Роджер не одобрил ее скоропалительного романа с Вульфом, но был искренне рад за нее, когда она объявила, что помолвлена. Впрочем, Син не исключала, что он был просто счастлив ее счастьем, хотя и не верил до конца в его прочность и долговечность. Как он был прав, когда просил ее быть осторожнее!..

Роджер все понял, едва взглянув на нее; он провел ее в комнату, заставил выпить стаканчик подогретого бренди и уложил спать, сам же всю ночь просидел рядом, оберегая ее тревожный и зыбкий сон.

На следующий день, не послушав Роджера, пытавшегося оставить ее дома, Син пришла на работу. Она никогда не пасовала перед трудностями, решила не бежать от своей беды и на этот раз. Она привыкла быть сильной и не уйдет из «Торнтон-отеля», пока не подыщет что-нибудь стоящее. А если члены семьи сочтут ее присутствие неудобным, это их проблема: что их неудобство и досада в сравнении с пережитым ею унижением, проведенной без сна ночью и всеми бессонными ночами, которые ей предстоят!.. Ее смена только началась, когда она увидела Вульфа, идущего к стойке. О Господи, не сейчас и не здесь!

Неужели прошло всего двадцать четыре часа? Син казалось, что прошла целая вечность! Он выглядел постаревшим: возле глаз и в уголках рта залегли скорбные морщинки. Еще бы… Несчастье старит, даже если на плечи давит не столько горечь утраты, сколько чувство собственной вины перед умершим… А Вульф был виноват перед Алексом — у него на совести связь с женой брата!

Син чувствовала, что на них глазеют со всех сторон. Что ж, если Вульф хочет публичной сцены, он ее получит!

— Где ты была всю ночь? — потребовал он.

Как он смеет спрашивать?! Это ей следовало бы задать ему вопрос, с кем он провел ночь.

— Я заходила к тебе, Вульф. Разве Барбара ничего не сказала? — (Главное — чтобы голос не дрожал.)

— Она говорила. И дала мне вот это. — Он держал на раскрытой ладони злополучное кольцо. — Я звонил, чтобы узнать, что происходит, но тебя не было. Ни поздно ночью, ни рано утром. Где, черт возьми, тебя носило?

Гостиничный вестибюль был не лучшим местом для подобного разговора. Весь персонал, только что взахлеб пересказывавший друг другу все подробности гибели Алекса Торнтона, скоро получит новую пищу для пересудов: помолвка сотрудницы с боссом под угрозой…

— Давай отойдем в сторонку, — не предложила, а приказала Син и, не оглядываясь, идет ли он следом, направилась в небольшой зальчик для собраний служащих отеля. Когда дверь за ними закрылась, Син повернула к нему побледневшее от не проходящей боли лицо, на котором темнели глаза, из фиалковых ставшие почти черными.

— Ну? — первым нарушил молчание Вульф.

— Сейчас трудное время для нас обоих, Вульф. — Она глубоко вздохнула. — Давай признаем, что чуть было не совершили ошибку, и покончим с этим.

— А если я этого не хочу?

— Боюсь, у тебя нет выбора, Вульф. — Син покачала головой. — Все кончено. Даже если бы ты захотел что-то изменить, я никогда не сумею забыть, как ты поступил с Алексом.

— Думаешь, я сам не виню себя? Бог мой, Син, ты мне так нужна, а ты отворачиваешься от меня! — Вульф был растерян и подавлен.

— Я больше не хочу лжи, Вульф. С меня довольно. Мне правда очень жаль, что так случилось. Но я поняла, что ошибалась, полагая, что мы можем быть вместе. Роджер…

— Это с ним ты была ночью? — Вульф напрягся, ожидая ответа.

— Да, — не стала лукавить Син, прямо встречая его вопрошающий взгляд. — Я провела ночь в доме Роджера.

Господи, неужели он не видит, что он с ней делает?!

— А я-то думал, что Барбара… — Вульф не договорил, лицо сделалось мрачнее тучи. — Значит, действительно — все!

— Лучше бы нам не встречаться, — прошептала Син.

— С самой первой минуты я желал тебя. — Вульф не сводил с нее несчастных глаз.

— Мне этого мало, Вульф. Я хочу не только физического влечения, мне нужны душевная привязанность и доверие. Все это дает мне Роджер. Он понимает меня, он меня чувствует; этого ничто и никто не изменит. Именно это я ценю в мужчине.

