Она смотрела на меня горевшими ненавистью и завистью глазами. Но неожиданно на лице ее появилось страдальческое выражение.

— Ты меня очень разочаровала, Хевен. Я надеялась, что в тебе найдется жалость ко мне. Ведь меня обманули. Это все, на что способны мужчины: воспользоваться удобным случаем. Ты приехала в мой дом, где я обитаю совсем одна с этими бессловесными животными. А сама живешь в роскошном дворце, вокруг тебя слуги, рядом муж. Тебя окружают красивые дорогие вещи. И что же? Ты обращаешься со мной, как с воровкой, а не как со своей сестрой, с которой ты вместе страдала в Уиллисе. Ты должна была предложить мне много больше.

— Жизнь моя протекала не столь гладко, как тебе представляется, Фанни. Не только тебе, но и мне приходилось тяжело, но тебя тогда со мной не было. Мне приходилось рассчитывать только на себя.

— У тебя был Том. Он всегда был с тобой. Он любил только тебя, а я для него ничего не значила. И Кейту с Джейн я тоже не нужна.

— Ты получишь свои деньги, — сказала я, направляясь к двери. Фанни бросилась за мной.

— Они тебя признают, потому что ты богата и манеры у тебя благородные. Даже когда у тебя ничего не было, кроме лохмотьев, ты и тогда задирала нос и относилась ко мне, как к бедной родственнице. Ты никогда не считала меня своей сестрой. Я была всегда тебе безразлична.

Я вышла из дома и заторопилась к своей машине. Фанни шла за мной следом.

— Ты всегда жалела, что я твоя сестра. Ты не признавала меня ни в школе, ни дома. Хевен! — крикнула Фанни.

Я обернулась, мы молча смотрели друг на друга. Я не могла скрыть правду: Фанни была права.

— А все из–за того, что ты мне завидовала, потому что отец любил меня, обнимал меня, целовал, я права, права? — настойчиво повторяла Фанни. — Потому что твое рождение погубило его ангела, и тебе от этого не уйти. Никогда! Пусть ты и живешь во дворце, строишь фабрики и занимаешься чем–то еще. — Она сложила руки на груди и победно улыбнулась.

— Мне жаль тебя, Фанни, — ответила я. — Ты похожа на цветок, посаженный в навоз.

Я села в машину и уехала, но смех Фанни неотступно следовал за мной, заставляя мчаться все быстрей и быстрей.

Вечером я подробно рассказала Логану о своей встрече с Фанни и о нашем договоре.

Он сидел за кухонным столом и слушал, не отрывая глаз от стакана, который вертел в руках. Я старалась как можно быстрее покончить с этим неприятным для нас обоих разговором. Логан не перебивал меня, а когда я замолчала, он тяжело вздохнул.

— Хевен, — произнес он, — я больше не хочу ехать в Уиннерроу один. Без тебя я слишком скучаю. Что ты скажешь на то, чтобы купить там дом? Что–нибудь необычное, на зависть всем. Ты очень нужна мне, Хевен.

— А чем плох наш домик в лесу? Он всегда был моим домом. Зачем нам еще один?

— Но не забывай о том, что владельцы самого крупного в округе предприятия должны иметь свой собственный дом, где бы они могли принимать влиятельных людей, давать обеды, устраивать вечера. А в домике на холме мы будем проводить выходные дни. — Логан поднялся. — Мне кажется, нам нужно все начать заново. Это важно для нас обоих.

Я задумалась. Мой лесной домик напоминал мне о Фанни. А если мы поселимся в другом месте, то скорее забудем о произошедшем. Кроме того, мать Логана с первого дня нашей совместной жизни старалась убедить его в необходимости покупки дома. Ни деньги, ни власть не имели особого веса, пока мы продолжали жить в Уиллисе. Свекровь, как и другие состоятельные горожане, считали жизнь на холмах, среди бедняков, унизительной. Словно я перетянула его в свой мир, а не он ввел меня в свой круг.

Власть и деньги меняли Логана на глазах. Теперь он выезжал только в костюме и галстуке. У него появились дорогие часы и перстень с брильянтом. Логан отрастил бороду и очень следил за ней, он даже стал делать маникюр. Когда я поинтересовалась, для чего все это, он ответил:

— Человек, выходящий из «роллс–ройса», должен выглядеть надлежащим образом.

Я отдавала себе отчет в том, что мои чувства и мысли во многом определялись тем, что произошло между Логаном и Фанни. Меня теперь совершенно не устраивало, что он жил в уединенном домике, который стал местом их любовных утех, или как он там это называл. Мне пришлось признать, что Фанни справедливо обвиняла меня в том, что я недостаточно времени проводила с Логаном в Уиннерроу. А если у нас там будет дом, мы будем всегда вместе.

