Когда он уже готов был начать, он сказал нам, на что мы должны обратить внимание: сначала разбег, затем длинный шаг-прыжок и, наконец, бросок. Он показал все эти стадии без копья, в замедленном темпе, одновременно давая пояснения. "Это не волшебство, ребята, но это и не легкая прогулка, — сказал он. — Если ты хорошо тренируешься, много работаешь, прилежно и регулярно делаешь все упражнения: на равновесие — раз, на подвижность — два, на гибкость — три, если ты добросовестно занимаешься с гирями и если метание копья действительно что-то для тебя значит, то результат я гарантирую. В спорте самое главное — воля. Три вещи: воля, увлеченность, дисциплина — если это есть, все будет в порядке".
Принимая, как обычно, все меры предосторожности, он строго-настрого запретил нам выскакивать на поле: мы должны были смотреть за бросками только с того места, где стояли. Он повторил это дважды. Его тон, который был серьезным в высшей степени, отражал его целеустремленность.
А потом он метнул копье. Когда он выпускал его из руки, видны были все его рельефно выступившие мышцы. Он издал сдавленный крик предельного усилия (мы все не один день потом подражали этому крику), звук, выражавший самую его суть, — неприкрашенный боевой возглас рождающегося в муках совершенства. Копье начало свой полет, а он запрыгал на одной ноге, чтобы сохранить равновесие и не переступить черту, которую провел на земле шиповкой. И все время, пока копье двигалось, описывая над полем высокую, длинную дугу, он наблюдал за его траекторией. Никому из нас не доводилось раньше видеть атлетического акта, так красиво исполненного прямо перед нашими глазами. Копье все летело, летело, оставив далеко позади пятидесятиярдовую линию, и, когда оно наконец опустилось намного дальше тридцатиярдовой черты на противоположной стороне, оно под косым углом с силой воткнулось металлическим острием в землю и рукоятка его затрепетала.
Мы испустили громкий победный клич и радостно запрыгали. Вся траектория копья от начала до конца родилась в гибких мускулах мистера Кантора. Действуя в абсолютном согласии, этот бросок совершили все части его тела — ступни, ноги, ягодицы, торс, руки, плечи, даже толстая, мощная бычья шея. Можно было подумать, что заведующий нашей спортплощадкой превратился в первобытного человека, добывающего себе пропитание на необъятных равнинах, могучей рукой ставящего дикую природу себе на службу. Никто и никогда не внушал нам большего благоговейного почтения. Из маленькой, местной истории нашей округи он перенес нас, пацанов, в великую историческую повесть о роде человеческом.
Он метал в тот день копье неоднократно, и всякий раз оно летело гладко и мощно, и каждый бросок сопровождался одним и тем же громким крякающим возгласом наивысшего напряжения, и каждая новая попытка, к нашему восторгу, улучшала результат еще на несколько ярдов. Разбегаясь с копьем в поднятой руке, занося эту руку назад, затем приводя ее в стремительное движение, чтобы отпустить копье высоко над плечом, — и отпуская его с взрывным усилием, — он казался нам непобедимым.
