— Что? — Она задохнулась от возмущения и невольно прижала руку к груди, словно хотела успокоить бешено заколотившееся сердце. — Это что, шутка? Да кто вы такой, в конце концов? Какой-нибудь паршивый писака, пытающийся придумать газетную статейку позубастее, чтобы как-то навредить моему брату? Только все это напрасно, потому что в моем прошлом нет ничего порочащего ни меня, ни мою семью. А если вы и дальше будете выступать с подобными абсурдными обвинениями, я подам на вас в суд за клевету!

— Браво! Великолепная демонстрация бойцовского духа! — Блестевшие насмешкой глаза оценивающе разглядывали стройную, вызывающе сексапильную девичью фигуру. — Когда я впервые увидел твою фотографию, то долго недоумевал, что именно заставило Марио потерять голову. О да, личико довольно хорошенькое... для того, кому по вкусу румяные американские девицы, — с легкостью описал пришелец ее внешность. — Но брат всегда предпочитал нечто более экзотическое. Очевидно, он смотрел глубже и разглядел огонь, горящий в твоей душе! — Дерзкий взгляд задержался на высокой округлой груди, туго обтянутой тканью, и Дора каждой клеточкой ощутила презрение, которое испытывал к ней этот незнакомец...

Он медленно опустил темноволосую голову.

— Да, действительно... Теперь, видя тебя, я вполне могу оценить твои чары и понять брата хотя бы в этом. Но разобраться в твоей сути он не смог из-за недостатка опыта. Что же, теперь он станет умнее и научится понимать — не все то золото, что блестит.

Дора могла бы позвать кого-нибудь на помощь, чтобы выкинуть отсюда грубияна, который ее с кем-то спутал. Но решиться на это было непросто. Этот мужчина явно не собирался уйти с миром. Он был настроен на конфликт. Каждый мускул его тренированного тела был напряжен и готов к бою. Когда-то кто-то сказал, что у страха есть свой запах; оказывается, специфический запах есть и у гнева. И его угрожающее поведение предостерегало Дору от опрометчивых действий. Барни долго и упорно работал, чтобы победить на местных выборах. Достаточно было легкого намека на скандал, одной недоброжелательной фотографии в газете или неверного шага, сделанного им или кем-то из членов его семьи, чтобы все пошло прахом.

Как ни хотелось Доре воздать по заслугам незваному гостю, она инстинктивно чувствовала, что должна обезвредить его собственными силами, без вмешательства брата.

— Послушайте, мистер... — начала она, заставляя себя говорить спокойно, несмотря на то что сердце готово было выскочить из груди.

— Фламинг, — многозначительно подсказал он. — Естественно, фамилия у нас с братом одна. Хуан Артего Фламинг.

Дора слегка нахмурилась, удивившись несоответствию английской фамилии и южноамериканских имен.

— Вы американец?

Светлые глаза зло сощурились. Он с силой вдохнул в себя воздух, задержал дыхание и широко раздул глубоко вырезанные ноздри орлиного носа.

— Не испытывайте моего терпения, сеньора! Вам не удастся одурачить меня своими детскими уловками и заставить поверить, будто вам неизвестно, что ваш муж из Мексики! — презрительно бросил он. — То, что Марио иностранец, несомненно, добавило ему привлекательности в твоих глазах. Да и крупная сумма денег!

— Постойте! — горячо перебила его Дора. — Вы не можете...

— Помолчи, красотка! — Он пресек все ее возражения с видом человека, привыкшего к беспрекословному повиновению. — Я нисколько не сомневаюсь, что муж объяснил тебе: английская фамилия объясняется тем, что один из наших испанских предков носил фамилию Фламинко. Попав в Америку, он переделал ее на английский лад, когда участвовал на стороне северян в Гражданской войне. Он был мужественным и честным человеком, и мы с гордостью носим его фамилию... Но в нашей крови есть и английская примесь. По линии матери. Так что мексиканцы, как и англичане, нетерпимы к оскорблениям и предательству!

— Ваш брат Марио... — Дора нараспев произнесла красивое имя.

— Поздравляю! Оказывается, ты помнишь, как его зовут! — Он иронично усмехался и с презрением смотрел на ошеломленную, все еще сбитую с толку девушку. — Что ж, кажется, мы начинаем понимать друг друга, сеньора Фламинг... А теперь, если ты чуть посторонишься и разрешишь мне войти, я расскажу о моих планах на твое будущее.

