Наряженные в хвостатые костюмы танцовщики сплясали кошачью польку и джигу, а акробаты по-кошачьи попрыгали и покувыркались. В паузе между их выступлениями на авансцену вышел шестифутовый с лишком верзила — Дерек Каттлбринк, единственный в Мускаунти исполнитель кантри, и, настроив гитару, спел весьма оригинальную песенку, а именно:
Мы китти-кэт — котятки,
Весёлые зверятки.
Мы только учимся ходить,
Но ловко ловим мух.
А вы, чем за одним следить,
Возьмите лучше двух.
И всё это время зрители заворожённо следили за разворачивающимися на экране сценами из жизни котят.
Затем сцена на миг погрузилась в темноту, зал заполнили мощные аккорды элгаровского марша, и неизвестно откуда исходящий голос объявил:
— В течение предстоящего шествия кошек просьба ограничиваться вежливыми аплодисментами.
И торжественное шествие началось. Тот же «невидимый» голос объявлял о каждой паре участников, вступавшей на сцену. Каждая пара медленно проплывала перед зрителями, не удостаивая вниманием их вежливые аплодисменты.
— Её честь мэр Аманда Гудвинтер и Квинси…
— Метеоролог Уэзерби Гуд и Гольф Стрим…
— Автор кулинарной колонки во «Всякой всячине» Милдред Райкер и Тулуза…
— Обладатель многочисленных призов, резчик по дереву Дуглас Бетьюн и Уинстон Черчилль…
— Доктор Диана Ланспик и Гипо…
— Управляющий гостиницей «Щелкунчик» Ник Бамба и Никодим…
— Профессора Дженни и Рут Кавендиш с Усси и Умми: сокращенно от Успокоения и Умиротворения…
— Школьный инспектор Лайл Комптон и Сократ…
— Директор публичной библиотеки Полли Дункан и Брут…
— И последние, но на деле главные: журналист Джеймс Макинтош Квиллер и Као Ко Кун!
Вежливые аплодисменты переросли в овацию, весёлые замечания перешли в одобрительный рев. Кто-то выкрикнул:
— Крутой Коко!
Кот, восседавший на плече Квиллера, встревоженно смотрел в тёмный зрительный зал. И вдруг, ослепленный огнями рампы, он взмыл в воздух, вырвав из рук хозяина поводок, метнулся со сцены на столики первого ряда. Визг и вопли только перепугали его ещё больше, и, таща за собой поводок, он полетел через зал, перескакивая через головы сидящих, приземляясь на спины и плечи, опрокидывая бутылки с шампанским и бокалы.
— Заприте двери! — взревел Квиллер.
Наткнувшись на препятствие, кот повернул назад, галопом пронесся по другому ряду столиков, по головам и коленям сидящих и неожиданно замер на месте.
— ВКУСНЕНЬКОЕ!!! — рявкнул Квиллер, и Коко, сделав новый круг по головам и плечам, вернулся на сцену.
К тому времени как Квиллер поймал обезумевшего кота, других уже увезли по домам, и за кулисами на столе возвышалась груда украшенных стразами поводков и ошейников. Квиллер приобщил к ним поводок Коко и засунул того в корзину — ждать, когда хозяин поможет остальным организаторам с уборкой.
Хикси, Мак-Леоды и Мэвис Адамс подбирали пустые бутылки и бокалы. К счастью, ничего не разбилось, да и луж от опрокинутого шампанского не оказалось. Требовалось только расставить по местам столики и стулья.
— Ну, этот Коко! Вот мастер производить фурор! — восхищалась Хикси.
— Вряд ли его номер пойдёт на пользу программе «Возьмите котёночка», — сердито проворчал Квиллер.
— А ты давал ему успокоительное?
— Подсыпал порошок в его еду, как ты велела, — ответил Квиллер.
И внезапно похолодел. Швырнув корзину с котом на заднее сиденье, он стрелой помчался к себе в амбар. Приехав, он, даже не забрав Коко из машины, бросился в кухню изучать стоящие под столом кошачьи миски.
Обе были чисто вылизаны. Не перепутал ли Коко миски? И где Юм-Юм? Квиллер нашёл её на коврике перед камином: Юм-Юм лежала на боку, словно испустив дух. Квилл позвал её по имени, и она, чуть приподняв голову, посмотрела на него остекленевшими глазами… Всё ясно! Коко почуял, что в еду что-то подмешано, оттолкнул Юм-Юм от её миски и нагло сожрал её порцию, а она заглотала угощенье с успокоительным, предназначенное Коко. Новая еда ей понравилась!
Через несколько минут из Индейской Деревни позвонила Полли.
