Литмир - Электронная Библиотека

– Страдает парень. Ему бы спирта граммов двести, может, во сне и отойдет.

– Выздоровеет, что ли? – наморщил лоб Гриша Черных.

– Излечится… от всех бед.

Глядеть на страдавших раненых было тяжело. Когда один из бойцов вспомнил невпопад об удачном бое, его оборвали:

– Ох, и храбрец!

– Тут люди помирают, а он героя из себя строит.

Боец замолчал и убрал подальше трофейный автомат, которым хвалился. Перед дорогой нас накормили рыбными консервами без хлеба, напились впрок воды и заполнили фляги. Поджигали имущество, оставленное интендантами. Тяжелые, свернутые комком палатки, гору противогазов, ящики с мылом. Особенно не старались, так как сильное пламя могло нас выдать. Бутылки с горючей смесью бросили в кусты. Те, кто постарше, глядя на горящее добро, вздыхали:

– За это мыло что угодно можно выменять. Бабы с руками оторвут.

– Дай бог самим ноги унести.

К ночи двинулись в путь. Тяжеленные носилки с нашими товарищами оттягивали руки, но шли бодро. Мы одержали победу, возбуждение от короткого боя еще не прошло. Шагали быстро, меняясь каждые полчаса. Гриша Черных, самый сильный боец во взводе, тащил носилки по часу. Очередная четверка подхватывала струганые ручки, наше настроение передавалось раненым.

– Ничего, все будет нормально!

Июльские ночи в донских степях теплые, а звезды не такие яркие, как осенью или зимой. До моего родного хутора расстояние составляло километров двести. Шагая в такт раскачивающимся носилкам, я думал о матери и своих близких. Вдыхал знакомый запах полыни (трава пахнет именно ночью) и размышлял, что ожидает нас с рассветом.

В ту ночь я не знал, что немцы уже на Дону, а мой родной хутор окажется в семи километрах от линии фронта. Первый бой нашей роты вместе с другими боевыми действиями 62-й армии найдет отражение в нескольких строчках истории Отечественной войны. Там будет сказано, что 17 июля начались оборонительные бои на дальних подступах к Сталинграду. Так начиналась Сталинградская битва.

Июль сорок второго, второе военное лето. Тяжкое время.

Глава 2

Война и до войны

Я родился 18 апреля 1923 года в хуторе Острожки Серафимовического района Сталинградской области. Райцентр назван в честь известного писателя Александра Серафимовича. Кто не знает, кто он такой, коротко объясню. Известный русский писатель, автор правдивого и жестокого романа о гражданской войне на юге России. Дай бог, чтобы такую же правду написали о нашем времени.

Хутор находится всего в пятнадцати километрах от районного центра. Однако мои родные места можно назвать глушью. Пойменный густой лес, отсутствие дорог, а электричество добралось до нас лишь в шестидесятых годах. От реки Дон хутор отделяют семь верст, местность вокруг именуется Арчединско-Донские пески. Слово «пески» мы произносим с ударением на первом слоге. Думаю, в эту глушь далекие наши предки забрались не от хорошей жизни, то ли прятались от царского «прижима», то ли не хватало земли для прокормления.

Хутор насчитывал перед войной десятка три домов, имелась начальная школа, куда ходили также дети из ближних лесных поселков. В нашей семье было пятеро детей, я – четвертый по старшинству. За счет старшего брата и сестер, взявших на себя основной труд, сумел закончить не только начальную школу, но и семь классов в Серафимовиче. После семилетки работал в колхозе, а перед войной поступил в сельхозтехникум, даже успел закончить до призыва в армию один курс.

Я люблю свой крохотный хуторок. В войну он грезился мне уютным и теплым островком, где я знал с малых лет каждого человека – если не родня, то друзья или приятели. Из-за отдаленности нас обошла стороной великая смута коллективизации, когда по всей стране крестьян сгоняли в колхозы. По разнарядке раскулачили Ефрема Малькова, нашего дальнего родственника. Отделался он конфискацией имущества, прожил сколько-то лет на выселках, затем вернулся с семьей в Острожки.

