Среди источников, где я черпал сведения, — "Руководство по легкоатлетическим метаниям" ( The Throws Manual,by George D. Dunn, Jr., and Kevin McGill); "Энциклопедия религии" ( The Encyclopedia of Religion,edited by Mircea Eliade); "Обучение прыжкам в воду с трамплина" (Teaching Springboard Diving| by Anne Ross Fairbanks); "Управление детскими лагерями" и "Программы активного отдыха для летних лагерей" ( Camp Managementand Recreational Programs for Summer Camps, by H. ЖGibson); "Грязь и болезнь" [Dirt and Disease,by Naomi Rogers;; "Последствия полиомиелита" ( Polio's Legacy,by Edmund J. Sass); "Парализующий страх" ( A Paralyzing Fear,by Nina Gilden Seavey, Jane S. Smith, and Paul Wagner); "Голоса полиомиелита" (Polio Voices,by Julie Silver and Daniel Wilson); и "Промышленная пустыня" (A Manufactured Wilderness,by Abigail Van Slyck). Но особенно полезны были "Книга о лесе" Эрнеста Сетона-Томпсона ( The Book of Woodcraft,by Ernest Thompson Seton), со страниц 209–215 которой я многое почерпнул, и его же "Руководство для лесных индейцев" ( Manual of the Woodcraft Indians),откуда я цитировал отрывки со страниц 146–147.

Первый случай полиомиелита в то лето произошел в начале июня, вскоре после Дня поминовения, в бедном итальянском квартале на противоположном от нас конце города. Мы в нашем юго-западном углу Ньюарка — в еврейском Уикуэйике — и знать об этом не знали, как и еще о десятке заболевших: один там, другой здесь — почти во всех районах, кроме нашего. Только под праздник Четвертого июля, когда в городе уже зарегистрировали около сорока случаев, на первой странице вечерней газеты появилась статья "Главный санитарный врач предупреждает об опасности полиомиелита", где цитировались рекомендации доктора Уильяма Киттела, главы департамента здравоохранения: родители должны внимательно следить за детьми и сразу обращаться к врачу, если у ребенка появятся такие симптомы, как головная боль, воспаление в горле, тошнота, онемение шеи, боль в суставах, лихорадка. Признав, что сорок случаев — это вдвое больше обычного на столь ранней стадии полиомиелитного сезона, доктор Киттел подчеркнул, что в городе с населением четыреста двадцать девять тысяч никакой эпидемии в данный момент нет. Нынешним летом, как и каждое лето, следует быть бдительными и соблюдать должные правила гигиены, но для тревоги, подобной той, что родители "вполне обоснованно" испытывали двадцать восемь лет назад, пока нет причин. Тогда — в девятьсот шестнадцатом году — во время вспышки полио на северо-востоке Соединенных Штатов заболело более двадцати семи тысяч человек, из них шесть тысяч умерло.

В Ньюарке было тысяча триста шестьдесят заболевших и триста шестьдесят три летальных исхода.

Надо сказать, что и теперь, даже в год со средним уровнем заболеваемости, когда риск заразиться был гораздо меньше, чем в шестнадцатом году, полиомиелит, который с детства и на всю жизнь делал людей инвалидами, который многим не давал дышать иначе как с помощью цилиндрического металлического респираторного устройства (в так называемом "железном легком"), а иных убивал, парализуя дыхательные мышцы, был для родителей из нашей округи источником немалых волнений и нарушал внутренний покой детей, имевших возможность в летние каникулы с утра до поздних сумерек играть под открытым небом. Беспокойство усугублялось еще и тем, что от болезни не было лекарства, а для профилактики не существовало вакцины. Полиомиелит (или детский паралич, как его называли в те времена, когда считалось, что болезнь поражает главным образом малышей) мог обнаружиться у кого угодно и без явной причины. Хотя обычно заболевали дети и подростки до шестнадцати лет, тяжелые случаи бывали и у взрослых — например, у тогдашнего президента страны.