— Квилл! Что случилось? Ты забыл дать Коко успокоительное?
— Полли, ты не поверишь! — начал объяснять Квиллер. — Сиамцы никогда не путают миски. Миска Коко всегда стоит справа, а он прекрасно разбирается, где право, где лево, но тут он учуял в своей еде что-то подозрительное. Уж не знаю как, но он заставил Юм-Юм поменяться местами, и она умяла не только успокоительное, но и всю большую порцию Коко. Теперь валяется без задних ног!
Первая неделя существования киноклуба была отмечена невиданным для Мускаунти ураганом. Согласно метеосводке, атмосферный фронт, несущий непогоду, завис над Канадой, с каждым днём набирая силу. Поэтому Буши отложил предполагавшийся круиз с Тельмой, Дженис и их гостем, а Квиллер пораньше забросил в редакцию очередной материал для своей колонки и спокойно обосновался у себя в амбаре, но сиамцы нервничали.
И вдруг позвонил Симмонс.
— Квилл, вы очень заняты? Дело в том, что Тельма просит меня завезти вам кое-что.
Через пять минут зелёная машина Тельмы уже въехала во двор амбара.
— Ну как вам живется над каретным сараем? — поинтересовался у гостя Квиллер.
— Отлично! Уезжать не хочется.
— Пока и спешить некуда, — успокоил его Квиллер, — помещение свободно весь май. Ну, располагайтесь… Как насчёт глотка виски?
— Не помешает! Скорей, поможет. — И Симмонс вручил Квиллеру полиэтиленовый пакет.
— Глазам не верю! — воскликнул Квиллер, заглянув в него. — Где она его нашла?
— Это длинная история, — ответил Симмонс.
Они уселись в глубокие, обложенные мягкими подушками кресла, и разговор, как обычно, поначалу пошёл о погоде. На них надвигался грандиозный шторм. У Коко шерсть стояла дыбом, как наэлектризованная. Он накрывал ухо левой лапой — неизвестно, почему не правой, — и время от времени вдруг срывается с места и со скоростью девяносто миль в час взбегал вверх по пандусу, потом с такой же скоростью несся вниз. А Юм-Юм уже предусмотрительно спряталась под коврик у камина.
— Ну так что за длинная история? — нарочито равнодушно осведомился Квиллер.
— Значит, так, — начал его гость. — Тельма рано утром, когда Дика в клубе ещё не было, отправилась туда посмотреть, всё ли в порядке. Оглядев кабинет Дика, она решила, что он чересчур шикует. Он завёл у себя маленький бар с большим запасом спиртного. И даже разжился двумя хрустальными графинами. Там же Тельма увидела и серебряный поднос. Ей захотелось взглянуть, какой пробы серебро, она перевернула его и увидела на дне ваше имя… Ну и решила, что Дику она ничего не скажет, а поднос заберёт. И вот он перед вами!
«Всё сходится, — подумал Квиллер. — В тот день была уборка… Я помогал Буши фотографировать шляпы… Дик привёз мне подарок от Тельмы и увидел поднос, его начистила миссис Фулгров».
— Что ж, спасибо большое. Даже не знаю, что и сказать.
— Скажите, что согласны со мной: у парня клептомания! Тельма наконец примирилась с этой мыслью. Она тут стала просматривать его стол, искала, нет ли в нём одной пропавшей ценной вещицы, но не нашла ничего, кроме револьвера в нижнем ящике. Теперь она волнуется, зарегистрирован ли он.
— Симмонс! Это всё крайне любопытно! А что это за ценная вещица?
— Наручные часы её «папки», они сорок лет лежали на столике у её кровати. Золотой «ролекс» с ручным заводом.
— Можно вам ещё налить?
Симмонс некоторое время молча пил виски, а Юм-Юм играла шнурками его ботинок.
— Квилл, вы пользуетесь карманным диктофоном? — вдруг спросил Симмонс.
— Постоянно.
— Я всучил такой Тельме. Женщина в её возрасте, при её положении, с её состоянием должна всегда иметь при себе диктофон. У них же с этим Улыбчивым случаются схватки, мало ли что взбредёт в голову такому прохвосту! Честно говоря, Квилл, я беспокоюсь за Тельму… Похоже, она считает, что хорошо пристроила своего племянничка, но ему нельзя доверять! По всему видно — он азартный игрок. Понадобится заплатить долг, он и на преступление пойдёт, а продуется в пух и прах — покончит с собой. Тельма же ни за что не признает, что Дик заядлый игрок, так же как она не хочет верить тому, что её папаша был бутлегером. И чего она осторожничает? Неужели так боится повредить своему имиджу?
