Затем Коля работал на телеграфном участке, выбился в бригадиры. В 1940 году, когда утихла волна разоблачений, отца восстановили в партии, дали какую-то должность, но квартиру не вернули. Просто добавили еще одну комнату в развалюхе. Николая восстановили в университете, закончил он его в июне 1941‑го и сразу был направлен на курсы политработников.

Вначале служил в запасном полку, затем перевели во флотский политотдел, где он долго не продержался. Когда надо было послать кого-то на опасный участок, выбирали новичка Николая Слободу. Однажды приказали сопровождать на задание торпедные катера.

Начальство было недовольно результатами, подозревали, что командиры боятся приближаться близко к цели. Дело было в другом. Скоростные торпедные катера типа «Юнга» развивали скорость 30 узлов (55 километров в час), имели 2–3 крупнокалиберных пулемета, но были неустойчивы на волне. Но посылали их в любую погоду, начальство действовало по принципу: «Хоть лоб расшиби, а задание выполни».

Катера порой переворачивались и тонули еще до встречи с немцами. От капитанов, чаще всего молодых лейтенантов, требовалось не только умение, но и осторожность. Осторожность не поощрялась, хотя за потерянные катера взыскивали строго.

Слобода, посланный вроде контролера, участвовал в атаке на немецкий транспорт с грузом вольфрамовой руды. Три катера, развив полный ход, шли в атаку, прыгая с волны на волну. Многочисленные зенитные автоматы сыпали светящиеся трассы, а фрегат из конвоя с его 88-миллиметровыми пушками спешил на перехват.

Снаряды поднимали фонтаны воды, преграждая путь. Один из катеров лег на бок и едва не перевернулся. Снаряды с чуткими взрывателями срабатывали на поверхности воды, разбрасывая сотни осколков.

Четыре торпеды устремились к транспорту, две – к фрегату. Били, приблизившись вплотную к цели, – опасно, почти смертельно. Один из катеров, получив несколько крупных осколков, замедлил ход и выходил из атаки рывками, выстилая за собой дымовую завесу.

В катер, на котором находился Николай Слобода, врезались два 37-миллиметровых снаряда. Смяло левый торпедный аппарат, пробило борт, и осколком в голову тяжело ранило пулеметчика.

– Замени раненого. Больше некого поставить, – попросил Николая капитан катера. – Сумеешь справиться?

– Сумею.

– Веди огонь по тральщику. Вон, сволочь, спешит.

Пока оттаскивал в сторону смертельно раненного пулеметчика, стараясь не глядеть на сорванную затылочную кость, и наводил тяжелый ДШК с сетчатым прицелом, краем глаза увидел, как разламывается от прямого попадания 88-миллиметровки поврежденный катер.

Вел огонь по тральщику, а прямо в лицо била носовая пушка и летели трассы 20-миллиметровых автоматов. Перебило антенну, ударило в палубу совсем рядом, от звонкого грохота заложило уши. Пока менял ленту, бегущий по палубе торпедист дернулся и свалился в трех шагах. Снаряд размочалил и почти напрочь оторвал ногу возле паха.

На секунду глаза политрука встретились с умоляющим взглядом матроса. Катер подбросило на волне, и торпедиста выкинуло за борт. Подбирать его не пытались. Минутная задержка могла стоить жизни всему экипажу.

На пирс выгружали раненых и убитых матросов с двух уцелевших катеров.

– Вот такой наш хлеб, – сказал капитан катера, на котором шел в торпедную атаку Слобода. – В экипажах по одиннадцать человек, включая капитана. Транспорт так себе, средний, тысяч на пять тонн. Чем за него заплатили? Один экипаж полностью накрылся, на нашем катере двое убитых и двое раненых. Три десятка пробоин, торпедный аппарат надо менять, двигатель перебирать. В общем, работы на неделю, да еще пополнение обучать надо. Хорошего торпедиста просто так не найдешь.

– А третий катер?

Капитан усмехнулся:

– Хороший ты парень, Коля. Но мы из-за тебя слишком близко к конвою подошли, чтобы разговоров в штабе не было. Вот и расплатились. На «восьмерке», то бишь третьем катере, механику голову разбило, помрет, наверное, и корпус проваривать надо. Так что наш дивизион временно недееспособен. За месяц три катера потеряли.

Николая собирались представить к медали, но он сам все испортил. Дня через два к нему зашел зам по пропаганде, попросил написать статью в газету. Слобода, наполненный свежими впечатлениями, статью написал, сам отпечатал на машинке и принес в отдел пропаганды.

Через час его вызвали и отчитали.

– И эту херню во флотской газете моряки будут читать? Немцы три катера утопили, дивизион больше не существует, экипажи наполовину выбиты, и воевать некому. Ты не политработник, а вредитель. Паникер!

Начальник отдела пропаганды не любил ковыряться в бумагах, мог и прозевать статью. Тогда ему тоже могли грозить неприятности. Любитель выпить, он в такие моменты не владел собой. Его багровая двойная шея тряслась, изо рта летели брызги.

– Ты не жид случаем? – орал он. – Кучерявый, хитрый, прижух в политотделе, а тебя на передовую надо.

Слобода ответил резко, оскорблений он не терпел.

– Я уже не раз там побывал, а вам не мешает туда прогуляться, чтобы знать истинную картину, а не плести краснофлотцам небылицы. Немцы – серьезный враг и умеют воевать. А вы из них кретинов делаете, которых шапками закидать можно.

После этого разговора отношения с начальством безнадежно испортились, и Николая Слободу вскоре перевели в отряд «Онега». Ехидно напутствовали: мол, если в тылу не усидел, придется воевать. Впрочем, Николай был готов идти хоть куда, лишь бы не видеть своих коллег-политработников.

Отец, который воевал под Ленинградом в должности заместителя командира артиллерийской бригады, узнал о неприятностях сына. Спрашивал в письме, может, нужна помощь? Николай ответил в тот же день, что все нормально, никакой помощи не надо. Пока письмо шло к адресату, подполковник Захар Андреевич Слобода погиб, ведя дуэль с тяжелой немецкой батареей, обстреливающей Ленинград.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.