— Покажи! — Он снова подошел к кровати. — Покажи ногу, иначе я сдерну покрывало и посмотрю сам!
Выбора не было. Она неохотно откинула покрывало, радуясь тому, что ночная рубашка закрывает колени, и вытянула ногу. Хуан взял ее за белую лодыжку и сжал зубы, рассматривая покрасневший палец. — Наверно, тебе было больно, когда мы шли к машине!
— Да, было неприятно, — призналась она. — Но я предпочла это другому варианту.
— Тому, чтобы я нес тебя на руках? — Брови Хуана опять поползли вверх.
— Или волокли за волосы. — Дора враждебно сверкнула янтарными глазами. — Вряд ли вы в тот момент были готовы отнестись ко мне с сочувствием!
— Ты считаешь меня жестоким, потому что у меня есть моральные принципы? — Черты его лица стали более суровыми. — Я отнюдь не чужд состраданию, милая невестка!
Он снова и снова подчеркивал мнимое родство с ней, словно пытался вдолбить это себе в голову...
— Я думала, вы сочтете обычную мозоль лишь крошечным возмездием за мои многочисленные грехи... — Девушка была смущена тем, что длинные пальцы Фламинга продолжали сжимать ее ногу. Это слишком походило на ласку.
— Ты была не права, — сухо возразил Хуан. — Я бы счел это серьезной раной, которая могла загрязниться, и перевязал бы свежим носовым платком.
— Тогда напрасно я не пожаловалась, — смиренно согласилась она. — А еще не поздно попросить вас пожертвовать платок?
— У меня есть кое-что получше. Оставайся на месте. — Хуан отпустил ногу и вышел из комнаты. Дора стала разглядывать лодыжку; ощущение от прикосновения его пальцев было таким сильным, что она не удивилась бы, если бы на ноге остались следы.
Фламинг быстро вернулся с упаковкой всевозможных пластырей.
— Все мое ношу с собою! — восхищенно воскликнула Дора, когда Фламинг выбрал нужный пластырь и заклеил им мозоль. — Мне и в голову не пришло, что вы возите с собой аптечку... — Боль как рукой сняло, и девушка облегченно вздохнула. — Господи, как приятно, когда о тебе заботятся...
— Иногда приходится позаботиться и о себе, — заметил Хуан. — Моя работа требует частых поездок в такие места, где нет медицинской помощи. Поэтому нужно быть готовым ко всему. Маленькая аптечка первой помощи — непременная часть моего багажа.
— Чем же вы занимаетесь? — Она убрала ногу под покрывало и даже закуталась в него. — Уж не хотите ли вы сказать, что вы миссионер?
— Это тебя не удивило бы, правда? — улыбнулся он. — Подозреваю, что ты уже причислила меня к разряду фанатиков.
Он просто читал ее мысли! Дора воображала его святым Петром, не пускающим в райские врата нераскаявшихся грешников.
— А вы станете это отрицать? — спросила она, ощущая наэлектризованное пространство между ними. Глаза Хуана смотрели на нее из-под полуприкрытых век.
— Нет, — неожиданно ответил он. — Я очень увлекающийся человек. Если что-то затрагивает мою душу, я действительно становлюсь фанатиком. Например, без остатка отдаюсь своей работе.
— Позвольте мне догадаться... — Искушение позлить его было слишком сильно. Дора склонила голову набок. — Вы кто-то вроде сборщика налогов?
— Только в тех случаях, когда сам являюсь кредитором! — Зубы Хуана блеснули в насмешливой улыбке.
— О, понимаю, — глубокомысленно кивнула девушка. — Строительство? Жилые дома, отели, общественные здания и все такое?
— Мы, конечно, принимаем участие в подобных проектах. — В его голосе слышалась горделивая нотка. — Мехико может похвастаться некоторыми зданиями, которые входят в число красивейших в мире и служат примером интересных архитектурных решений. А наши отели просто великолепны. Однако существуют и другие здания, не столь эффектные, но более полезные для страны. Например, фабрики, особенно в отдаленных районах... К сожалению, импорт некоторых видов продовольствия и промышленных товаров все еще является тяжелым бременем для нашей экономики. Существует массовый отток людей из мест, где они живут, но не могут найти работу. Такие люди уезжают в большие города, что создает огромные проблемы для городских властей.
— Вы имеете в виду фавелы, наподобие бразильских? — Дора с любопытством всматривалась в его оживившееся лицо.
