Зачем столько места пропадает зря, когда людям негде жить? Там, где сейчас стоят никому не нужные леса и шахты, надо построить домики и вокруг каждого разбить сад…

Там, где сейчас торчат старые копры, надо разбить огороды для бедняков, у которых нет ни лоскута земли, даже чтобы посеять репу. Или нужно передать заброшенную территорию школам, чтобы дети учились выращивать овощи, а заработанные деньги тратили на музыкальные инструменты или спортивное оборудование.

Кому охота разъезжать по окрестностям, чтобы увидеть мертвыё шахты? Спортивные сооружения и зона отдыха — вот что надо нашим гражданам. В каждом городе должна быть бейсбольная площадка и футбольное поле! Больше жизни!

Квиллер попыхтел в усы.

— Все письма написаны одной рукой, только почерк разный. Есть признаки, указывающие на это: структура предложения и словарь очень схожи.

— Возможно, ты прав, — согласился Райкер. — На конвертах не было обратного адреса, ни на одном из них! Мы проверили имена отправителей по телефонной книге: ни одно там не значится! Ни одно! Вот так.

Квиллер хмыкнул:

— Ты помнишь, Арчи, то время, когда мы были подростками и с ума сходили по бейсболу? Принимающий из клуба «Чикагские ребята» как-то пожаловался спортивному журналисту, что ни разу не получал писем от фанатов. Подающие и отбивающие имели больший успех у публики, и вся почта шла им. И я написал ему восемь писем — от имени водителя грузовика, от старика, от молодой девушки и так далее.

— Ты их сочинил, а потом мы дали их переписать разными почерками. Помнится, мой дед переписывал письмо от старика.

— И принимающий сказал потом журналисту, что неожиданно получил целую охапку писем, хотя я думаю, их было только восемь.

— И мы были рады, что сделали доброе дело, — сентиментально улыбнулся Райкер. — Мы проконсультируемся с нашим юристом насчёт этих посланий. Между прочим, ты помнишь, как нам однажды позвонил какой-то геолог — сообщить о подземных возгораниях? Так вот, прежде чем печатать его сообщение в газете, мы проверили, существует ли такая-то личность на самом деле. Оказалось, что всё это ложь, п…ж и провокация. Кто-то воспользовался чужим именем! Настоящий геолог написал нам потом возмущённое письмо, которое мы передали нашему юристу. Чёрт знает что происходит, ерунда какая-то…

— Всякая ерунда во «Всякой всячине», — грустно пошутил Квиллер.

Ночью произошло ещё одно событие.

После полуночи, когда Квиллер улёгся в постель и собрался немного почитать, чтобы поскорей уснуть, тишину внезапно разорвал жуткий кошачий вопль, перешедший в стоны. Коко орал дурным голосом. Квиллер бросился в кошачий будуар и увидел Коко, сидевшего на телевизоре и воющего на потолок. Это могло означать только одно: жди беды! Как говорится, дурные вести не стоят на месте — Квиллер сразу же узнал, что случилось, позвонив ночному редактору «Всякой всячины».

— Что-то случилось во время полицейского патрулирования?

— Мы не знаем деталей, но была перестрелка. Пока не известно, кто стрелял и где и есть ли жертвы.

Коко знал, что жертвы есть.

Дежурный редактор добавил:

— Думаю, что убили добровольца.

У Квиллера оборвалось сердце: он подумал о Погоде Хоре, который всегда выходил на дежурство, если какой-нибудь водитель не заступал на смену. Они беседовали всего несколько часов назад… Вдруг он услышал журчание воды за стеной: в туалете спустили воду — и в первый раз в жизни, вместо того чтобы чертыхнуться, Квиллер обрадовался тому, что в доме такие тонкие стены.

Десять

Квиллер плохо спал этой ночью: в уме он перебирал список добровольцев. Лидеры движения, такие как Эрни Кемпл и Ларри Ланспик, числились в резерве и дежурили по необходимости ночью или днём. Среди энтузиастов значились Дуайт Сомерс, братья Макби, Горди Шоу, Боб, цирюльник, Альберт, хозяин химчистки, Ленни Инчпот, большинство сотрудников «Всякой всячины», члены городского совета и многие другие. Были даже женщины, которые развозили патрулирующих, но их не допустили к дежурствам в ночную смену. Даже Бабушка Тудл, заправляющая делами в супермаркете, выезжала прокатиться по окрестностям вместе со своим внуком.

