Вот это номер!
Пилигрим даже варежку не застегнул, до того любопытно все сложилось! Выходит, беломраморная киса явилась в кабак вовсе не за лобковым скальпом очередного индюшонка. Мужику бандитской наружности понадобились отпечатки хронического культуриста, больного на голову, вот что! И зачем, спрашивается?
Вопрос выглядел риторическим, поэтому затрудняться ответом Пилигрим не стал. Культурист выполз из едальни, нахлобучил набалдашник[20] с козырьком и надписью «Nike» и неторопливо зашагал по Смоленской набережной. Пилигрим даже очухаться не успел, как ноги понесли следом.
Он шёл, разглядывая широкую спину, прикрытую серой рубашкой, и размышлял: что делать? Окликнуть придурка и рассказать ему о недавних событиях? А если тот не поведется на троллинг[21] и решит, что Пилигрим колотит нереальные понты? Или с одесским чувством юмора посоветует пацану идти учить уроки? В общем, нарисовалась вторая за день дилемма.
Пока Пилигрим размышлял, они с мужиком, словно связанные верёвочкой, пересекли широкую автомобильную дорогу. Москву в этот час уже обложило пробками, поэтому передвигаться между упёртыми друг в друга машинами можно было не глядя, как в собственном садике. Образцы народного творчества, нёсшиеся из открытых автомобильных окон, креатиффщигов не выдавали.
Перейдя через дорогу, они оказались в тихом переулке, что выглядело странно для такого безумного места, как центр города. Квадратные метры здесь были двух видов: новые – безумно дорогие и сталинские – безумно дорогие. Узенькая дорожка, разделявшая элитные тротуары, аккуратно заставлена автомобилями класса «премиум». Вокруг царят тишина и покой, окна домов отмыты до хрустального состояния, в каждом запертом парадном красуется жирная раскормленная морда швейцара.
Мужик в набалдашнике прошагал пару кварталов, раздумывая о чём-то своём, неземном, потом замедлил шаг и нырнул в стеклянную дверь нового двухэтажного строения офисного вида. Добавим: пафосного офисного вида. Обычно так растопыривают пальцы «дочки» более-менее известных прикинутых фирм.
Вывеска над дверью скромно гласила: «Брайс энд Хугер». Пилигрим порылся в файле, хранящем обрывки рекламы, но ничего такого не накопал. Чуть было не спутал фирму с производителями подгузников, но вовремя опомнился. Чистильщиков младенческих срак зовут «Хаггисонами».
Пилигрим вошел в прохладный затемнённый холл и тут же попал под прицел девицы на ресепшн.
– Вы к кому, молодой человек? – спросила она свистящим тревожным шепотом.
Пилигриму понадобилось ровно пять секунд, чтобы осмотреться и выработать активную гражданскую позицию. Во-первых, над головой у девицы висит плакат с надписью: «Аукционный дом “Брайс энд Хугер”. Гарантируем цену и подлинность». Во-вторых, прямо в центре холла стоит деревянный ящик с ножками, на котором закреплена сильно морщинистая картина. Надпись под ней гласила: «Ближайшие торги – 30 июня. Малые голландцы». Чтобы сложить один и один, хватило бы ума даже у Шизоида.
– Добрый вечер, – начал Пилигрим, уверенно перевоплощаясь в Интеллигентного Мальчика. – Могу я поговорить с вашим дежурным консультантом? Дело чрезвычайной важности.
Употребляя словосочетание «дежурный консультант», Пилигрим ничем не рисковал. Если такая должность существует, он прокатит с горы, как на санках. Если нет – удивленно и слегка презрительно приподнимет брови: «Как, у вас нет дежурного консультанта?!»
Услышав грамотную литературную речь, девица за стойкой слегка оттаяла и еще раз обшарила взглядом странного посетителя. Платиновую визитку он, судя по всему, в кармане не носит, но вид вполне, вполне… Высокий, почти под метр восемьдесят, а мордочка ещё детская. Одет, как все тинейджеры, в сочетание джинсы и попсы. На голове бейсболка, повернутая козырьком назад, над застёжкой выбивается тёмная взлохмаченная прядка. Симпатичный парнишка. Глазки умные. Кроссовки здоровенные, наверное, сорок второго размера. Акселерат.