Несмотря на обилие древесины, сосны трогать запрещалось, за это можно было угодить за решетку. Дома возводили небольшие, зато имелись они у каждой новой семьи. Пахотных земель также недоставало. Имелось лишь небольшое пшеничное поле, а остальные клочки, отвоеванные у леса, засевали под огороды. Выращивали картошку, капусту, свеклу, помидоры, ну и фруктовые деревья. Их умудрялись, как и везде, обложить огромным налогом, владельцы всячески от них открещивались, не забывая собирать богатый урожай яблок, груш, очень крупной черешни. Колхоз (вернее, его отделение) считался животноводческим, свою трудовую деятельность я начал после четвертого класса в качестве подпаска, а закончив семилетку, работал год на молочной ферме.

Рыбы в Дону и окрестных озерах хватало, она составляла существенную часть питания. По весне и осени с Дона привозили огромные корзины свежих и соленых лещей, сазанов. Знаменитая донская чехонь, вяленая, светившаяся на солнце от жира и плотно набитая икрой, до войны не ценилась. Сейчас ее можно купить лишь за большие деньги. Зато пользовались спросом сомы весом до трех-пяти пудов, из которых делали котлеты, просто жарили и вялили отличный балык. Зимой в прорубях ловили щуку и сушили ее в сараях большими вязками. Я щуку не любил из-за сильного запаха тины.

В семье имелись две берданки 32-го калибра, ружья старые, сработанные до революции. Узкие длинные патроны вмещали десяток самодельных дробин или одну круглую пулю. С отцом Андреем Дмитриевичем и старшим братом Степаном выслеживали в лесу зайцев и лис, приносили диких уток. Охота считалась баловством, однако из берданки я научился стрелять довольно метко, позже это умение пригодилось.

Большим событием в жизни стали несколько поездок в Сталинград. Мой дядька работал на железной дороге и брал меня с собой в поездки. Получалось целое путешествие в вагоне общего класса, куда набивалось людей, как селедки в бочку. Я ехал с двумя проводниками в их служебном купе. Запомнился хороший дорожный чай, гудящая ночью печка и дни, проведенные в дороге. Ездил я не просто так. Отец передавал со мной для продажи соленые грибы, домашнюю сметану и масло. Грибы в безлесном Сталинграде расходились отлично, на вырученные деньги покупались обувь и сахар. Родители планировали даже устроить меня в железнодорожный техникум, однако дядька заболел, уволился с работы. Без него поездки стали бы слишком дорогие и хлопотные.

Какие еще события запомнились из того периода? Конечно, учеба в Серафимовиче (уездном городке на живописных холмах Дона) в школе-семилетке, с тридцать шестого по тридцать девятый год, где я жил совершенно самостоятельно у дальних родственников. Учебу после четвертого класса продолжали очень немногие. Дело в том, что поступали в первый класс с восьми лет. Четыре класса растягивались из-за нехватки учителей лет на пять, а в тринадцать годков мы все считались уже работниками. Детство кончалось рано. Тем, кто продолжал учебу, завидовали. Все же сидеть за партой гораздо приятнее, чем просыпаться чуть свет и заниматься монотонным крестьянским трудом.

Родственники жили бедно. Радовались, когда я приносил из Острожек сало и домашние пирожки. Порой неделями сидел вместе с родней на пустой похлебке и жидкой каше. Справедливости ради скажу, что родственники могли бы жить лучше. Были они какие-то непутевые, увольнялись с одной работы, не торопились устраиваться на другую. Часто ставили в огромной бутыли брагу и, не дожидаясь, пока она созреет для самогона, пили ее ковшами.

В Серафимовиче я впервые увидел городских пионеров в красивых пилотках-испанках, посмотрел фильмы «Джульбарс», «Чапаев», «Мы из Кронштадта». Библиотека в школе оказалась довольно богатой, с удовольствием читал Бориса Лавренева, Аркадия Гайдара, запомнился «Вратарь республики» Льва Кассиля.

Во второй раз приехал в Серафимович в 1940 году. Поступил в сельхозтехникум, получил место в общежитии. Парень я уже был взрослый, с первых недель стал подрабатывать на мелькомбинате, мельнице, как ее называли. По субботам и воскресеньям танцевал с городскими барышнями, провожал их до дома, целовался. Будущее казалось безоблачным. Раз в месяц появлялся в хуторе, приносил в семью муку, сахар, проделывая путь туда и обратно пешком. Однажды в феврале сорок первого попал в метель, потерял сумку с мукой, отморозил пальцы на ноге. Пролежал дня три дома и вернулся на занятия с опозданием.

5
{"b":"150836","o":1}