- А скажи мне, товарищ командир, почему ты здесь? - Торжественно обозначил цель своего присутствия вахтeр.

Виктор только усмехнулся столь примитивной проверке. Загасил окурок в громадной пепельнице, "верой и правдой" служившей всем мужчинам их коммуналки не один год.

- Иван Капитоныч, а тебя не удивляло то, что меня здесь не было больше года?

- На то ты и командир Красной Армии, чтобы служить Отечеству, куда тебя пошлют! - Сделал вывод Капитоныч. Посмоктал свою самокрутку и продолжил. - Но счас-то война идeт, а ты дома?

- А со всей коммуналки никто, кроме меня, на фронт не ушeл? - Поразился Виктор. - Тебя это не удивило?

- Так то же, народ больше по торговой части. - Пояснил ему вахтeр. - Куда им воевать! Пусть своим делом занимаются.

Виктора вдруг взяла злость. Оказывается, чтобы не попасть на передовую, нужно устроиться "по торговой части". Старательно пересчитывать на складах кальсоны и портянки, обмывать, вместе с проверяющими, "недостачу", пропитую по разрешению вышестоящего интенданта. Клясться и божиться, что всe на складе было, но захватил супротивник, неожиданно перешедший в наступление. Устраивать поджоги складов и клятвенно утверждать, что проклятые немцы, или кто там на должности супротивника, применили зажигательные мины и снаряды.

Насмотрелся Виктор на подобных индивидов. Больше всего этих интендантов поражало то, что их смогли вычислить. Они продолжали тупо тыкать пальцами в свои цифры, утверждая, что всe нормально. Что всe сходится, на их бумагах. Ну, а тот кретин-лейтенант, утверждающий, что майор интендантской службы Рабинович пустил "налево" половину отпущенных его части продуктов, всего лишь душевнобольной. Даже, когда находились проданные продукты, появлялся ещe один "Рабинович", но повыше рангом, советующий подполковнику не совать нос не в свои дела, а поискать другое место приложения "своих скромных возможностей".

Результатом подобного "наезда" тогда стала полная смена интендантского состава проверяемого корпуса, даже тех, кто не пытались "поставить на место" подполковника Зайцева. Отправлялись эти воры пилить лес, лелея смутную надежду, что придeт время и они смогут оправдаться и доказать, что обкрадывая советские войска, вносили свой вклад в победу Передовой Европы над грязным российским коммунизмом.

Столь мягкое наказание возмущало солдат, но, когда дело касалось интендантской службы, законы, даже военного времени, становились странно мягкими и человеколюбивыми.

И только в том случае, когда ослеплeнные жадностью интенданты умудрялись продать оружие или боеприпасы, ожидал их штрафной батальон. Но оказалось, что и там они умудряются найти лазейку, позволяющую пересидеть в тылах все три месяца официального приговора. Виктор тихо зверел и прикладывал всe своe влияние для доведения дела до "логического конца". Но вмешивались военные прокуроры армий и фронтов, пытаясь оправдать своих соплеменников. Виктор махал своей корочкой личного представителя наркома НКВД и слетали со своих постов, с изрядным понижением, данные товарищи. Но оказывалось, что для изменения самого сурового приговора достаточно незаметных клерков, тупо перекладывающих бумажки из одной стопки в другую. Самое главное, чтобы им вовремя сообщили какую бумажку и куда именно переложить!

С этим что-то нужно было делать?

Самый кардинальный вариант предполагал отправить всех военнослужащих интендантского управления в Сибирь - пересчитывать кубометры спиленной древесины и перелопаченного грунта. Как советовал в своe время, согласно анекдоту, генералиссимус Суворов: "После двух лет службы интендантом - сажать без суда и следствия!" Но возникал риск остаться вообще без тыловых служб.

Вся система управления войсками строилась на этих, незаметных со стороны, "детях Израилевых", которые этим беззастенчиво пользовались. Для перестройки управления нужно было, как минимум, год мирной жизни, но его у Красной Армии не было!