– По какому вопросу? – спросила девица. Её палец лег на кнопку, открывавшую небольшой шлагбаум, ведущий в глубь помещения.
– Мой дедушка хотел бы определить подлинность картины, доставшейся ему по наследству. Судя по всему, это фламандская школа шестнадцатого века. – Пилигрим сделал небольшую паузу. – Надеюсь, у вас есть грамотные эксперты этого периода?
Вопрос добил. Палец девушки уперся в кнопку, послышалось короткое тихое жужжание, и шлагбаум поднял полосатую голову. Пилигрим скользнул в царство богов.
– Вы уверены, что это фламандская школа? – спросила девушка. Сейчас она прижимала к уху трубку аппарата городской связи.
– Совершенно уверен. Кстати, этот мужчина, который вошел передо мной… – Пилигрим сморщился, припоминая. – Мне кажется, я его знаю.
– Артём – классный реставратор, его знают все серьезные коллекционеры. Но сначала вам нужен искусствовед. – Девица набрала номер и пощебетала с какой-то Леночкой. После чего положила трубку и сказала, глядя на посетителя доверчивым овечьим взглядом: – Второй этаж, направо. Кабинет номер тринадцать.
Пилигрим чуть было не выдал комментарий по поводу цифры в духе Гоблина, но вовремя спохватился:
– Благодарю вас.
И чинно пошел к лестнице – не мальчик, а подарок маме на Восьмое марта.
Поднялся на второй этаж не торопясь и завернул, естественно, налево. Как сказал бы брат Серега:
«Мы же мужики, ё-маё!» Но в данном случае половая принадлежность роли не играла. Требовалось разведать территорию.
Ковровая дорожка привела Пилигрима в просторный холл. Стены доставляли приятной кремовой окраской и картинами, где люди были изображены в натуральном виде. За круглой стойкой сидела девушка лет двадцати и листала журнал. Не расслышав шагов Пилигрима по мягкому ковровому покрытию, она дала ему возможность полюбоваться своей презентабельной внешностью, а также заметить в кресле у окна мужика в серой рубашке. Кепка с надписью «Найк» лежала рядом на журнальном столике. Интеллигент, оба народ[22]. Сидит, ждёт. Кого, чего? Презентабельную фифу? Тогда почему оба молчат?
Еще один взгляд выявил в глубине холла дверь с золотой табличкой: «А.Л. Нарышкина». Прикольный высер. Интересно, она из тех самых Нарышкиных или так, позже приклеилась?
Тут девица за круглой стойкой принюхалась и уловила посторонний запах. Подняла голову и уставилась на Пилигрима.
– Вы к кому?
– Добрый вечер, – поздоровался Пилигрим укоризненно-вежливым тоном.
Девица молчала, хлопая глазами. Очевидно, подобные фейсы в этом склепе видеть не привыкла.
– Меня направили в тринадцатый кабинет к Елене…
Пилигрим сделал паузу, ожидая отчества. Но ответила ему не девица, а мужик в кресле. Артём. Классный реставратор.
– Алексеевне, – машинально подсказал он.
Тут в себя пришла девица за стойкой.
– Вы свернули не в ту сторону. – (В ту, деточка, в ту). – Кабинет Елены Алексеевны направо от лестницы.
Пилигрим склонил голову.
– Благодарю вас.
Повернулся и пошел в указанном направлении.
Елена Алексеевна, обитавшая под сенью несчастливого номера, оказалась сильно пожилой дамой лет под-за[23] сорок. Единственное отличие от барменши в «Огурце» заключалось в том, что эта дама за собой следила. Ну, и имела такую возможность, сделал вывод Пилигрим, оценив туфли из крокодиловой кожи и запах дорогих духов. Впрочем, манерами она не блистала. Бросила на вошедшего короткий оценивающий взгляд и снова уткнулась в листы с мелкими строчками, разложенные на столе. Ясно, дальнозоркость запилила.
– Быстро излагай, у меня дел навалом.
– Простите, вы позволите мне присесть?
Крашеная блондинистая голова медленно поднялась. На Пилигрима уставились два изумлённых светло-карих глаза. Обычная реакция.
