А потом пришла пора ее матери принимать просителей и друзей, и вдруг как по волшебству он объявился в толпе придворных – нарядный костюм, бородка аккуратно причесана, глазами играет – и рассказал всю историю: как они обрядились в арабское платье, чтобы в темноте сойти за горожан, как, подкупив продажного горожанина и воспользовавшись тайной калиткой в стене, проникли в город, как прокрались к мечети, где, преклонив колени, вознесли молитву Пресвятой Деве и рукояткой кинжала прибили к воротам дощечку с надписью «AVE MARIA», преобразовав таким образом мечеть в христианский храм и посвятив его Деве Марии, а потом, застигнутые охраной, силой пробили себе дорогу по узкой улочке назад, к калитке, и исчезли в ночи прежде, чем прозвучала тревога, ни одного человека не потеряв. На все дело ушло всего несколько минут. Подлинный триумф христиан и пощечина мусульманам!
Это была отличная шутка, смешней не придумаешь, – оставить христианскую молитву в святая святых арабов! Отличный способ унизить мусульман! Королева была в восторге, и король тоже, а принцессы во все глаза смотрели на дона Эрнандо, словно он – оживший герой старых романсеро. Каталина хлопала в ладоши и требовала, чтобы он пересказывал эту историю снова и снова. Однако же в глубине души никак не таял холодок, охвативший ее, когда она представила, что он не вернется.
Что ж, оставалось ждать, как ответят на этот демарш мавры. В том, что ответят, сомневаться не приходилось. Выходка дона Эрнандо и его друзей не могла не быть воспринята как вызов, и ответ не заставил себя ждать.
Королева с детьми поехала в Субию, деревушку недалеко от Гранады, чтобы самой посмотреть вблизи на неприступные стены Альгамбры. Они отправились в путь под охраной армии гвардейцев. Испанцы уже находились на деревенской площади, когда прискакал командир и закричал, что из ворот Красной крепости выступают конные мавры – их целое войско, и они готовы к атаке. О том, чтобы вернуться в лагерь, не могло быть и речи – в любом случае мавры на их быстрых арабских скакунах догонят королеву с четырьмя принцессами, а спрятаться было решительно негде.
Королева огляделась и, таща за руку маленькую Каталину, по ненадежной, осыпающейся лестнице спешно взобралась на плоскую кровлю ближнего дома. Старшие принцессы бегом поднялись сами.
– Мадре, ты делаешь мне больно!
– Тихо, дитя. Нужно посмотреть, что они намерены делать.
– Это они за нами? – проскулила девочка сквозь ладошку, которой зажимала себе рот.
– Может быть. Сейчас увидим.
Нет, то была не вся армия, а только отряд мусульманской конницы. Прекрасно вооружены, одеты в блестящие одежды, попоны коней украшены золотом и вышивкой. Во главе отряда скакал некто огромный, темнокожий, и был он как ночь на своем черном коне-великане, и конь этот страшно скалил большущие зубы, словно злой сторожевой пес.
– Мадре, кто этот человек? – прошептала принцесса, не сводя с всадника глаз.
– Это мавр по имени Тарфе, дочка, и боюсь, явился он по душу твоего друга Эрнандо.
– Какой страшный у него конь! Вот-вот укусит!
– Ему отрезали губы, этому коню, чтобы на него страшно было смотреть. Но нас так легко не испугаешь, нет. Мы не пугливые дети!
– А может, лучше нам убежать? – пробормотало очень даже испуганное дитя. Однако мать, занятая парадом мавров, не расслышала этих слов. – Ты ведь не позволишь ему навредить Эрнандо, да, мадре?
– Эрнандо сам бросил ему вызов. А Тарфе – человек чести, и он на этот вызов ответил. Придется принять бой! – ровным голосом сказала мать.
– Какой же Тарфе человек чести, если он еретик? Мавр!
– Среди них встречаются весьма достойные люди, Каталина, хоть они и не нашей веры. А этот Тарфе, он у них самый сильный. Настоящий герой.
– И как же нам поступить? Как спастись? Ведь он великан!
– Я помолюсь, – сказала Изабелла, – а наш лучший рыцарь Гарсиласо де ла Вега примет вызов Тарфе.
