— А вот и нет! Мы с тобой оба воздушные знаки. Подумать, какое совпадение! Здесь написано, что люди этих знаков полны новых идей. Ну, что скажешь? Слушай дальше… «Весы и Водолей обычно оптимистичны и не любят обращать внимание на неприятности». Уж это точно! «Часто кажется, что они не говорят всего, о чем думают. Им не всегда удается рассказать о своих чувствах, но они очень хорошие слушатели, способные дать верный совет. Воздушные люди — свободные духи, которые не любят быть связанными». Тут можно кое с чем поспорить. Я, например, с тобой предельно откровенна.

— Я с тобой весь нараспашку, — сказал Ювеналий, целуя ее.

— Ой, ну надо же! Вот тут сказано про Водолеев: «Водолеи отдают все, что имеют, всему человечеству. Благородство, которым обладает Водолей, может истощить его как материально, так и духовно. Водолеев не пугают условия жизни. Водолеи счастливы в жизни. Их жизнь свободна от суетности, мелких, земных дел, что мешает другим знакам зодиака достигать своих целей. Водолеи всегда готовы прийти на помощь тому, кто в ней нуждается. Водолеи вселяют надежду и мужество в тех людей, которые с ними общаются». Написано про тебя!

— А что там говорится о Весах?

— Вот, пожалуйста! «Для Весов крайне важно найти душевного сообщника в жизни. Независимость Весов непоколебима, хотя они выражают это мягко и незаметно. Они ясно представляют себе тип того человека, которого ищут. К людям они относятся с уважением и пытаются сделать многих из них счастливыми. Весы отличаются элегантностью и изяществом, а потому они не станут общаться с теми, кто не следует законам этики и лишен хорошего вкуса. Им следует связывать свою профессиональную деятельность с искусством, где они могут проявить себя. Весы обладают аналитическим умом, по отношению к своим друзьям они искренни». Ну как, ты еще не раздумал на мне жениться?

— Дорогая моя, ты мне нужна на всю оставшуюся жизнь! — сказал Ювеналий и крепко обнял ее.

Говард Харт встретился с мужчиной из Гарден-Сити, западного пригорода Детройта, и тот ему рассказал, что он рос вместе с Элвисом, что Элвис всегда таскался за старшими мальчишками, а те его прогоняли, потому как он был типичным маменькиным сынком.

Преподаватель из Колледжа имени Боба Джонса, церковного деятеля, евангелистского проповедника, посвятившего всю свою жизнь распространению протестантского фундаментализма и евангелистской литературы, сказал, что Элвис был «морально разложившимся человеком», способствовавшим разрушению нравственности американского общества и семейных устоев. Говард Харт спросил преподавателя, сможет ли он повторить то же самое в прямом эфире.

Прочитав в газете о том, что Элвис, по словам его телохранителя, расстрелял из пистолета телевизор, когда транслировали выступление певца Роберта Гулета, Говард Харт велел своей секретарше дозвониться до телохранителя.

Он разговаривал с девицей по имени Пегги Чавес, которая заявила, что именно она настоящая подруга Элвиса, а не та рыжеволосая, которая, как предполагалось, нашла его мертвым.

— Конечно, я была с ним множество раз в Лас-Вегасе и Лос-Анджелесе, — сказала Пегги.

Не та ли это девчонка, которая когда-то заявила, будто бы она была с Оззи Нельсоном множество раз в Бейкерсфилде? Впрочем, это не имеет значения.

Говард Харт пригласил на передачу «Шоу в память Элвиса Пресли» друга детства из Гарден-Сити, преподавателя и подругу Элвиса. До телохранителя он дозвониться не смог, он велел своей секретарше выйти и сообщить всем, кто связан с Ювеналием, что они понадобятся ему через пару недель.

— Не надо нам звонить, мы сами вам позвоним, — сказал психиатр и ушел.

Гематолог и теолог-богослов продолжали сидеть, не зная, что делать. Теолог закурил вторую сигарету.

Билл Хилл предложил пойти в бар «Отменный вкус» и пропустить по стаканчику для расслабухи.

Антуанетта Бейкер оживилась и сказала, что это то, что нужно. Август Марри поморщился и заявил, что он намерен получить прямые ответы от этого Говарда Харта, который говорит одно, а делает другое.

