— Я иногда пугаюсь мысли, что мог бы и не оказаться на том рейсе… Что тогда было бы?

— То же самое, Ярослав Ярославович, — Игорь встал. — Честное слово — то же самое, я уверен. Всего хорошего, мы ложимся спать.

— Устали? — губернатор вдруг очень тепло и по-домашнему улыбнулся.

— Ничего, — признался Игорь. И улыбнулся в ответ, как улыбается обычный мальчик.

Снег скользил непрерывным потоком по лобовому стеклу задравшего нос лесохода. Игорь, не отрываясь, смотрел на этот снег, весь напрягшись — и вслушивался.

— Пристрелили якоря, — сказал Борька, входя и отряхиваясь. — Ветер чудовищный. Тащит.

— Где Зиг? — не поворачиваясь, спросил Игорь.

— Здесь, — послышался голос, на который он тут же обернулся. Зигфрида поддерживал Степка, сзади с решительным видом протискивалась Катька с аптечкой. — Я вернулся. Порадовать не могу.

Германец не говорил, а давил слова не своим голосом, словно ему было тяжело шевелить губами. На левой стороне его лица снег не таял — держался плотной искристой маской. Зигфрид шумно упал на сиденье и выставил ноги в заплеванных снегом огромных унтах, что-то промычал. Лизка охнула:

— Да он же поморозился!.. Ну-ка, отойдите все! — она отстранила ребят и, встав рядом с Зигфридом, занялась его лицом.

— Тропинки нет, — косноязычно доложил тот, с трудом разлепляя глаз. — Вернее — есть, но пешеходка, даже кони не пройдут. Дальше, на перевале, ветер такой, что с ног валит. Надо возвращаться.

— Ну-ка, не говори пока ничего, — решительно приказала Лизка. — А то все это с тебя слезать будет потом.

— Как возвращаться?! — закричал Женька. — Как возвращаться, ты что?! Игорь, скажи!..

Игорь покусывал уголок губы, потом неохотно ответил:

— Зигфрид германец, горец… Если он сказал — "тропинки нет", значит — нет

— Чини скорее, Лизхен. — попросил Зигфрид, — я еще схожу посмотрю.

— Никуда не пойдёшь, — Лизка решительно выставила вперед подбородок. — Иначе останешься без половины морды.

— Да ладно… — Зигфрид улыбнулся, а Лизка щелкнула его в лоб:

— Не смей!

— Ты никуда не пойдешь, — беспрекословным тоном сказал Игорь. — Сходил, хватит… Ладно. Принимаю решение. Сходим еще по разу каждый, кроме Зига и девчонок, на полчаса. Попробуем еще найти тропу.

— Попробуйте перебраться через гранитную плиту, — снова подал голос Зигфрид. — Я не смог, сил не хватило. А вы прямиком идите туда, если что и есть, то там. Сразу туда идите, не тычьтесь никуда, а то тоже ослабеете.

— Да сразу пойдем, — Женька успокаивающе хлопнул его по плечу ладонью, — давай отдыхай. Ну что, я первый?

— Почему это ты? — толкнул друга в бок Борька. — Лучше я.

— Лучше, хуже… — Игорь отмахнулся. — Жень, проверь вертушку.

— Что ее… Понял, сделаю.

— Ты, Борь — батареи.

— Угу, а ты пойдешь, — добавил Борька. — Хитро.

— Я проверю связь, — невозмутимо добавил Игорь. — Пойдет Степка, я — вторым. Если ничего не найдем за два часа — возвращаемся… Пойдешь? — он посмотрел на Степана. Тот кивнул:

— Конечно. Сейчас…

…- Связь через комбрас, — Игорь пожал руку Степке, и тот, улыбнувшись, натянул на лицо маску и надел трехпалую перчатку, став немного похожим на медвежонка. — Если увидишь, что можно пройти, ставь маячок. Но не рвись. Поймешь, что непроходняк — плюнь.

— Я в маске, — весело ответил Степка, потопал унтами. — Открывай — а-ап! — и вывалился в буран…

…Такого Степка в жизни своей не испытывал и не думал, что такое может быть. Когда он вышел из-за корпуса лесохода, ему показалось, что ветер — это что-то очень плотное и активно сопротивляющееся. Он мешал двигаться, и Степка с неожиданным испугом понял — идти просто не получается. Ветер был сильнее его крепкого, тренированного тела.

— Фу, черт, — выдохнул он и услышал голос Игоря:

— Что такое?

— Ты же связь проверяешь, — самообладание вернулось к Степке, он чуть шагнул назад и взялся рукой за броню.

