Проводив своих сыновей и сказав напутственные речи старого солдата, Морс Клодер облетел свои земли. Ничего, через десять лет они вернутся и он отдаст им эти великолепные поля и луга со стадами полудиких саркойских быков.

Константин Масканин проснулся. Стояло раннее утро, не нарушаемое привычным городским шумом. Таймер показывал шесть двадцать две. Константин посмотрел на спящую рядом женщину и аккуратно, чтобы не разбудить ее встал с постели. Цинтия понравилась ему с первого взгляда, еще тогда, много недель назад на верхнем уровне Полы. Тогда ему показалось необычным, что такая стройная и красивая женщина может гулять ночью в одиночестве.

Масканин принял душ и решил сварить кофе.

Он так и не дотронулся до кухонных агрегатов, царящих на кухне, отдав предпочтение ручному методу, во время чего задумался о минувших выходных. Заполнив крупными зернами кофемолку, он окунулся в приятные и свежие воспоминания, машинально совершая все операции.

Он вспомнил уединенный курортный остров Обус, где они на несколько дней сняли один из уютных пляжных домиков в ста метрах от самого моря, построенных для прилетающих на Обус туристов. Вспомнил свои ежедневные утренние пробежки и разминки, которые железно вошли в привычку с тех лет, когда он серьезно и систематически занимался единоборствами. Цинтия его удивляла. Вместо того, чтобы подольше поспать утром, она всегда вставала с ним наравне, а однажды пробежалась с ним на перегонки 5 километров и даже почти выиграла, хотя Масканин был превосходным бегуном от рождения и всилу регулярных тренировок.

— Ну, как? — спросила она совсем не запыхавшись, ожидая похвалы.

— Да, в тебе чувствуется заряд. И пыталась ты обогнать меня не ради желания его продемонстрировать.

— Угу, я бежала ради удовольствия.

— Странная ты.

— Странная?

— Я хотел сказать необычная.

Она улыбнулась и с наигранной злостью заявила:

— Ну да, вы самцы привыкли ставить себя выше. Это какой-то мужской шовинизм, что ли. Если уж я родилась без кое-чего между ног, значит должна вписываться в рамки слабого пола. Вы еще называете нас прекрасным полом, но разве слабость всегда прекрасна?

— Я совсем так не думал, Цинти, не горячись.

Она скривилась.

— Пошли, Костя. Когда-нибудь я еще затащу тебя в горы. Занимался альпинизмом?

— Не приходилось вообще-то. Но предчувствую, скоро ты страстно загоришься желанием стать моим инструктором.

— Угадал. И сюсюкаться не буду.

— Что ж, переживем.

Какое-то время они шли молча. Масканин размышлял о ее частых и довольно грубоватых шуточках, к которым уже успел привыкнуть, и о ее горячем темпераменте. Да, она не была обычной «приземленной» женщиной, созданной для домашнего очага. В ней чувствовалась какая-то тайна, и это интриговало.

В нескольких метрах впереди по мокрому белому песку, быстро перебирая дюжиной длинных тонких лапок со множеством сегментов, боком пятился спамер, удирая от совершенно не обращающих на него внимания людей. Четыре выпуклых, на тонких ножках глаза, расположенных посреди дискообразной головогруди, одновременно глупо таращились на беззаботных преследователей.

— Смотри-ка, спамер, — сказал он.

— Какой-то он крупный, — удивилась Цинтия, — наверное, очень старый.

— Наверное.

Они пошли вдоль берега моря. Легкий бриз овевал свежестью, шумели, перекатываясь, волны. Одна из них настигла пугливого спамера и унесла с собой, одновременно окатив людей по колено.

— Вода уже совсем прогрелась. Поплаваем? — предложила Цинтия.

— Хочешь проверить на прочность волны?

— Если не хочешь, то я сама.

— Кто это не хочет? Пошли.

И они побежали навстречу набегающей волне, врезавшись в водяную стену, исчезнув в ней на несколько долгих мгновений. Первой вынырнула Цинтия и звонко рассмеялась, за ней показалась голова Масканина, потом его руки обхватили девушку и развернули к нему. Держась на плаву, они умудрились поцеловаться.

Вскоре, также стремительно, как набежав, волна стала отступать, влеча беззаботную парочку за собой.

