Тем временем дивизия СС «Викинг» вновь попыталась развить наступление на север вдоль Дуная. Вновь оказавшись у Вали, немецкие танки опять попали под мощный огонь советской противотанковой артиллерии, ведущийся с противоположного, более высокого берега. Постепенно советские войска стали переходить в контратаки. В районе Сент-Петера советская контратака не увенчалась успехом, немцам удалось воспользоваться временным преимуществом. По обе стороны от узкоколейной железнодорожной линии, в единственном месте они смогли прорваться на другой берег Вали. Здесь возник крошечный плацдарм.

Тактических успехов в тот день у немцев было совсем немного. Дивизии «Мертвая голова» удалось захватить усадьбу в пяти километрах на юго-восток от Каполнаш-Ниека. Но удерживать ее немцам удавалось только в течение нескольких часов. Предпринятая с двух сторон советская контратака выбила их оттуда.

Пока шли эти локальные бои, 1-я танковая дивизия и 403-й народно-артиллерийский корпус были на марше. Как и предполагалось, выйти на исходные позиции они могли только к вечеру. В итоге наступление на советские позиции близ Вали было запланировано на ночь. Пока развивались эти события, корпусная группа Брайта на правом крыле (23-я танковая дивизия) смогла продвинуться вперед и занять позиции на берегу речки Часаши-Виз. Позиции танковой дивизии теперь располагались между Замоем и озером Веленце. Но дальнейшее продвижение оказалось невозможным — советская линия обороны была фактически неприступной. Но в то же время советская оборона ослабла в Вертешских горах. Решив не упускать такого шанса, немецкое командование бросило в горы VIII венгерский армейский корпус. Развивавшееся в это самое время наступление I кавалерийского корпуса не принесло немцам значительного успеха. Находившиеся там советские части как минимум имели опыт боев со времен операции «Конрад I». В итоге, несмотря на мороз, советские солдаты применили особую тактику. Они закапывали танки по самую башню, превращая их фактически в неприступные огневые точки. Чтобы ликвидировать такой бункер, немцам приходилось снаряжать ночью специальные отряды, причем не всегда подобные вылазки заканчивались для них успехом. Многие из таких «танковых бункеров» находились под усиленным артиллерийским прикрытием. Стоит отметить, что за январь на северном участке фронта, в частности в горах, значительно выросло количество советской артиллерии. Во многом это было связано с тем, что обстрелы Буды (западного плацдарма Будапешта) теперь велись в основном с севера и северо-запада.

Примерно в 22 часа генерал Вёлер традиционно сообщал генерал-полковнику Гудериану сводку с мест боевых действий. Во время беседы Гудериан прервал собеседника достаточно откровенным вопросом: «А как вы считаете, что возможно сделать имеющимися у вас в распоряжении силами?» Вёлер решил сохранять осторожность: «Это очень серьезный вопрос. После того как из-за недостатка пехоты наступление заглохло в нескольких местах, мы ожидаем прибытия 356-й пехотной дивизии. В любом случае имеющиеся в данный момент силы являются недостаточными для наступления. Впрочем, я надеюсь, что после прибытия 356-й пехотной дивизии и развития наступления в Вертешских горах фронт выровняется и мы сможем далее продолжать наступление».

Подумав, Гудериан сказал: «В крайнем случае нам придется перекинуть сюда еще части, которые были предназначены для других целей. Это слишком серьезный вопрос, чтобы пытаться его решить силами не самой мощной пехотной дивизии. Фюрер хочет полностью стабилизировать фронт по Дунаю».

К тому моменту было ясно как день, что немцам для успешного продолжения наступления явно недостаточно одной пехотной дивизии. В штабе группы армий «Юг» по этому поводу все чаще и чаще раздавались недовольные голоса. Но это характеризовало немецкий стиль командования, который к концу войны сводился к попыткам избежать предельно ясных решений. Гедке, дававший уклончивый ответ, был ярким примером проявления подобного стиля командования. Он вообще предпочитал говорить некими условностями: «Вот если сегодня ночью IV танковому корпусу удастся развить наступление через реку, а также будет выправлена линия фронта в Вертешских горах, то, возможно, мы обойдемся собственными силами». Хмыкнувший Гудериан бросил в ответ: «Ну, тогда мы поговорим об этом завтра в 10 часов утра».

