Глава 7. Трещины в скорлупе.
Наэль
Я плавал в темном тумане, невесомый, как пушинка. Здесь так хорошо, спокойно и тихо. Больше всего на свете пугало остаться в полном одиночестве, но здесь, в этом странном месте я был не один. Невидимые руки держали меня. Они оставались единственной опорой и связующей нитью с жизнью. И я позволял им удерживать себя, мог оттолкнуть, навечно остаться в этом тумане, но не делал этого. Сильные ладони моего темнокожего бога стали единственно важными для меня. Мир сузился до их теплых нежных прикосновений. Я чувствовал себя еще живым, только там, где они касались моей кожи. Они причиняли боль, но я привык терпеть ее и даже готов делать это снова и снова, лишь бы чувствовать родное тепло.
Мое тело, моя душа – холодная глыба, пропитанная слезами и кровью, и тот огонь, который пытался меня отогреть, манил и звал прислониться. Иногда из темноты выплывало озабоченное, а порой и отчаявшееся лицо и я всем сердцем тянулся к нему разгладить напряженный лоб, убрать тревогу из невероятных глаз. И все смотрел, смотрел, пытаясь запечатлеть этот образ навсегда. Бог что-то говорил, а я слышал и не мог уловить смысл слов. Просто впитывал его голос, как сухая земля воду.
Я тянул тонкие прозрачные руки, и страшней всего казалось потерять контакт. А потом приходили подаренные богом сны. Они были так не похожи на все, что я видел. Никаких сомнений, страданий и разочарований. В них была любовь, такая, которую мне не дано было испытать никогда за все бессчетные века.
Добрые лица, смеющиеся, счастливые, они сменяли друг друга в веселом калейдоскопе. Всех их связывали яркие взаимные чувства. Молодой мужчина с черными длинными волосами, собранными в высокий хвост в одно мгновение оборачивался огромным зеркальным змеем. Высокий широкоплечий воин с благородными чертами лица или черный волк, преданно заглядывающий в глаза? А еще юноша, мой ровесник. Его золотые волосы раскинулись по подушке, яркие глаза смотрят в самую душу. И я плакал от счастья, переживая вместе с ними веселые моменты, милые шалости. У них было все: и горести и радости, даже жестокие игры, только одного я так и не увидел. Ни один из них не пытался подчинить другого, преобладать, принуждать, чтобы владеть безраздельно. Столетия разнообразных событий мелькали передо мной, я искал и не находил ни следа ревности или зависти.
Я, древнейший, прожил бесконечно долгую жизнь, по сути, оставаясь одиноким, наивным глупцом, своими руками превративший свой мир в череду страданий и насилия.
Я, человек, не видел в короткой жизни ничего подобного, ушедший от внешнего жестокого мира в свою скорлупу из горя и постепенно погружающийся в безумие.
Что со мной не так? Почему я не нашел этот путь, а блуждал, как слепец? Мог создать все, что угодно, но не смог сотворить настоящее тепло и доверие. Моя вселенная тоже прекрасна, хоть и чужда моему новому дому. А вот душа её создателя страшна и уродлива. Сейчас я смотрю на мир через призму несовершенного человеческого восприятия и много вижу в ином свете, но впервые четко осознаю чего же жажду на самом деле.
Тоска охватила меня, а потом невыносимое желание стать частью того мира, который показал мне темный бог. Я безумно захотел того трепетного тепла, которое так милосердно дарилось мне. Потянуться изо всех оставшихся сил навстречу и ощутить себя прижатым к горячей груди. Я не достоин этого счастья. А возможно мне дается тот самый шанс, о котором так долго мечтал? И пусть идет все в бездну хаоса, но я попытаюсь поверить этим сладким грёзам. И если меня оттолкнут, сочтут презренным и жалким, я спокойно уйду в небытие.
Под горячей темной кожей бога плескалась бездна силы, и это было так прекрасно, вкусно, маняще. Я потерял надежду найти в этом мироздании источник, который поможет черпать силы и вот он, бьется и пульсирует совсем рядом. Это, как будто перед иссушенным многодневной жаждой поставить стакан воды и накрыть его стеклом. Я хотел его и знал, что мне предлагают добровольно и даже настойчиво. Мое тело искало любую брешь, становилось тоньше волоска, пытаясь проникнуть к живительному источнику. Я ощупывал каждый доступный участок тела, пока не стал таким тонким, что смог проникнуть в поры гладкой кожи темного бога.
