Он говорил озадаченным, но беспечным тоном, и я верила, что он не врет. Человек по имени Гил Маддик ему не знаком. Все, тупик!

Закончив разговор с Себом Роули, я обнаружила голосовое сообщение от Белкотта. У Делии Фаради нет британских водительских прав, но по хайгейтскому адресу, помимо «астон-мартина», зарегистрирован еще и черный «рейнджровер-вог».

Я вернулась к столу и взяла журналы с данными видеосъемки. Мы раскинули широкую сеть и собрали множество записей с камер наружного наблюдения, установленных на близлежащих улицах. Колин Вейл, высокий детектив с изнуренным мертвенно-бледным лицом человека, годами сидевшего в подземелье, несколько недель кряду сверял все номерные знаки автомобилей, которые мелькали на видеоматериалах операции «Мандрагора», с полицейской и транспортной базами данных, а затем разыскивал водителей и исключал их из числа вероятных убийц, потому что у них было алиби.

Потом ему пришлось провести ту же работу в рамках расследования убийства Ребекки, поскольку Годли принял решение выделить это дело из основного. Надо отдать должное констеблю Вейлу: он, как никто другой, умел систематизировать информацию. Составленные им распечатки были настоящим произведением искусства. Я уже просматривала их, когда знакомилась с содержимым папки, но сейчас меня интересовали машины с пометками «не представляет интереса» и «не найдена». Я пыталась найти среди них «рейнджровер», но где-то в середине четвертой страницы увидела нечто совершенно неожиданное, и мое сердце тревожно подпрыгнуло. Нет, не может быть! Знакомые марка и модель, один человек в салоне…

Годли или тот, кто собирал для него эту папку, основательно подошел к делу и включил в документы три диска с видеозаписями камер наружного наблюдения, а симпатяга Вейл снабдил каждую запись в своем журнале перекрестной ссылкой на время и место. Я легко отыскала нужный диск. Немного труднее оказалось уговорить папу, чтобы он отдал мне на пять минут пульт от телевизора: «А что такое? Зачем тебе пульт? Ты хочешь посмотреть фильм? Давай, я сам его поставлю…»

Я за считанные секунды отыскала на диске нужное место. Это была запись с видеокамеры, установленной на бензозаправочной станции рядом с рынком «Нью Ковент-Гарден». Ракурс съемки позволял за пару секунд сносно рассмотреть проходящий транспорт. Я затаила дыхание, когда интересующая меня машина пересекла нижнюю часть экрана. Человек в салоне был виден не слишком резко, но вполне отчетливо, особенно в гигантском папином телевизоре. Я различила черты лица и узнала сидящего за рулем. Вряд ли этого будет достаточно, чтобы убедить суд, однако меня это вполне убедило.

И изменило все.

После происшествия на лестнице я решила расстаться с Гилом. Не потому что не могла его простить. Как ни странно, я считала такой поступок нормальным — для него. Я знала, что он так же опасен, как открытое пламя, и винила только себя в том, что согласилась на роль глупого мотылька. Пусть с опозданием, но я получила хороший урок. Слава Богу, еще не успела ему довериться… или даже влюбиться.

«Впрочем, — уверяла я себя, — мне это не грозит. Я просто делаю вид. Но мне надоело играть в Ребекку, которую он мог бы любить вечно».

Новизна ощущений ушла, и мне стало немного стыдно оттого, что я затянула наши отношения. Конечно, было забавно примерить на себя роль его девушки, однако давно следовало это прекратить.

Я дала ему двадцать четыре часа. Целые сутки Гил думал, будто ему удалось прижать меня к ногтю… подчинить своей воле. Ему казалось, что он меня проучил. Я нашла его в гостевой спальне, где он, тихо насвистывая, по-хозяйски шлифовал оконную раму. Гил использовал дедовский способ: обернув деревянный брусок куском наждачной бумаги, тер по растрескавшейся старой раме, тщательно счищая с нее пожелтевшую краску.

— Что ты делаешь?

— Заканчиваю начатый тобой ремонт. Надо сказать, ты не слишком преуспела.