— Ну вот, лифчик потеряла.

— Что-то я не чувствуя в твоих словах досады.

Они вышли на берег. В это время на планете Пола наступило раннее лето, воздух успел прогреться, поэтому холод после купания не ощущался, как месяц назад, когда они прилетали на этот же остров.

— Досады? — она улыбнулась. — Да я в ярости! Ты же его расстегнул!

— И ты усмотрела в моем действии злой умысел?

— Нет, всего лишь расчет и провокацию.

Константин пристально посмотрел на ее красивые груди с набухшими сосками и сглотнул.

— Цинти, это был намек.

— Ты пакостный мальчишка, Костя.

— Ага, я большой плут и мелкий пакостник и все из-за того, что я не смог сдержать внезапный порыв.

— Я этого не говорила, это твои комплименты самому себе.

Резко, но нежно он подхватил ее за бедра и быстро закружил, глядя снизу вверх в ее лицо, озарившееся довольной улыбкой, закрытые глаза, растрепавшиеся мокрые волосы и на сине-зеленое небо над головой.

— Идем к гравитолету, — предложила девушка, когда он опустил ее на песок, — разопьем бутылочку красного уредонского вина и ты убедишься, что твой намек попал в «яблочко».

Цинтия вытащила из бара воздушной машины бутылку и пару бокалов, потом постелила на песок покрывало. За каждым бокалом следовали продолжительные поцелуи, переходящие в ласки.

— Стоп, — скомандовала Цинтия. — Сейчас допиваем вино и в домик. Не хочу, чтобы нас потревожили любопытные соседи или их вездесущие детки.

— Тогда быстрей наливай.

В тот же лень они занимались любовью почти до вечера. Потом плотно покушали, прогулялись по вечернему пляжу и снова скрылись в спальне на полночи. А Масканин как-то подумал, как у него выходит каждый день удовлетворять непомерные запросы его женщины?

Когда кофе был перемолот и сварен, он разлил его по чашкам и понес в спальню.

— О, ты уже проснулась.

Цинтия почуяла аромат напитка и, взяв из рук парня блюдце с чашкой, улыбнулась.

— У — у, вкусно, — сказала она. — Ты великолепно его готовишь.

— Ты мне льстишь.

Масканин сделал несколько глотков.

— Вчера я разговаривал с начальником. Он согласен дать мне отпуск на месяц.

—Вот и прекрасно, — обрадовалась Цинтия, — не будем терять времени. Ты отправляйся по туристическим фирмам, а я навещу некоторые конторы этого муравейника. Встречаемся здесь же, в полдень.

— Принято. — Масканин сделал следующий глоток и задумался о предстоящей беготне.

Первая половина дня выдалась безрезультатной. Все туристические фирмы, офисы которых посетил Масканин, предлагали стандартный набор маршрутов на тихоходных пассажирских лайнерах. Масканину пришлось отказываться всякий раз, слыша названия курортов, где он бывал неоднократно, посещая их по долгу службы, порой даже на довольно продолжительное время.

Константин был пилотом, летал на грузовозах, принадлежащих небольшой транспортной компании, занимающейся перевозкой каких угодно грузов в любые уголки освоенной галактики. Он любил свою профессию, но и она имела свои минусы.

Цинтия ему рассказывала, что все эти курорты ей тоже приелись и что ей хотелось чего-нибудь необычного. Чего-то, как она выразилась, первобытного.

Наступил полдень — условленное время. В отличие от Масканина, Цинтия выглядела бодро и уверенно. Он с досадой рассказал о неудаче.

— Ничего, — успокоила Цинтия, — зачем кому-то платить деньги за то, что мы можем позволить себе сами? Не смотри так удивленно, мы теперь и сами сможем добраться до любой точки этой чертовой вселенной.

— Ты хочешь взять на прокат космическую яхту?

— Не угадал. Я уже купила ее. Ну что ты смотришь, как чертов орнер на свое зеркальное отображение? Смотри, а то челюсть отдавит тебе ноги, лучше захлопни ее. — В ее голосе не было ни капли злости.

Масканин мотнул головой и улыбнулся.

— Пошли покажу, — скомандовала Цинтия и открыла дверцу гравитолета.