Вульф некоторое время молча смотрел на нее, словно не узнавая.

— Будь счастлива, Син.

— И ты будь счастлив, Вульф.

— Не обещаю, — горько обронил он. — Слишком мало шансов; если только ты не передумаешь…

— Я не передумаю. — Син отрезала себе путь к отступлению.

Она не могла отступать, ибо знала, что этот человек не даст ей главного: она никогда не будет единственной в его жизни!..

— Я знал, что ты это скажешь. Но помни, Син, как бы ни был я ненавистен тебе, сам я ненавижу и презираю себя гораздо больше и казню страшнее любого суда. — И это были его последние слова, обращенные к ней…

Син не отрываясь смотрела на спящего Вульфа и в который уже раз спрашивала себя: что же с ним случилось, как жил он эти семь лет?

Он не женился на Барбаре, хотя она, судя по всему, продолжала играть в его жизни не последнюю роль. Впрочем, как и Роджер в жизни Син: он был ей по-прежнему важен и дорог, хотя их отношения никогда не выходили за рамки дружбы брата и сестры.

Непонятно было, что значила для Вульфа — да и значила ли сколько-нибудь вообще! — Ребекка Хэркуорт, которая так легко оставила его без каких-либо объяснений…

Вопросов было много, и ответы на них знал только Вульф, так властно вторгшийся в размеренные будни Син и так по-хозяйски распорядившийся ею, хотя и спал сейчас в комнате для гостей!

— Ну же, Син, открывай скорее! — услышала Син сквозь дремоту чей-то нетерпеливый голос.

Она на скорую руку собрала растрепавшиеся за ночь волосы в задорный хвостик — прическа удивительно ей шла, подчеркивая нежную женственность облика, — и, на ходу завязывая пояс длинного, до пят, халата, сбежала по скрипучим ступенькам, торопливым шагом пересекла небольшую гостиную и распахнула входную дверь, чтобы впустить в дом яркий апрельский день и Роджера.

— Ты что, до сих пор валяешься в постели? А как же наша партия в гольф? — Не дожидаясь ответа, Роджер прошел мимо нее в гостиную.

Син украдкой взглянула на лестницу. Только бы Вульф не проснулся! Можно представить реакцию Роджера на его пребывание здесь. После того как семь лет назад Син, набравшись храбрости, рассказала Роджеру все подробности той ночи, трудно было бы требовать от него вежливости при встрече с тем, кто посмел так ее обидеть. Остается надеяться, что Роджер уйдет прежде, чем встанет Вульф…

И как ее угораздило забыть о традиционном воскресном гольфе? Очень просто: она даже не вспомнила, что сегодня воскресенье!..

— Боюсь, что это из-за меня. — Насмешливый голос раздался как гром среди ясного неба.

Вульф появился на пороге кухоньки — полностью одетый, с дымящейся кружкой кофе в руке… Значит, он уже на ногах… Син боялась даже смотреть на Роджера, который наверняка узнал своего недруга, и молилась только, чтобы он не расслышал слов Вульфа о том, что она якобы проспала и про все на свете забыла «из-за него»… Кстати, что он имеет в виду, беря «вину» на себя?..

— У нас была… хмм… беспокойная ночь. — Вульф как ни в чем не бывало прихлебывал кофе. — Син был просто необходим отдых, и я дал ей отоспаться.

Син лишилась дара речи, услышав столь беззастенчивую ложь. Вульф хоть понимает, что он только что фактически объявил Роджеру, будто у них была бурная ночь?! Она залилась румянцем, вспомнив вдруг те ночи, которые они некогда проводили вместе и после которых ей и вправду требовалось долго приходить в себя…

И почему она так легко краснеет? Конечно, Роджер заметил запылавшие щеки — вон как осуждающе смотрит! Теперь будет думать невесть что…

— Кто-нибудь хочет кофе? — с притворным простодушием предложил Вульф.

Притворным — потому что добился желаемого эффекта!

— Не я. — Син сверкнула глазами в его сторону и повернулась к Роджеру: — Мы с ним совершенно случайно встретились пару дней назад…

— Уверен, что Роджера совершенно не интересуют подробности, — прервал ее Вульф, подходя ближе.