и формулировать новые политические принципы. Новая организация получила название «Боевое содружество немецких революционеров».
Ко времени создания «Боевого содружества немецких революционеров», которое произошло в сентябре 1931 года, в группировке, отколовшейся от штрассеровской организации, царила полная неразбериха. Чтобы хоть как-то навести порядок, Ольденбург подготовил так называемое «Первое внутреннее письмо». В нем он излагал свое видение будущей организационной структуры «Содружества революционеров». Его построения не отличались оригинальностью и очень походили на структуру «Боевого содружества». В то время Штрассер понял, что «Национал-социалистическое боевое объединение Германии» развалилось, и решил вернуть своей организации старое название «Боевое содружество революционных национал-социалистов».
Собственно говоря, и цели «Содружества революционеров», казалось, были скопированы у Штрассера: война с капитализмом, реакцией и марксизмом и Версальской системой, борьба с демократией, соглашательством и легальным путем прихода к власти. Основной целью являлась «Немецкая революция, которая должна создать социалистическую экономику, сформировать национальное государство и обосновать немецкую культуру».Эта организация решительно отвергала парламентский путь и надеялась на союз с Советской Россией.
Хотя Ольденбург и планировал создать жестко централизованную организацию, но он оставлял местным организациям право на самостоятельность действий. Все члены «Содружества революционеров» должны были придерживаться единой политической линии, но центральное руководство должно было прислушиваться к мнению, высказываемому снизу. В ежедневной политической практике каждый «немецкий революционер» должен был действовать автономно, представляя собой отдельную военно-политическую единицу. Чтобы органы власти не смогли оказать давление на «Содружество революционеров», Ольденбург создавал свою организацию фактически как подпольное формирование. Он сразу же предвидел, что его союзу придется функционировать в обстановке повышенной опасности. Он сам содействовал тому, чтобы «Содружество революционеров» приобрело сомнительную репутацию.