— Нет! Нет... вы ошибаетесь... — Тут бесцеремонный гость изо всех сил толкнул дверь, распахнул ее и переступил порог, заставив Дору в страхе отступить. — Слушайте, я действительно не понимаю, о чем вы говорите, — дрожащими губами пробормотала она, уже понимая, что причиной настойчивости Фламинга является какое-то невероятное недоразумение, а вовсе не упрямое желание причинить неприятности ей самой или ее брату — Честное слово! Я никогда не встречала никого по имени Марио, не говоря уже о том, чтобы выходить за него замуж! Я вообще никогда не была замужем!

— Лгунья! — бросил он ей в лицо. — А с виду приличная леди.

Злоба, звучавшая в оскорбительных словах, испугала девушку. Дора в панике отпрянула, увидев, что мужчина поднял руку словно для удара, и не почувствовала большого облегчения, когда рука замерла на полпути. Ощущение угрозы оставалось.

— Как вы смеете оскорблять меня? Убирайтесь вон из этого дома! — Ее переполняли страх и негодование. Отступив назад, Дора оказалась прижатой к резной балюстраде лестницы, которая вела в спальни. Окинув холл паническим взглядом, она поняла, что поблизости никого нет, и вцепилась в дубовые перила. — Если вы сейчас же не уйдете, я позову брата, и вас выкинут отсюда!

— Почему же ты этого не делаешь? — почти ласково спросил мужчина, приводя Дору в ужас своим спокойствием. Она увидела его безукоризненно белые зубы, блеснувшие в усмешке, больше напоминавшей оскал. — Зови своего брата и всех его друзей. Пусть они узнают, какая кровь течет в жилах у Эллисонов! — Фламинг смотрел в ее лицо с откровенной насмешкой. — Да ты ничуть не лучше уличной девицы, продающей свое тело за деньги. Но ни одна из них не стоит тех денег, которых потребовала ты! Так давай же, красотка, зови своего брата, если хочешь, чтобы все узнали, что ты сделала! Можешь быть спокойна, я тебе помогу. Я все расскажу ему сам.

— Нет, погодите!

Она бросилась наперерез Хуану Фламингу, направившемуся вглубь холла, выставила руки и преградила ему путь, думая только об одном: нужно оградить Барни от скандала, который может оказаться для него роковым.

— Ага, наконец-то ты готова признать, что благоразумие — уместнее наглости, верно? — На суровом лице Хуана отразилось торжество. — Идем. Мы немедленно уезжаем. Настало время воссоединиться с мужем. — Он протянул девушке руки, но тут за ее спиной раздался звук открывающейся двери.

— Дора... Что здесь происходит? — В голосе Сесиль слышалось легкое раздражение. — Вилли сказал, что ты пошла открывать дверь и пропала. Бог свидетель, мы наняли для этого достаточно прислуги...

Голос невестки умолк, когда она увидела импозантного мужчину.

— Я не имею дела с прислугой, сеньора, — поклонился он. — У нас с Дорой свои отношения, в которые неуместно вмешивать служащих.

— Вот как? — Сесиль удивленно подняла брови. — Дорогая, тебе следовало предупредить нас. Мы могли бы пригласить твоего... гмм... друга присоединиться к нам.

— Он совсем не мой...

Протест Доры был заглушен низким баритоном Хуана:

— Нет, нет, сеньора, благодарю. Мне пришлось бы отказаться от этого приглашения. Я очень огорчен, но присутствие Доры безотлагательно необходимо в другом месте.

На красивом лице Сесиль отразилось недовольство.

— Ну, знаешь, Дора! По правде говоря, ты могла бы быть более предусмотрительной. Ты ведь знаешь, насколько этот вечер важен для Барни. Как я объясню твое отсутствие Вилли?

— Пожалуйста! — обратилась Дора к невестке, не дав непрошеному гостю открыть рта. — Я уверена, что, если у меня будет возможность немного поговорить с мистером Фламингом наедине, я смогу все уладить. Десять минут, Сесиль...

Дора рисковала, но не очень. Если она не появится через отпущенные ей десять минут, Сесиль кого-нибудь пошлет за ней, а тем временем ей, возможно, удастся убедить пришельца в своей полной непричастности к делам его брата.