Большая часть времени Виктора уходила, как раз, на разбор многочисленных уголовных дел, заведeнных на представителей данной национальности. Следователи военной прокуратуры с превеликим облегчением перекладывали данную ношу на плечи залeтного подполковника. А Виктору деваться было некуда. Это была его работа. И выводы из этой работы были неутешительные.

Вредили "потомки царя Соломона" очень много. Большинство пассивно, в силу своей неуeмной жадности и стремлению украсть всe, что оказывалось в пределах их досягаемости, некоторые активно, были и такие - работающие на иностранные разведки, в основном английскую, но несколько раз отметились и дипломаты Соединeнных штатов Америки. Приходилось старательно копаться в бумажках, выискивая тот, главный, след, который ему так был необходим. Пока что без особого успеха. Большая часть фигурантов проверенных им дел были обыкновенными ворами и шкурниками, некоторые пытались подводить под свою деятельность какие-либо идейные основы, но сути дела это не меняло.

Нужно было признать, что не все представители "потомков царя Соломона" вредили Верховному командованию РККА. Воспитанные в советское время дети "богоизбранного народа" искренне верили в то, что их предназначение - построение самого справедливого в мире государства рабочих и крестьян. Напрасно ворчали бабушки и дедушки этих "дуралеев", приводя примеры другого решения всех спорных вопросов, начиная с библейских времeн. Молодая поросль не верила никаким авторитетам, кроме "Васьки с соседнего подъезда", который сумел кинуть гранату на десять метров дальше, чем все в классе. Ну, а когда этот самый Васька смог подбить три немецких танка, пусть и ценой своей никчемной жизни, многие московские Изи и Мойши кинулись, вопреки своим более осведомленным соплеменникам, записываться на курсы противотанкистов и гранатомeтчиков.

Конечно, товарищ Сталин пытался изо всех сил использовать этот патриотический подъeм. Вот только времени было отпущено на удивление мало. А, самое главное, нельзя было использовать "прямые" методы воздействия, терпеливо ожидая, когда до "идиотов" дойдeт, что их личная судьба и история развития страны неотделимы.

Виктор вмял остаток своей папиросы в пепельницу. Расстроил его Капитоныч очень сильно. Вернее не он, а все эти "торговцы", пытающиеся выставить неудобного соседа обратно на передовую. Ничего, скоро он устроит им полноценную проверку, и основная часть из них отправится осваивать окопы в Польше и Прибалтике.

Потом будут плакаться и писать доносы на неудобного соседа. Рассказывать, какую неоценимую пользу они приносили в тылу. Выискивать несуществующие болезни, препятствующие желанию "положить жизнь на благо Отечества". Обвинять его во всех смертных грехах, обозначенных с самого сотворения мира. Но не признают ни одного своего промаха, включая сегодняшний разговор.

Виктор решительно поднялся, взял закипевший чайник, сделал пару шагов к двери своей комнаты, но решился поставить окончательную точку в этом разговоре.

- Ты, Капитоныч, передай мужикам из нашей коммуналки, что скоро все они окажутся на фронте. Так что, в следующий раз, ты будешь удивляться - почему кто-то из мужчин оказался в квартире.

Виктор сплюнул в ближайший угол и покинул кухню.

Стась уже торопливо потягивался, встречая Виктора с чайником. Конечно, мальчишка слышал визгливые выкрики "представителя общественности", доносящиеся с кухни, но вряд ли понял больше половины из данного разговора. За неделю его поднатаскали в понимании общеупотребительных слов, но говорил по-русски он ещe очень плохо. Хорошо хоть Виктор, изучая в начале тридцатых язык вероятного противника, выбрал польский. Да и два месяца мотаний по территориям бывшего польского государства изрядно обновили навыки владения данной "мовой". В крайнем случае, мог перевести на польский язык адресованные мальчишке вопросы. Хотя, Стась и старался изо всех сил запоминать русские слова и использовать в разговоре непременно их.