— Как раз и проверяю, — согласился Игорь. И понизил голос: — Согни корпус. Как в клинче при боксе.

— Да я уже понял, — тоже негромко ответил Степка. "А сперва испугался," — мысленно добавил он и смутился, когда Игорь добавил:

— Это бывает… Давай иди. И помни — все, что ты комбрасом «видишь», вижу и я. И пока я вижу только снег…

…Ветер и правда словно начал скользить поверху, по спине. Степка повозился с замками голенищ — подошвы унтов превратились в широкие снегоступы, идти сделалось легче. Тропинку, которую пробил Зигфрид, конечно, замело начисто, но выставленные им вешки давали из-под снега четкий сигнал, отражавшийся на экране комбраса цепочкой алых точек. Зеленая стрелочка, ползшая от вешки к вешке, и была — он, Степка.

В небольшом, похожем на трубу ущелье, ветер выл так, что становилось страшно от одного звука. Выход перекрывал косой, хищно изогнувший свой верх сугроб, очень похожий на приготовившегося к прыжку белого зверя. Внизу в нем сохранилось углубление — тут прошел Зиг. Степка достал тесак, но оказалось, что снег все еще рыхлый и легко сыпется.

За звероподобным сугробом вешки кончились, и Стёпка не мог винить германца за это. Тропинка вела и дальше — узкая, больше похожая на прилепленный к стене карниз. Тут ветер не мешал, а помогал — прижимал к камню. Но Зигфрид был прав — даже кони тут не пройдут. Однако, левее начинался гранитный откос — примерно в 40 градусов, гладкий, словно специально обработанный. Обработали его так ветер и снег — хотя на этой каменной плите снега не было, она блестела, как лед. Степка остановился, примериваясь. Да, лесоход может лазером выплавить тут подъем. Но скачала нужно посмотреть, что там, дальше.

— Вот она, эта плита, — Степка повел рукой. — Попробую на нее подняться.

— Подожди, ты же не альпинист, — голос Игоря сделался тревожным. — Я сейчас приду к тебе!

— Да не надо, — возразил Степка. — Тут ничего сложного. Я просто посмотрю, есть ли дальше спуск. Если есть, то тут мы, я думаю, прорежемся.

Он убрал снегоступы и, "выпустив когти" на подошвах, попробовал поверхность. Так и есть — ее покрывал тончайший слой льда, помогавший держаться. Наклоняясь на ветер, мальчишка прочно ставил ноги, свесив руки почти до колен. Временами «кошки» скрежетали об отшлифованный гранит подо льдом.

Из-за бурана гранитная плита казалась меньше, чем была на самом деле. Степка карабкался уже дольше, чем рассчитывал, но неожиданно для самого себя выбрался на острый, похожий на нож, гребень. Дальше шел спуск — еще более крутой, чем подъем, но короткий, а слева мальчишка увидел удобное место. Там, где кончалась гранитная плита, различался относительно пологий склон — неизвестно, каким он будет дальше, но тут он выглядел вполне приемлемо.

— Ребята! — возбужденно сказал Стенка. — Я нашел спуск, сейчас гляну!

— Осторожнее! — окликнул его Игорь, но Степка уже спускался, тормозя шипами. Он не видел никакой опасности.

Степка действительно не был альпинистом и не знал, несколько коварен может быть лед в горах. Массы его накапливаются веками, обретают твердость камня и могут выдержать посадку космического катера… а потом вдруг подламываются от севшей на край птички, и десятки, а то и сотни тонн бесшумно и молниеносно уходят в пропасти. В этом плане Третий Меридиан — Зубастые Горы — ничуть не отличался от любых других гор…

Весь карниз, казавшийся Степке продолжением гранитной глыбы, как раз и состоял изо льда.

Мальчишке еще почудилось за воем и свистом бурана, как что-то треснуло — так лопается броня, это чудовищно громкий "щелк!". Степка обернулся — и понял, что падает.

Не один падает, а вместе с частью скалы.

Если бы Степка прыгнул — надежный край был еще очень близко! — то сдвинувшаяся снежная масса смела бы его, вогнала под лед и перемешала с ним. Но в эти секунды его мозг работал холодно и быстро. Мальчишка не сделал ни одного движения, проваливаясь, как памятник — неподвижно, и со стороны казалось, что он окаменел от страха. На самом деле он все рассчитал и даже успел крикнуть по связи. "Проваливаюсь! "А в следующий миг вся масса рухнула на склон полусотней метров ниже — и Степка «поплыл», помня только об одном: держаться сверху снего-ледяного потока, со все возрастающей скоростью устремлявшегося вниз, в долину…