Франклин Делано Рузвельт — самый знаменитый из перенесших полиомиелит — заболел тридцатидевятилетним, полным сил, после чего ему не только требовалась посторонняя помощь при ходьбе, но еще и приходилось надевать на ноги тяжелые кожано-стальные фиксаторы, от ступни до бедра, позволявшие стоять. Находясь в Белом доме, Ф. Д. Р. основал благотворительную организацию "Марш десятицентовиков", которая вела многолетнюю кампанию по сбору средств для исследования полиомиелита и для денежной помощи семьям пострадавших; хотя частичное и даже полное выздоровление было возможно, оно нередко наступало лишь после дорогостоящей больничной терапии и реабилитации, на что уходили месяцы, а то и годы. Американские дети ежегодно в определенное время жертвовали свои десятицентовики на борьбу с болезнью: их собирали в школах, бросали в специальные копилки, которые пускались по рядам в кинотеатрах. По всей стране в магазинах и учреждениях, в коридорах школ висели плакаты с призывами: "Ты тоже можешь помочь!", "Помоги побороть полио!" — плакаты с детьми в инвалидных креслах: вот миловидная маленькая девочка сосет палец, явно стесняясь своих ножных фиксаторов, вот подтянутый мальчик, тоже в фиксаторах, улыбается героической улыбкой надежды. В глазах здоровых детей из — за этих плакатов возможность заразиться делалась более реальной, более пугающей.

В Ньюарке, расположенном в низине, вечера были паркие, и, поскольку город с разных сторон граничил с большими болотами (рассадником малярии в те времена, когда ее тоже не умели лечить), комары роились тучами — а мы их допоздна прихлопывали в переулках и у подъездных аллей, спасаясь в шезлонгах от нестерпимой духоты квартир, где адскую жару могли умерить только холодный душ и вода со льдом. Это было до эпохи домашних кондиционеров, во времена, когда ветерок от маленького черного электровентилятора, стоявшего на столе, мало что менял при температуре в тридцать пять градусов и выше — тем летом она держалась порой по неделе, а то и дней по десять. Сидя снаружи, люди зажигали цитронелловые свечи и распрыскивали инсектицид "флит" от комаров и мух, переносивших в прошлом, как было известно, малярию, желтую лихорадку, брюшной тиф — а ныне, как верили многие, начиная с ньюаркского мэра Драммонда, инициатора общегородской кампании "Прихлопни муху", распространявших полио. Если мухе или комару удавалось сквозь сетку или в приотворенную дверь проникнуть в квартиру, за насекомым усердно гонялись с мухобойкой и "флитом", боясь, что, прикоснувшись своими микробными лапками к кому-нибудь из спящих детей, оно заразит ребенка полиомиелитом. Поскольку путь передачи инфекции тогда еще не был известен, подозревать можно было чуть ли не всех и вся: тощих уличных котов, рывшихся в мусорных бачках у нас на задних дворах, изможденных бездомных собак, которые рыскали, гонимые голодом, вокруг домов и испражнялись повсюду на тротуарах и мостовых, голубей, ворковавших на крышах и под крышами и пачкавших ступеньки своим белым пометом. В первые месяцы вспышки — еще до того, как департамент здравоохранения признал ее эпидемией, — отдел санитарии принялся систематически истреблять бесчисленных городских бродячих котов, хотя никто не знал, виновны ли они больше, чем коты домашние.

Что людям было известно доподлинно — это что болезнь очень заразна и может передаться здоровому человеку, даже если он просто находится рядом с инфицированным. Поэтому, чем больше в Ньюарке становилось заболевших, тем сильней его жители боялись и тем меньше было детей в нашей округе, кому родители позволяли посещать большой публичный бассейн в Олимпик-парке ближнего Ирвингтона, ходить в местные кинотеатры "с охлаждением воздуха", ездить на автобусе в центр города или отправляться в Даун-Нек на Уилсон-авеню смотреть на стадионе Рупперта матчи нашей бейсбольной команды "Ньюарк беарз", игравшей в малой лиге. Нас предостерегали от общественных уборных и питьевых фонтанчиков, от глотков газировки из чужих бутылок, нам строго наказывали беречься от простуды, не разрешали играть с незнакомыми ребятами, брать книги в публичной библиотеке, звонить по телефону-автомату, покупать еду у разносчиков, садиться за стол, не вымыв хорошенько руки с мылом. Мы должны были мыть фрукты и овощи и держаться подальше от всякого, кто выглядел больным или жаловался на какой-либо из общеизвестных симптомов полио.