Дальнейшие аналогии старшина проводить не стал, потому как в лицо-то он членов политбюро знал, зря, что ли, портреты этих рож в каждой Ленкомнате висят, но вот кто из них там чем занимается, Малой сказать не мог. Разве кроме только министра обороны, но с его здешним аналогом все было уже ясно. И старшина, улучшив момент, спросил отца Авраамия, когда можно будет вдумчиво побеседовать про то, чем и как живет страна русичей, потому что аврал с нападением агров закончен и пора без суеты вникать в обстановку.

Так что следующим утром старшина отправился в Феофановский монастырь, где, собственно, и жили отцы Феодосий, Авраамий и прочие. Спасск был весьма невелик, примерно полкилометра в диаметре, и монастырь, вместе с находящимся на его территории храмом, где Малой появился в этом мире, занимал примерно четверть города, всю его северную часть. Причем когда старшине в первый раз показали монастырскую территорию, он удивился отсутствию крепостных стен, которые, по его мнению, и были отличительным признаком монастыря. А тут имелся только невысокий деревянный забор, и все. Однако потом стало понятно – крепостью является весь городок, и чужие здесь не ходят, так что забор нужен только для обозначения границ территории.

Старшина прошел мимо братского дома, где жили рядовые, то есть простые монахи и послушники, и оказался около настоятельских палат. У дверей его уже ждал молоденький паренек, который проводил Малого в келью отца Авраамия.

Ничего себе келья, удивился про себя старшина, заходя в просторное и светлое помещение, на пороге которого его встречал сам хозяин. Прихожая (или гостиная) имела метров двадцать площади, и в ее торце были еще две двери. То есть на маленькую каменную каморку совершенно не похоже, а ведь Малой считал, что словом «келья» называется именно она.

– Пройдемте в кабинет, ваше благородие Защитник, – предложил отец Авраамий и провел старшину к правой двери.

Кабинет оказался раза в два меньше прихожей, причем две стены были заняты полками с какими-то не то книгами, не то тетрадями. Впритык к окну стоял большой стол, а у него – два стула, на один из которых монах предложил сесть. После чего сел сам и выжидательно уставился на старшину.

– Значит, так, – собрался с мыслями Малой, – чем быстрее я пойму, как и по каким законам живет земля русичей, тем быстрее смогу приносить пользу не только бегая с автоматом по вашим горам. Так что ты уж, отец, постарайся мне все это объяснить.

– С этого же начал и первый Защитник, – довольно кивнул монах, – слушай.

Где-то часа через два Малой уже неплохо представлял себе картину экономической и политической жизни земли русичей. Все поселения делились на два вида – княжьи вотчины и монастырские подворья, причем первые были в основном рыболовецкими, охотничьими и земледельческими, а во вторых сосредотачивалась вся промышленность и торговля. Князь собирал со своих вотчин налоги, причем натурой, и назначал туда бояр в крупные поселки или тиунов в те, что помельче. Согласно своду законов, действующему со времен первого Защитника, князь являлся верховным самодержавным властителем. Рассказывая про это, отец Абрам улыбнулся и перешел к денежной системе.

Хитро они тут все с князем устроили, соображал Малой. Верховный-то он, конечно, верховный. Но практически все деньги получает от попов! Налоги ведь ему идут натурой, а церковь эту натуру выкупает. Кроме того, по своду законов чеканка монеты возложена исключительно на Феофановский монастырь, так что тут особо не забалуешь. Прямо как у нас в семье. Мать не устает повторять детям, что глава семьи – это отец. Но деньги-то глава сразу отдает ей, а уж потом она его ими снабжает! А тут только то отличие, что князь отдает не деньги, а товары. Так, а что это тут такое интересное рассказывает монах?

– Полугроши, гроши и копейки чеканятся из меди. Что такое грош? У нас это десятая часть копейки. Две копейки, три и пятак – серебряные. А монеты от десяти копеек до пяти рублей делаются из никельного железа, или просто никеля.

