Стук повторился.
— Надо бы открыть, — лениво повторил Ява, не двигаясь с места.
— Пусть сквозь дверь проходят, если уж так не терпится, — проворчала Алина.
— А вот я сейчас разберусь, — пообещал Бахрам, пошарил взглядом, заметил стоявшую в углу алебарду и, прихватив ее, направился к двери.
— Погоди, я сам, — остановил его Ньялсага. Бахрам недовольно пожал плечами.
Ньялсага приблизился к двери и коротким заклинанием разомкнул сгиллу. Следующим заклятьем он укрепил охранную границу, пролегшую возле порога, и только после этого открыл дверь.
За порогом, перебирая стопку ярких новеньких брошюрок, топталась румяная старушка в длинном темном платье и вязаном жилете.
Увидев Ньялсагу, она приветливо заулыбалась.
— Утро доброе! Можно с вами поговорить?
Ньялсага молча кивнул.
— Как вы думаете, — заученно начала старушка. — Почему на свете так много зла?
Она сделала многозначительную паузу и уставилась заклинателя.
— Не знаю, — честно ответил он. — А вы как считаете?
— Потому что мало думаем о душе!
— Ничего подобного, — вмешался Бахрам, появляясь за плечом Ньялсаги. — Вот в нашем Легионе как-то один раз…
— Со злом нужно бороться, — продолжала старушка, опасливо косясь на алебарду.
— Мы как раз собираемся, — заверил Ньялсага. — Только кофе выпьем.
— Святые ежики, конечно! Лично я не прочь кое-кому голову оттяпать! Вот этой самой штукой. Берешь вот эдак — и хрясь!
Он пристукнул алебардой.
— Головы как не бывало! У нас в Легионе был один тролль, так он…
Когда испуганная старушка не по годам резво скрылась за поворотом, Ньялсага хмыкнул и закрыл дверь.
— Бахрам, тебе не надоело бабушек пугать? — сердито поинтересовалась Алина.
Ньялсага вернулся за стол, уселся и посмотрел на часы.
— Скоро пора в «Химеру» ехать. А пока…
Он выдвинул ящик, пошарил и вытащил пластиковую коробку.
— Давайте-ка свои амулеты, пора охранные заклятья обновить. Только имейте в виду, — Ньялсага многозначительно взглянул на Алину. — Если кое-кто снова попрется на кладбище, я за результат не ручаюсь!
— Не попрется, — твердо сказала она. — То есть я ни за что не попрусь. А остальные — как хотят!
— Святые ежики, чувствую, сегодня мы прикончим ведьму! — уверенно заявил Бахрам, выкладывая на стол свой амулет — серебряную подвеску Черного Легиона. — Прикончим, заберем медальон, а потом и со Сворой разберемся!
— Не прикасайтесь к медальону и арбалету, пока не удостоверимся точно, что ведьма мертва, — предупредил Ньялсага.
— Она уже давно мертва, — заметила Алина, протягивая Ньялсаге крохотное золотое сердечко на цепочке.
— Для покойницы она слишком шустрая, — проворчал он, взял протянутый Явой старинный галеон, и присоединил к остальным амулетам.
— А если Гинзога скроется? — спросила Алина. — Узнает, что у нас кинжал, которым можно ее уничтожить и исчезнет? Улизнет в свой мир?
Ньялсага покачал головой.
— Нет. Проклятье висит над мертвой ведьмой и в любой момент может обратить ее в прах. Мы — ее единственный шанс. Конечно, она может удрать и сообщить чародеям, где мы находимся, но… это не та услуга, за которую можно требовать высокое вознаграждение. А вот если она передаст нас им прямо в руки — это совсем другое дело!
Бахрам запихал в рот остатки хлеба.
— Святые ежики, верно, — пробубнил он, наблюдая, как Ньялсага проводит рукой над разложенными на столе амулетами. — Я вот думаю, что она, Гинзога, то есть, прятаться не будет, а сразу нападет!
— Женщины редко вступают в открытую борьбу, — заметил Ява
Алина покосилась в его сторону.
— Тебе видней.
Ява скромно улыбнулся.
— Забирайте, — сказал Ньялсага через минуту и откинулся на спинку стула. — Хватит часов на пять.
— На пять? — переспросил Бахрам.
— Не больше. Сегодня потребуется много сил, а магические резервы — они, знаешь, не безграничны… надо экономить.
Ява опустил галеон в карман плаща.
— А твой амулет?
