— Какое? — настороженно спросила она.

— Они согласны записать и выпустить альбом твоих собственных песен…

— Согласны? — Мэгги подпрыгнула от восторга, возможно Адам уступил ей после вчерашнего разговора! — Превосходно! Когда я…

— Твоих собственных песен, Мэгги, — твердо повторил Марк, не отводя от нее взгляда, — но под аккомпанемент Адама Кармайкла.

Ее восторг улетучился, как воздух из проколотого шарика. Ловушки, повсюду ловушки — и неминуемо Адам…

— Не отвергай эту идею, — начал успокаивать ее Марк, заметив разочарование в ее глазах. — Главное — они согласились делать альбом твоих собственных песен…

— С Адамом! — Мэгги покачала головой, отказываясь даже говорить. — Никогда, Марк! Ни за что!

Она с отвращением вздрогнула. Петь свои песни с Адамом? Разделить с ним чувства, которые заставили ее написать эти песни? Нет, рядом с ним она работать больше не будет!

— Ты не известна как композитор, Мэгги, — убеждал Марк. — Адам согласился исполнять их с листа.

— Интересно — почему?

— Для знатоков твои песни могут быть хламом.

— И ты, и я знаем, что это не так! — заняла она оборону.

— Я только говорю…

— Я знаю, что ты говоришь, Марк, и ответ прежний — нет! Контракт со студией не продлится вечно.

— Но в данный момент ты связана.

— Я лучше не запишу больше ни одной песни, чем буду петь с Адамом, — разъяренно объявила Мэгги. — Честно говоря, я удивлена твоей перемене.

Марк вздохнул.

— Никаких перемен. Я просто…

— Передаешь точку зрения Адама!

— Нет, не Адама, а студии звукозаписи. Возможно, это наилучшее предложение для нас.

— Нет, — непреклонно объявила Мэгги.

Она не сомневалась, работать с ним, делиться своими чувствами, рассказывать, почему написала каждую из песен, — нет, на это она не пойдет!

Марк пожал плечами.

— Другого предложения может не поступить.

— Наплевать! Я просто буду давать концерты, когда захочу. Буду петь мои песни. Мне это не важно, Марк! — пресекла она возможный протест. — Будет так или никак. Я слишком много работала, слишком много преодолела, чтобы позволить Адаму разрушить все. Я… — Раздался звонок в дверь. — Репортеры! — Мэгги наморщила нос от отвращения. — Они разбудят маму, если продолжат в том же духе, — прибавила она, когда звонок повторился.

— Я разберусь, — произнес Марк. — Просто попрошу их уйти — по-хорошему!

Мэгги благодарно улыбнулась, и Марк пошел открывать дверь, но ее улыбка тут же растаяла, как только тот вернулся. Это Адам виноват, что репортеры столпились у ее порога! Это Адам виноват, что студия звукозаписи не воспринимает ее как солистку! Это Адам!..

— Это Адам!

Слова Марка настолько совпали с ее мыслями, что Мэгги не сразу поняла, о чем тот говорит. Но глаза тут же уперлись в темную мощную фигуру позади Марка, и Мэгги окаменела. Это Адам. Мрачный, как ее жизнь.

Она быстро собралась с мыслями, и ее рот насмешливо искривился.

— Пришел посмотреть на свое творение, Адам?

— Мэгги… — Марк попытался что-то сказать.

— Я пришел не «посмотреть». — Ярость в голосе Адама соответствовала выражению его лица. — Я…

— Только не говори, что сегодняшнее фиаско — не твоих рук дело, — отрезала Мэгги. — Где ты вчера прятал фоторепортера, Адам? Парень не промах…

— Магдалина, я пришел не выслушивать твои фантастические обвинения, — оборвал он. — Твой отец в больнице с подозрением на сердечный приступ, и ты…

— Папа? — тревожно воскликнула она. — Не понимаю, о чем ты говоришь. — Она потерла лоб. — Откуда ты знаешь?

— Твой отец заехал ко мне, — отрывисто ответил Адам. — Когда мы разговаривали, он свалился с болью в груди. Он точно знал, что с ним, он же врач. Я отвез его в больницу, и сейчас снимают кардиограмму, чтобы определить, инфаркт это или серьезный приступ стенокардии. Он просил меня приехать сюда и убедиться, что с тобой и Марией все в порядке, прежде чем вы в панике помчитесь в больницу!