И так же спокойно, как сделала бы это в своей часовне в Кордове, Изабелла преклонила колени на крыше крестьянского дома, жестом приказав дочерям поступить так же. Хуана, хоть и неохотно, подчинилась первой, за ней последовали Исабель и Мария. Каталина, подглядывая сквозь сомкнутые ресницы, видела, что Мария дрожит от страха, а Исабель в своем черном вдовьем наряде (муж ее, португальский принц, недавно умер) бледна как смерть.
– Отец Небесный, мы молимся за наше спасение, за наше дело, за нашу армию. – Королева Изабелла подняла взор к ярко-синему январскому небу. – В этот час испытаний мы молимся за победу нашего рыцаря Гарсиласо де ла Веги…
– Аминь, – выдохнули принцессы и вослед матери посмотрели на ряды застывших в напряженном ожидании испанских гвардейцев.
– Но если Господь за нас… – начала было Каталина.
– Тихо, – остановила ее мать. – Пусть рыцарь делает свое дело, Господь – свое, я – свое… – И закрыла глаза в молитве.
Тогда Каталина потянула за рукав Исабель:
– Послушай, ежели он под защитой Господа, то как же он может быть в опасности?
– Господь посылает испытания, чтобы испытать нас. Те, кого Господь любит больше всех, больше всех и страдают. Мне ль этого не знать. Мне, потерявшей единственную любовь в своей жизни! Да и ты это знаешь. Вспомни Иова, Каталина.
– Тогда как же мы победим? – удивилась девочка. – Если это так, то раз Господь любит мадре, значит Он пошлет ей худшие испытания? И как же мы тогда победим?
– Тихо, – угомонила их мать. – Смотрите и молитесь всем сердцем.
Противники выстроились рядами друг против друга, готовые вступить в бой, – испанские гвардейцы против отряда арабских конников. Великан Тарфе выступил вперед на своем черном строевом коне, на кончике черного блестящего хвоста которого болталось что-то белое. Испанцы, стоявшие в первом ряду, взвыли от возмущения, распознав, что это такое. То была та самая дощечка с надписью «AVE MARIA», которую дон Эрнандо пригвоздил рукояткой кинжала к воротам гранадской мечети.
Самым оскорбительным образом Тарфе привязал дощечку к хвосту своего коня и теперь ездил взад-вперед перед рядами христиан, довольно ухмыляясь всякий раз, как они взвывали от ярости.
Де ла Вега поскакал к маленькому оливковому деревцу, росшему рядом с домом, на крыше которого находились королева с принцессами. Со всех сторон дом был плотно окружен гвардейцами охраны. У деревца рыцарь осадил коня, снял свой шлем и посмотрел на королеву. Курчавые волосы его были черны, лицо сверкало каплями пота, темные глаза горели гневом.
– Ваше величество, прошу позволения ответить на вызов!
– Ступайте с Богом, де ла Вега! – не дрогнув, ответила королева.
– Великан убьет его, – пробормотала Каталина, крепко вцепившись в руку матери.
– Да свершится воля Господня, – ровным голосом ответила Изабелла и прикрыла свои голубые глаза, чтобы сосредоточиться на молитве.
– Мадре! Государыня! Он же великан! Он убьет нашего рыцаря!
Королева, вздохнув, опустила взгляд на разгоревшееся волнением лицо готовой заплакать дочки.
– Будет так, как хочет Господь, – твердо сказала она. – А нам остается только верить, что мы исполняем Его волю. Иногда бывает трудно понять происходящее, но, если ты неуклонно следуешь Ему, никогда не сделаешь того, что идет вразрез с честью. Запомни это, Каталина. Победим мы в этом поединке или проиграем, значения не имеет. Мы – солдаты Христа. И ты – солдат Христа. Эта битва – битва Господня. Он пошлет нам победу – не сегодня, так завтра. И кто бы ни победил сегодня, мы не сомневаемся, что в любом случае победит Господь, и мы вместе с Ним.
– Но де ла Вега… – дрожа нижней губкой, возразила принцесса.
– Никто не знает, угодно ли Господу сегодня прибрать его к Себе, – спокойно сказала королева. – Нам должно молиться за него.
Хуана скорчила рожицу, глядя на сестру, но, когда мать вновь преклонила колени, девочки взялись за руки, утешая друг друга. Исабель, самая старшая, и Мария опустились рядом. Сквозь прикрытые ресницы они смотрели на равнину, где гнедой жеребец де ла Веги гарцевал перед рядами испанцев, тогда как перед сарацинами гордо выступал черный конь мавра.