Отец Авраамий налил из кувшина брусничной воды себе и старшине, отпил и продолжил:

– До Защитника деньги у нас были только медные и серебряные. Но ведь серебра в земле русичей хоть и не так чтобы уж совсем девать некуда, но оно есть, и не в одном месте. То есть его количество в обороте постоянно увеличивалось, что приводило к подорожанию товаров. Ну, и торговля с римлянами…

– С кем? – изумился старшина. – Они же древние, их полторы тысячи лет назад какие-то варвары уничтожили!

– Может быть, – кивнул монах, – но две тысячи лет назад агры привели из вашего и бывшего нашего мира первую крупную партию пленных. Они не стали варить всех сразу, а поселили пленников в специальных лагерях. И обитателям расположенного на Дальнем северном материке, который Защитник назвал Африкой, удалось бежать. Понимая, что в Африке им все равно житья не будет, они построили корабли и перебрались на Ближний северный, то есть в Южную Америку. Их потомки живут там и сейчас. И на них агры пытались охотиться, но там есть куда уйти, так что там у агров тоже не очень-то получилось. Так вот, русичи давно торгуют с римлянами. Но до Защитника они покупали наши товары за серебро! То есть мы отдавали, скажем, моржовый жир, а получали в обмен серебро, которое у нас и самих имелось во вполне достаточных количествах. Ведь что такое деньги? Своей ценности они не имеют, из серебра только ложки и можно делать. Это просто символ доверия. Охотник верит, что за серебряную гривну он потом сможет купить то, что ему понадобится. Но именно доверие приток серебра со стороны и подрывал! А никельное железо добывается только в одном месте и только у нас. Защитник сказал, что месторождение – это огромный небесный камень, упавший в незапамятные времена, и теперь на месте его падения Рудная долина. Вот образцы наших монет.

С этими словами отец Авраамий высыпал на стол горсть разнокалиберных металлических кружков. Полугрош оказался монеткой примерно с советскую копейку, грош – с две, а копейка по размеру напоминала наши три. Такого же размера, но из серебра, были местные две копейки, трехкопеечная монета русичей оказалась с пятак, а пять копеек были раза в полтора побольше. Никелевые монеты начинались с гривенника, который в общем повторял советский, и кончались пятью рублями – здоровенной монетиной раза в полтора больше юбилейного рубля.

– Жалованья Защитнику установлено тысяча рублей в год, – торжественно сказал монах. – Это хоть и меньше совокупного дохода церкви, но больше дохода любого из людей, включая и князя, и епископа.

– Ого, – хмыкнул Малой, – интересно. А за дом, шкуры всякие и одежду, которых мне надавали, надо ли платить и кому?

– То есть как это платить? – удивился отец Авраамий. – Дом всегда был домом Защитника! Вот только детям твоим, когда ваше благородие приберет Господь, он по наследству не перейдет.

Ясно, понял старшина, служебная квартира, как у офицеров в оставшейся на Земле бригаде. А попик уже и про детей мне рассказывает… Ладно, будущее в наших руках. Я ведь одно время подумывал в армии остаться, ну, а тут оно все за меня решилось, и должность предлагают сразу маршальскую. Вот только домой все равно хочется…

– Одежду и еду ты, ваше благородие, конечно, можешь покупать, но то, что уже есть – это подарки. И с едой так же, но в монастырской трапезной ты всегда желанный гость, да и князь почтет за честь попотчевать зашедшего в гости Защитника. Так что деньги ты можешь тратить на свои защитнические дела. Причем в пределах жалованья – как вашему благородию вздумается, а если понадобится больше, то тут уж, извини, придется убедить епископат в том, что это действительно будет полезное и богоугодное дело.

– Ну, а теперь расскажи мне про цены, – попросил Малой. – Вот этот кафтан сколько может стоить? А дом вроде моего? И так далее.

– Дом Защитника можно оценить рублей в десять, – прикинул отец Авраамий, – княжеский будет раза в три подороже. Кафтан у тебя хороший, тянет копеек на тридцать пять, если не на сорок. Бык стоит полтинник, коза чуть подешевле, приличный нож – примерно гривенник. Ружье – рубль. Нового производства ружье, а оставшиеся от Защитника – бесценны. И взятые тобой винтовки тоже. Двадцать пять совершенно исправных! И шесть слегка попорченных, с ними уже наши мастера пытаются разобраться.