У Мэгги последнее известие никак не укладывалось в голове. Она не понимала, зачем отец поехал к Адаму — откуда он узнал, где сейчас тот живет, ведь этого не знает даже она! И о чем они разговаривали? Боже, отец в больнице! Нужно бежать наверх — сказать маме…

О Господи, что с ними происходит?

— Пойду, скажу Марии, — проговорил Марк. — Не обижайся, Мэгги, но твоей матери стоит только взглянуть сейчас на тебя, и у нее начнется истерика. Думаю, я смогу сообщить ей поделикатнее, если это вообще возможно… А ты лучше собирайся, Мэгги! — Марк тронул ее за плечо. — Я недолго.

В этом она не сомневалась. Как только мать услышит новости об отце, она будет здесь мгновенно. Сама она почти готова. Что ей нужно? Жакет? Да. Сумка? Тоже может потребоваться. Что еще?..

— С ним все будет в порядке, Магдалина, — нежно произнес Адам.

Она пыталась гнать его из своих мыслей. Похоже, где бы она ни была последнее время, он оказывался там же. Но она не желает думать о нем сейчас! Нужно сконцентрироваться на отце.

— Хорошо, — откликнулась она.

— А что касается фотографий, я ничего не мог поделать…

— Не сейчас, Адам, — взволнованно проговорила Мэгги. — В какую больницу ты отвез отца?

Она внезапно сообразила, что это может быть не местная больница, потому что приступ случился в доме, где жил Адам.

— Он сам настоял ехать в Мелчестер.

Тогда это недалеко! Только бы ничего серьезного!

— Я отвезу тебя, Магдалина, — отрывисто произнес он. — Тебя и твою мать. Марк, если хочет, может ехать на своей машине, но я обещал твоему отцу привезти вас двоих.

Последние слова он произнес почти с вызовом.

Мэгги не стала спорить. Какая разница, кто повезет их в больницу, главное — доехать туда. Их жизнь вообще полна неразберихи с тех пор, как вернулся Адам, и сейчас она хочет только побыстрее увидеть отца, и убедить себя и мать, что с ним все в порядке.

Мария была очень бледна, когда через несколько минут спустилась вниз, но держалась стойко. Она сохраняла самоконтроль и в машине, всю дорогу поддерживая светскую беседу с Адамом. Честно говоря, Мэгги была поражена спокойствием матери, но решила, что для нее, видимо, это единственный способ справиться с ужасающим шоком.

Спокойствие, однако, полностью оставило мать, когда их проводили в отделение интенсивной терапии. Доктор Феннел лежал на кровати неподвижно, присоединенный к нескольким мониторам, и совсем не напоминал того жизнерадостного мужчину, каким его все знали.

Мария разразилась целым потоком темпераментной испанской речи, слишком быстрой, чтобы можно было хоть что-то понять, и припала к руке мужа.

Причина подобной реакции была налицо: отец выглядел таким постаревшим, таким изможденным! Мэгги почувствовала, что сейчас разрыдается.

— Пойдем, поговорим с доктором! — Адам крепко взял ее за руку и вывел из палаты. — Не мешайся, Марк! — Он сильнее сжал руку Мэгги, когда увидел за дверью кузена, которого не пустили в палату, потому что он не приходился ближайшим родственником. — Если хочешь быть полезным, пойди, найди нам всем кофе!

Марк, похоже, был готов взорваться от такого приказа, но, взглянув на напряженное лицо Мэгги, решил спрятать гнев и подчиниться Адаму.

— Я буду здесь, когда потребуюсь, Мэгги.

— Ты не потребуешься, — отрезал Адам. — Кофе!.. — многозначительно напомнил он Марку, когда тот не шевельнулся.

Марк бросил на Адама еще один злобный взгляд, но Мэгги сейчас не интересовалась их перепалкой. Она хотела знать одно, будет ли с отцом все в порядке?

Ничего конкретного им пока не сказали. В объяснениях лечащего врача было слишком много «если» и «но». Следующие сутки — критические. Еще несколько дней потребуется интенсивная терапия. Затем анализы. Дополнительные анализы. И снова анализы. После этого, возможно, больного отпустят домой долечиваться. Если только ему будет обеспечен отдых. Никаких стрессов, никакого напряжения, никаких беспокойств…

Последняя инструкция показалась Мэгги совсем ненужной. Конечно, никто из них не хочет доставлять отцу беспокойств. Просто нелепо лишний раз напоминать об этом дочери врача! Что этот врач…