На что, собственно, рассчитывало командование группы армий «Юг», на какой успех, остается непонятным. Если на наступление I кавалерийского корпуса, то даже Балк признавал, что чудес не бывает. Да, изначально было запланировано, что немецкие кавалеристы смогут продвинуться вперед только в случае успешного наступления IV танкового корпуса СС. Но обстановка диктовала иные условия… Теперь кавалеристы могли хоть как-то развить продвижение вперед только в условиях танкового наступления, которое еще не началось.

В 22 часа 55 минут Балк был вынужден признать, что вся операция в нынешнем ее состоянии была обречена на провал. При этом он просил у штаба группы армий «Юг», чтобы Верховное командование сухопутных войск прислало хотя бы две или три бригады штурмовых орудий (самоходных артиллерийских установок), «которые надо пустить в ход под Граном, чтобы не давать врагу ни минуты покоя». «Можно предположить, что вытеснение противника из Вертешских гор было бы для нас значительной потерей, так как эти войска пошли бы в наступление в более удобных местах. Посредством множества нападений надо вновь и вновь выискивать слабые места у неприятеля. Завтра в 10 часов штаб армейской группы сообщит, в чем мы конкретно нуждаемся, но 356-я пехотная дивизия для нас просто незаменима». Эти слова были безотлагательно переданы в Верховное командование. Итогом разговора стало решение Гудериана передать войска армейской группы Балка, находящиеся на северном берегу Дуная, под командование штаба 8-й армии. Теперь естественная граница между немецкими армиями проходила по великой европейской реке.

^{Карл Ульрих, командир танковой дивизии CC «Викинг»}

Той же ночью в ходе беседы с Главнокомандующим на юго-востоке было выяснено, что группа армий «Ф» готова предоставить как минимум четыре дивизии, дабы они в тесном взаимодействии со 2-й танковой армией (но не в подчинении у нее) нанесли удар по советским войскам в Южной Венгрии. Приблизительной датой начала этой операции называлось 6 февраля 1945 года. Подобное развитие событий не устраивало ни Гудериана, ни группу армий «Юг». В штабе 2-й танковой армии вообще сказали, что 26 января у них запланировано наступление на Капошвар.

Конец всем этим дискуссиям положил пришедший буквально на ночь глядя приказ Гитлера. Он не только запрещал оперативное командование, но и существенно ограничивал свободу действий в чисто тактических операциях. Теперь даже для незначительной военной операции требовалось специальное разрешение фюрера. Гитлер все больше и больше возвращался в своих мыслях к идеям и категориям Первой мировой войны. По мере того как положение Германии становилось безнадежнее, Гитлер все чаще искал психологического убежища в приказах, «твердых как сталь». Но он ничего не мог исправить, лишь делал безысходную обстановку на фронтах еще более безысходной.

«Температура -5 °C. Пасмурно, сильный снегопад. Дороги частично или полностью разбиты. Проехать можно только по крупным шоссе».

Утром немецкое командование поняло, что оказалось в западне. Советские войска смогли в кратчайшие сроки создать мощный оборонительный рубеж не только на юге (между Балатоном и Дунаем), но и на севере (между озером Веленце и Дунаем). Немецкая авиаразведка донесла, что к этим глубоко эшелонированным оборонительным рубежам, которые немецким дивизиям не под силу было прорвать с двух сторон (соответственно, с юга и с севера), приближались крупные советские войсковые формирования. Не надо было быть стратегом, чтобы понять, что маршал Толбухин готовил крупное стратегическое контрнаступление. Начало советскому контрнаступлению было положено — советскими войсками была отбита деревня Сентмиклош, располагавшаяся чуть южнее Шарбогарда. Затем последовали советские атаки в районе Дунапентеле. Впрочем, поначалу немцам удавалось их отбивать. В данном направлении танковые дивизии СС могли бы предпринять контратаку (советская оборона там была не слишком сильна), но именно в этот момент IV танковый корпус СС предпринял активную атаку на советские позиции по берегу Вали. В ходе массированного танкового броска немецким дивизиям, сосредоточившим всю мощь на одном небольшом отрезке фронта, удалось прорвать советскую линию обороны на участке шириной в 20 километров (от устья Вали, впадающей в Дунай, до Барачки). Но даже этот прорыв не означал тактической победы — советские войска, как и прежде, продолжали ожесточенно сопротивляться.