Ньялсага отрицательно мотнул головой.
— Не понадобится. Если Трефалониус учует заклятье, то непременно насторожится.
Бахрам шумно вздохнул.
— Ежик всемогущий, ты будешь без защиты! Но ты уж не забывай — мы неподалеку. Придем на помощь, если что!
Ньялсага усмехнулся.
— Что смешного? — рассердилась Алина. — Через час на тебя набросится обезумевший вампир, а ты сидишь и по-дурацки ухмыляешься!
— А что мне делать? Скорбеть о жизни? Думать о смерти?
— Святые ежики, что о ней думать? — уничтожив хлеб, Бахрам отыскал среди вороха бумаг на столе кусок окаменевшей от времени пиццы и принялся его грызть. — Лично я никогда ни о чем не думаю!
— Смерть — неприятная штука, — сокрушенно вздохнул Ява. — Вот умру я — и не смогу покупать хорошую обувь, — он уселся, снова положил ноги на столик и полюбовался ботинками. — Да и с девушками не заладится…
— Убери ноги со стола! — приказала Алина.
Ньялсага проверил, на месте ли синий ежедневник и сказал:
— Смерть — это отсутствие звуков. Абсолютная тишина — вот что такое смерть.
— Хватит, — сердито остановила Алина. — Завели шарманку! Давайте еще заплачем все вместе!
Ява вытащил из коробки бумажную салфетку и протер и без того чистые ботинки.
— Да мы-то что? А вот ты, Алина, зря осталась, — он скомкал салфетку и отправил в корзину. — Была у тебя возможность всего этого избежать, а ты отказалась.
— Я? C чего ты взял?!
Ява откинулся на спинку дивана.
— Догадаться нетрудно. Разве твой дружок-оборотень не предлагал тебе свалить отсюда?
— Что? Конечно, нет! — с негодованием воскликнула она и подозрительно посмотрела на Бахрама, затем — на Ньялсагу. Бахрам вытаращил глаза, изо всех сил показывая, что и он удивлен не меньше Алины, а заклинатель принялся сосредоточенно рыться в куче хлама на столе.
— Тут у меня бумажки важные валялись… и куда они делись?
Алина покосилась на Яву.
— Как ты узнал? — ледяным тоном спросила она.
— Мне известны все твои тайны, — зловеще объявил тот. — И теперь я собираюсь заняться шантажом: угрожая разоблачением, буду вымогать у тебя кулинарные книги!
— Книги ты не получишь. Вымогай деньги, как все порядочные шантажисты. И в последний раз говорю: убери ноги со стола! У нас тут солидный офис, а не бордель в Морском квартале!
Услышав про Морской квартал, Бахрам мечтательно вздохнул.
— Отличное место было! И недорого. Вот, помню, мы как-то раз всем Легионом…
Ньялсага поднялся. До условленного часа еще оставалось время и тянулось это время невыносимо долго.
— Алина, надо было тебе согласиться, — серьезно сказал он. — Даже если чародеи и пронюхали бы о тебе, с Дэхарном они связываться побоялись бы.
Алина вспыхнула.
— Да уж, конечно, надо было! Надо было бросить вас и удрать! Жила бы теперь спокойной жизнью, домик бы свой имела, садик с яблонями, а про вас я и думать забыла бы!
— Яблони-то тут при чем? — озадаченно спросил Бахрам.
Алина раздраженно швырнула в сумку телефон и ключи.
— Давайте собираться. Гинзога уже заждалась, наверное.
Ява поставил чашку.
— Рановато еще… — он вдруг прислушался. — Вы слышали? Кажется, кто-то стучит в стекло. Это же не…
Все, как по команде, повернулись к окну.
На карнизе сидел Дэберхем и легонько постукивал клювом в стекло. Вид у ворона был сконфуженный.
— Дэберхем?!
— Ах ты, тролль сожри твои потроха! Да он над нами издевается! — свирепо рявкнул Бахрам, кидаясь к окну. — Только скажи, что ты опять с новостью о гостях прилетел, я тебе шею сверну! Никаких гостей сегодня, ясно? Никаких!
Ньялсага подошел к окну, щелкнул шпингалетом.
— Говори, зачем явился?
Через минуту ворон улетел, быстро превратившись в черную точку на сером небе, а Ньялсага сел за стол и, обхватив голову руками, уставился на карту, лежавшую перед ним.
— Только этого не хватало, — бормотала Алина, меряя комнату шагами. — Бахрам, что ты потерял в сейфе?