Встав очень рано и «на автомате» покормив сиамцев завтраком, Квиллер включил радио, чтобы услышать последнюю сводку новостей.

Первым сообщением по каналу ПКС было следующее:

«Сегодня рано утром во время патрулирования трагически погиб один из наших пожарников-добровольцев. Он был застрелен на месте вооружённым бандитом, пытавшимся поджечь башню на шахте "Большая Б.". Полиция пока не сообщает имя жертвы».

У радиостанции хотя бы хватило ума завершить это печальное известие песней «Озеро Ломонд», а не шлягером про пикакского щенка, который уже стал визитной карточкой канала.

Квиллер уже представил себе, как раскаляются телефонные провода: друзья и родственники в панике названивают друг другу, пытаясь выяснить, кто же дежурил прошлой ночью. Пока репортёр хлопотал на кухне, заваривая себе кофе, сиамцы, уловив тревогу в атмосфере, тихонько уселись неподалёку, вместо того чтобы устроиться на залитом солнцем островке паркета. Внезапно Коко бросился к радиоприёмнику, и через несколько секунд музыку прервал тревожный голос диктора ПКС:

«Ральф Эбби, житель Чипмунка, доброволец из Народной пожарной дружины, был застрелен сегодня рано утром на участке, прилегающем к шахте "Большая Б." в тот момент, когда он по горячей линии разговаривал с шерифом со своего мобильного телефона. Он успел сообщить о факте нарушения границы огороженного участка и о совершении акта вандализма, после чего оператор услышал звук выстрела. На место происшествия сразу же выехала бригада спасателей и пожарная команда. Пламя, охватившее башню, было потушено, но жертву бандитского нападения спасти не удалось: мужчина скончался на месте происшествия».

У Квиллера начал безостановочно трезвонить телефон, и он выслушивал комментарии о происшедшей трагедии в течение следующего получаса.

Первым позвонил Погод Хор:

— Привет, Квилл. Ты понимаешь, что могло с нами случиться? Самый цирк в том, что Эбби отработал больше часов, чем кто-либо. Патрулировал каждый день по доброй воле, иногда выходил на смену дважды в сутки.

Потом позвонила Полли.

— Я познакомилась с ним, когда он был ещё студентом. Он постоянно сидел в библиотеке — выполнял домашние задания. Судя по внешнему виду, он больше походил на спортсмена, чем на учёного, но был очень старательным.

Третьей позвонила Фрэн Броуди. Она была очень взвинченна.

— Квилл! Ты знаешь, кем был тот парень, которого убили сегодня ночью? Это Рафф, мой инсталлятор! Тот самый, который помогал тебе повесить батик! Такой милый юноша! Мы настояли, чтобы он пошёл учиться в Мускаунтский колледж! Так рано погиб! Ему было всего двадцать два… А что будет с его семьей? Он был единственным кормильцем — содержал мать и трёх сестер! Его отец умер от диабета… Подумать только! Он погиб, выполняя свой долг перед обществом! Округ обязан учредить фонд помощи его семье. Как ты думаешь, Фонд К. поможет?

— Обязательно! Поговори с Алленом Бартером.

После долгих разговоров по телефону Квиллер отправился в центр — посмотреть, что происходит, и послушать, о чём говорят люди. Огромная толпа народу выплеснулась на улицы. Разговаривали друзья, общались друг с другом прохожие. К дверям Дизайн-студии «Аманда» был возложен венок, и за стеклом вывесили табличку: Закрыто до вторника в знак скорби по нашему безвременно ушедшему сотруднику Раффу Эбби.

На почте народ, приобретя марки, продолжал топтаться у прилавка, чтобы посудачить о том о сём, — Квиллер только диву давался, выхватывая натренированным ухом обрывки фраз:

— Он не любил, когда его называли Ральфом.