Первый, малюсенький глоток и я надолго теряю себя от восторга. Невозможно передать вкус живительной силы. Это незамутненная эйфория! Все трепещет внутри и открывается навстречу. Тело само находит точки входа, и я, как уставший путник, приникаю к тончайшим каналам, по которым по капельке течет энергия. Еще, еще, еще…
А потом меня выбрасывает в реальность, и я открываю глаза, мои человеческие глаза. Мне снова трудно осознать себя цельной личностью и Творец замирает, отходит на второй план, чтобы лишь наблюдать. Однако счастье испытывают все грани моего самосознания. Я жив, все-таки жив, не смотря ни на что. Меня окутывает теплый кокон горячего тела и черных крыльев. Широкая грудь, на которой я лежу, размеренно вздымается от сильного ровного дыхания. Мощное сердце бьется внутри, и я ловлю его стук, прислушиваюсь.
- Доброе утро! Точнее ночь, у вас тут не поймешь, как все запутанно, - приветливо прошептал темноглазый бог.
Хочу смотреть в эти глаза и ощущать себя живым. Я пытаюсь приподняться на руках, чтобы лучше рассмотреть его лицо и меня буквально прошивает насквозь от острой боли. Я опрометчиво сделал упор на больные ладони.
А потом меня окружили заботой. Были разговоры у костра, горячий чай из маленькой ложечки, я проваливался в сон. Но даже там, во сне я ощущал горячее присутствие своего спасителя. Странные существа были его стражей, терроны. Такие грозные и молчаливые, внутри них я видел совсем другую сущность, похожую на дракона. И вот эта самая сущность была сейчас спокойна и доброжелательна ко мне. Незнакомые создания искренне сочувствовали и это поразительно.
Я часто терял нить разговора и реальность, но имя моего спасителя запечатлелось в памяти навсегда. Найт, он говорит, что это значит «ночь». Да, ему подходит. Бархатная летняя ночь. Этим именем можно дышать, и я произносил его про себя вновь и вновь. Он говорит, что не бог. Зачем он скрывает, может, не хочет пугать меня? Я же вижу его суть. Пусть так, я не стану настаивать, это его тайна. Главное, чтобы он был рядом. Если он уйдет, все закончится для меня.
Голова кружится от страха, и паника натягивает нервы как струны. Пережив столько страданий, у меня остался один единственный страх - потерять Найта, разорвать контакт, перестать слышать его сердце, остаться без тепла его рук. Только не уходи, останься… Он распадается черным туманом, выскальзывает из рук, уплывает легким облаком, а я захожусь в немыслимой панике, и голос срывается от внутренней дрожи.
- Найт, ты где? - испуганно спрашиваю я.
- Я здесь, - прошептали мне на ухо, появляясь с другой стороны.
- Не уходи так, я испугался, - попросил я, нет, не попросил, а молил, заклинал!
- Я никогда не уйду, Наэль. Иди ко мне поближе.
Такие простые слова складывались в новый для меня смысл. И я боялся верить своим ушам. Робко надеялся и боялся поверить, что это для меня, что такой, как я может получить столь великолепный подарок. Я уткнулся носом в плечо Найта и тихо млел от запаха его тела. Он шутил и старался развеселить, отвлечь, вытащить их скорлупы и я пытался улыбаться, чтобы порадовать его. Честно и упорно пытался.
Мне становилось невыносимо жарко, я горел внутри, острая боль постепенно вновь возвращалась и парализовывала меня. Внутренности сводило судорогой и если внешние повреждения очень быстро затянулись, то разрывы пекли огнем изнутри. Обидно, если все старания Найта по моему исцелению не помогут. Он так расстроится, наверно. Столько возиться со мной, а я все равно сгораю прямо у него на руках. Там, где меня насиловали было больней всего. Я чувствовал себя грязным, как снаружи, так и внутри. Использованная рваная кукла, безобразная и гнилая. Только вот Найт не понимает этого, он снова и снова дает мне свою силу, и мечется от беспокойства. Ты хочешь, чтобы я жил? Ты действительно настолько сильно этого желаешь? Я сделаю, как ты хочешь, мой бог.