Билл Хилл и Антуанетта по второму разу заказывали себе «Манхэттен», смесь виски и сухого вермута, когда в бар вошел Август, сел рядом с ними за столик и заказал себе имбирный эль, густой и крепкий.

— Облом? — хохотнул Билл Хилл.

— Секретарша пыталась не пустить меня, — процедил Август. — Но я устранил это препятствие, вошел в нему в кабинет, побывал на студии, но его не нашел.

— А что это у вас на лбу?

— Ударился…

— Неслабо вы приложились…

— Бедный Ричи, — вздохнула Антуанетта Бейкер. — Теперь дети дразнят его «пухоголовый». Я посоветовала ему, — при этих словах она надула губы, — не обращать внимания на этих паршивцев.

Билл Хилл улыбнулся. Стильная женщина! От нее пахнет хорошими духами, в ушах бирюзовые серьги до плеч, в глубоком вырезе белого платья налитые груди с тонкими голубыми венами. Длинные ногти покрыты темно-красным лаком, на безымянном пальце бирюзовое кольцо.

Антуанетта курила и каждые несколько секунд стряхивала пепел в пепельницу. Она сообщила, что Ричи снова в больнице, но только для обследования. Поэтому она его с собой не привела. Он исцелен, и она знает это. И он будет присутствовать в лучшем виде на телевизионной передаче, если это телешоу когда-либо выйдет в эфир.

— «Сынок, — сказала я ему, — веди себя на передаче как джентльмен. Не дергайся и отвечай „да, сэр“ или „нет, сэр“, если тебя о чем-либо спросят».

Антуанетта говорит много, но ею нетрудно управлять, пришел к выводу Билл Хилл. Пожалуй, стоит связаться по поводу нее с редакцией «Нэшнл инкуайрер», еженедельного журнала, специализирующегося на публикациях сенсационных новостей для неискушенных обывателей. Возможно, она захочет дать интервью. Но Билл Хилл не хотел говорить об этом в присутствии Августа. Сидит, набычился, вцепился в кружку с пивом, будто кто-то хочет его у него отнять. Дуралей, пустая башка… Надо уметь держать удар! А этот сгорбился, вместо того чтобы расправить плечи, готовясь принять вызов. Да хоть бы как эти секретутки, примчавшиеся в бар в час, когда алкогольные напитки продаются со скидкой, гордо вскинув голову, сидят и строят глазки крутым парням в деловых костюмах-тройках.

— В этом баре в это время дня талантов навалом, если вас это интересует, — сказал он Августу.

Тот обвел хмурым взглядом зал и промолчал.

— Я так удивилась, когда прочитала о Ювеналии и его подруге, — заполнила паузу Антуанетта. — Для меня это просто непостижимо. Я считала, что святые… что церковные особы не занимаются сексом, да и вообще не интересуются девушками. Он очень хороший, и Ричи так сильно любит его…

— Надо думать… — улыбнулся Билл Хилл.

— Впрочем, я не собираюсь кого-либо осуждать либо порицать за деяния, не причиняющие вреда другим.

Билл Хилл кивнул, но промолчал, потому что не собирался обсуждать вместе с ней Линн и Ювеналия.

Когда он прочитал статью Кэти Ворсингтон, первым его побуждением было примчаться в Сомерсет-Парк и потребовать у Линн объяснений. Но спустя какое-то время он успокоился, напомнив себе в который раз мудрую сентенцию о том, что все, что ни делается, все к лучшему.

— Как ее зовут? — спросила Антуанетта. — Кажется, Линн?

— Линн Мэри Фолкнер, — сказал Билл Хилл. — Прелестная молодая особа, когда-то работавшая на меня. Мы с ней в приятельских отношениях вот уже одиннадцать с половиной лет.

— Приличный срок, — улыбнулась Антуанетта. — Вы, думаю, в жизни всякого повидали, преуспели и по пустякам не размениваетесь.

— Хотите сказать, что были католичкой, — прервал ее Август. — В детстве и ранней юности.

— Я до сих пор католичка. Меня крестили в католической церкви.

— Вы ходите на службу по воскресеньям?

— Иногда.

— Вы соблюдаете обряды на Пасху?

— Бог мой, я давно о таком не слышала.

— Вы танцуете обнаженной в пивнушке и говорите, что вы католичка?

— В пивнушке? — вскинула брови Антуанетта.

— Пивнушек уже давно нет, — вмешался Билл Хилл. — Сейчас повсюду пивные бары первого класса.