— Считаю, что ты прав, — сказала я. — А ты собираешься строить дом или купить?

— Купить, — Логан положил руки на стол и подался ко мне, интригующе улыбаясь.

— Ты уже что–то присмотрел, да?

— Угу, — его голубые глаза озорно блеснули, и он весь расплылся в улыбке.

— Правда? И что же это за дом?

— Хасбрук–хаус.

— Да ты шутишь!

— Дом предложен для продажи, — сказал Логан.

Хасбрук–хаус — красивый особняк в колониальном стиле — находился в полумиле к востоку от нашей стройки. Им владел Энтони Хасбрук. Считалось, что он принадлежал к старинному богатому роду, история которого начиналась еще до Гражданской войны5.

— Как–то не верится, чтобы Энтони Хасбрук решился продать этот дом.

— Его доходы от инвестиций заметно упали в последнее время, вот ему и понадобились деньги. — Мне стало ясно, что Логан был хорошо осведомлен о делах Хасбрука.

— Ясно, — заметила я. Неудивительно, что Логан знал об этом, он ведь был в дружеских отношениях со всеми влиятельными брокерами как в Уиннерроу, так и в округе. Улыбка мужа означала, что он уже сделал Хасбруку заманчивое предложение.

Я не могла скрыть волнения. Дом был мне хорошо знаком. Детьми мы с Томом часто ходили мимо него. Он казался нам одним из тех великолепных особняков, о которых писали в известных романах. Его окружал красивый парк с ухоженными лужайками. Фасад здания украшали колонны. Огромную двустворчатую резную дверь, казалось, под силу было открыть только великану–дворецкому. И наверное, за этими массивными дубовыми дверями происходила масса романтических приключений. Нетрудно было представить, какие роскошные обеды давались в этом прекрасном особняке.

Мы с Томом воображали, что это наш дом. Каждый имел в нем свою отдельную комнату. Одетая, подобно красавице с Юга, я как старшая дочь в семье сопровождала бы гостей в сад и угощала джулепом6. А Том представлял, что он держит конюшню со скаковыми лошадьми. Я улыбнулась, вспоминая наши наивные, детские мечты, которые по сути своей оказались пророческими. Ах, Том, Том, мне так его недоставало. Мой неподражаемый брат–мечтатель! Теперь пришло время, когда наши мечты стали сбываться одна за одной, но все было немного не так, как мы это себе представляли. Воплощенные в жизнь, мечты теряли свой яркий романтический ореол. Логан заметил мою одобрительную улыбку, и лицо его просияло.

— Я знал, что ты меня поддержишь, — проговорил он, все больше увлекаясь своей идеей. — Поэтому договорился на завтра на утро поехать посмотреть дом. Я правильно сделал?

— Да, — меня слегка разочаровало, что Логан предварительно не поговорил со мной. Мне это напоминало манеру Тони, под сильным влиянием которого находился Логан и старался во всем ему подражать. И хотя мне было приятно, что Логан так быстро становится серьезным, ответственным бизнесменом, мне было жаль того милого, застенчивого мальчика, которого в свое время я полюбила.

На следующее утро Энтони Хасбрук расстелил в нашу честь красный ковер и повел осматривать свой особняк. (А было время, когда он не удостаивал меня даже взглядом. Один раз, помнится, прогнал нас с Томом от своих дверей.) На нем был черный бархатный пиджак, черные брюки и бархатные комнатные туфли. Говорил он приторно–сладко, с сильным южным акцентом, вместо «Хевен» у него получалось «Хевенли».

— Спасибо, что все нам показали, мистер Хасбрук, — поблагодарила я.

— Зовите меня Сонни, все друзья меня так зовут.

— Хорошо, Сонни, — согласилась я и, повернувшись к Логану, зашептала, но так, чтобы Хасбрук все слышал: — Если мы решим купить этот дом, придется его целиком переделать, все очень запушено. — Я испытывала истинное наслаждение, описывая Хасбруку, как сказочно преобразится его дом, став моим. Сколько новых ковров в нем появится, как заново будет переделана кухня. Я редко хвасталась своим богатством, но, имея дело с таким человеком, как мистер Хасбрук, я не могла отказать себе в удовольствии подразнить его. Ведь он не скрывал своего высокомерного отношения к нашему семейству Кастил. — И вообще, — говорила я, прогуливаясь под руку с Логаном по парку, — придется нанять больше слуг и садовников. Не могу поверить, что эта старинная усадьба пришла в такое запустение.