Он прав. Я вынесла из комнаты всю мебель, содрала обои и закрыла дверь, не оставив ничего, кроме голых половиц и сероватой бугристой старой штукатурки на стенах. Обновленный интерьер существовал лишь в моем воображении.

— У меня не было времени. Я была занята.

— Ну да, понимаю, — усмехнулся он, полуобернувшись ко мне. Но я смотрела на него строго и серьезно. — Что-то случилось?

— Нет, все в порядке. Слушай, брось это, ладно? Я доделаю сама, позже.

— Не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

Он продолжал шлифовать раму, и я почувствовала, как во мне вскипает гнев. По какому праву он здесь распоряжается? Это не его дом! И как он смеет меня не слушать, ведь я велела ему прекратить?

— Хорошо выглядишь, — бросил он не оборачиваясь. — Тебе идет этот цвет. Всегда носи голубой.

Я оттопырила на себе небесно-голубую футболку.

— Рада, что тебе нравится. Это был любимый цвет Ребекки.

Я наконец привлекла его внимание. Он нарочито медленно положил наждачную бумагу на подоконник и повернулся ко мне.

— Кажется, мы обсуждали эту тему. Почему ты все время о ней говоришь?

— Потому что я о ней думаю, — просто ответила я.

— Не надо о ней думать. Ее больше нет, она — это прошлое. Думай о настоящем и будущем. — Он подошел ко мне, задрал мою футболку и стянул ее через голову. — Думай только обо мне.

Я позволила ему снять с меня майку — впрочем, мое сопротивление его бы вряд ли остановило, — но не бросила ее на пол, а прижала к груди.

— На самом деле я думала о тебе… и о будущем.

— Вот как?

На его лице читалось осторожное недоумение: он явно не понимал, куда я клоню. Я решила идти напролом:

— Прости, но тебе нет места в моем будущем.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что нам надо расстаться. Я больше не хочу играть.

Его лицо потемнело.

— Разве мы играли?

— Конечно. — Я пожала плечами. — Ведь ты не принимал наши отношения всерьез, правда?

Видимо, у него в голове не укладывалось, что я могу с ним порвать.

— Очень смешно.

— Я не шучу, — мягко возразила я. — И чтобы тебе было легче, я уже собрала твои вещи. — На всякий случай я отступила на шаг назад.

— Что? — Он скрестил руки на груди. — Что ты говоришь, черт возьми?

— Пока ты был здесь, я собрала твои пожитки, — объяснила я. — Они в мусорном мешке во дворе, рядом с крыльцом. На твоем месте я бы поторопилась, а то кто-нибудь подумает, что это просто мусор.

Я нарочно выставила его вещи за дверь, посчитав, что так он быстрее уберется из моего дома.

— Зачем ты это делаешь?

Гил шагнул ко мне, и я вытянула вперед руку с перцовым аэрозолем, заказанным по Интернету. Я почти надеялась, что он даст мне повод им воспользоваться. Он взглянул на баллончик, изумленно вскинул брови, но подходить ближе не стал.

— Кажется, это лучший способ расстаться по-хорошему. — Я бросила ему футболку. — Иди же! Когда найдешь другую девушку, которую тебе захочется превратить в очередную Ребекку, подари ей это от меня. И пожелай удачи, она ей понадобится.

Я отвернулась и пошла к двери, оставив его стоять посреди комнаты в полной растерянности.

— Ты не можешь так поступить! — крикнул он мне вдогонку. — Я тебе не позволю!

Я остановилась в дверях.

— Могу, Гил. И боюсь, ты здесь ничего не изменишь. Немного развлеклись, и хватит. А теперь убирайся!

Он был трусом, как и все негодяи. Баллончик с перцем напрочь отбил у него желание спорить. Зачем понапрасну рисковать драгоценным здоровьем? Жалкая личность! Зря я вообще впустила его в свою жизнь… Но, совершив одну ошибку, я не собиралась совершать другую и решительно зашагала по коридору.

Надевая новую майку, я слышала, как он прошел мимо двери моей спальни.

— Гил!

— Да? — с надеждой спросил он.

— Не забудь оставить ключ, когда будешь уходить.

Через пару секунд хлопнула входная дверь и зашуршал мусорный пакет, который Гил поднял с земли.

— До свидания, — тихо прошептала я.