Хуан кивнул.
— Я вижу, ты кое-что знаешь об этих проблемах. На окраинах Мехико тоже можно увидеть сотни домиков, теснящихся на склонах холмов. Некоторые критиканы называют их трущобами. Но люди, которые живут там, пользуются тем же медицинским обслуживанием, что и остальные граждане, а их дети ходят в те же школы, что и дети других горожан. Кое-кто нелегально прибывает из стран с менее демократическими режимами и находит у нас убежище и работу. Конечно, положение не из лучших, но выходов из него только два: либо сжечь домишки и лишить всех этих людей крова, либо увеличивать число рабочих мест в регионах, которые находятся вдали от больших городов... — Он помолчал, а затем добавил: — Нельзя сказать, что мы недооцениваем или отрицаем существование этой проблемы. Наше правительство развивает промышленность. Но процесс идет медленно.
— Значит, вы бизнесмен?
— Я прежде всего патриот, — сухо поправил он. — Патриот, который отдает все свои силы и способности, занимаясь полезным делом за справедливое вознаграждение.
— Но не собственными руками? — Дора взглянула на пальцы, которые недавно касались ее нежной кожи.
— Сейчас уже нет, — слегка улыбнувшись, признал Хуан. — Но при необходимости я могу работать лопатой не хуже заправского землекопа. Да и каску строителя надеваю нередко.
Бросив быстрый взгляд на сильные широкие плечи мексиканца, девушка не усомнилась в правдивости его слов. Хуан Фламинг был кем угодно, только не белоручкой. Почувствовав холодок, пробежавший по позвоночнику при воспоминании о том, что всего несколько часов назад этот сильный мужчина готов был овладеть ею, Дора поспешила выпроводить Хуана из комнаты.
— Как бы интересна и познавательна ни была ваша лекция об экономических проблемах Мексики, но если вы хотите, чтобы к девяти я была готова, давайте перенесем беседу на другое время, потому что я хочу одеться.
— Конечно. — Он насмешливо отвесил несколько старомодный поклон. — Пожалуйста, не забудь допить чай.
Фламинг вышел, тихонько закрыв за собой дверь.
Несколькими глотками Дора осушила чашку. Что может быть лучше чая с лимоном, если умираешь от жажды? Стянув бюст легкой грацией, она надела одно из захваченных с собой ситцевых платьев — очень пестрое, с рисунком в виде тропических растений и экзотических фруктов, без рукавов, с большим вырезом и широкой присборенной юбкой, оно идеально подходило для теплого вечера. Однако был ли этот наряд достаточно элегантным для того места, куда они шли? Впрочем, как любила повторять Мириам до болезни, человека делает не одежда, а манеры. Если Хуану будет стыдно за ее вид, винить ему придется только себя: приглашение было получено слишком поздно.
Надев босоножки на высоких каблуках, девушка чрезвычайно обрадовалась: ни один из узких ремешков не задевал натертое место.
Решив оставить волосы распущенными, она тщательно расчесала их и дала свободно рассыпаться по плечам. Потом критически рассмотрела свое отражение и нашла, что лицо по сравнению с пестрым ситцем выглядит несколько бледным. Какой макияж наложить? Несколько секунд она колебалась, а потом решила: конечно, что-нибудь необычное.
Мурлыча себе под нос, она вытащила косметичку. Тени и подводка для глаз — в разумных пределах, но с заметным эффектом. Она осторожно накрасила ресницы в два слоя, а затем занялась нежными чуть припухлыми губами: алая расцветка удачно гармонировала с рисунком платья. Теперь приятно было смотреться в зеркало. Она стала неузнаваемой. Поразительно неузнаваемой. Внимательно вглядываясь в свое отражение, Дора пыталась увидеть себя глазами другого человека. В первый раз за последние годы она казалась живой, полной надежды и оптимизма. И причиной этой метаморфозы был мужчина, который ждал ее внизу.
Боже милостивый! Что он с ней сделал? Хуан презирал ее за грехи, которых она никогда не совершала, считал обманщицей и мошенницей, и все же именно он освободил ее душу. Его обидные, болезненно колкие реплики вывели девушку из эмоциональной летаргии, как электрический шок. Кокон, в котором она пряталась, разрушился, и прежняя Дора — веселая, яркая, полная артистизма, веры в будущее и любви к жизни — начала свой путь к возрождению.
