Но все было тщетно. Бахрам бурчал что-то себе под нос о людях, ничего не понимающих в военном деле и походной жизни, горшки с геранью, купленные Алиной, собственноручно выставил за дверь и продолжал обустройство.

Он развесил на стенах карты, утыканные красными и синими флажками — битвы, для которых рисовались эти карты, давным-давно отгремели, кровопролитные сражения стали историей, а имена полководцев стерлись из людской памяти. Но Бахрам, когда выпадало свободное время, подолгу простаивал перед картами, напряженно размышляя, как все пошло бы, если б военачальники поступили не так, а эдак… все бы получилось тогда иначе!

В простенках между окнами появились мишени для дартца и прилепленные скотчем рекламные плакаты оружия и военного снаряжение. Чуть поодаль он поставил стол, который тут же завалил журналами по пейнтболу, рекламными листовками, коробками из-под пиццы, мотками веревок, какими-то железками и прочим хламом непонятного назначения. Выбрасывать все это Бахрам строго-настрого запретил.

Имелся в комнате и потертый диван коричневой кожи, столик поменьше, где стояли чашки, коробки с чаем и электрический чайник, а у окна — громадный застекленный шкаф. Стекла, впрочем, Бахрам сразу же заклеил непрозрачной цветной пленкой: чтобы гости агентства не могли рассмотреть, что находится внутри, и не пугались бы раньше времени.

Вторая комната была чуть меньше. Сюда Бахрам приволок еще один стол, большой и крепкий, на котором мгновенно образовалась живописная свалка из диковинных предметов непонятного назначения: Бахрам выдавал их за пейнтбольное снаряжение. Рядом находилось старое кресло, а на полу возле стены лежали свернутые спальные мешки. В углу стоял стальной несгораемый сейф, сплошь залепленный вырезанными из журналов картинками с рекламой оружия и красочными глянцевыми плакатами городского пейнтбольного клуба «Легион», руководителем которого Бахрам и являлся. В этой комнате он частенько ночевал, а, случалось, и жил по нескольку дней, разрабатывая стратегию будущей игры и готовясь к крупным пейнтбольным сражениям.

Ява открыл своим ключом тяжелую стальную дверь и вошел. В агентстве было пусто и тихо, лишь слабо гудели и потрескивали лампы дневного света под потолком. Ньялсага, скорее всего, сидел в кофейне «Последний белый слон», работая с книгой заклинаний, Алина пропадала в школе, осуществляя планы по запугиванию пятиклассника Соловьева, а Бахрам уехал со своим клубом в горы, на большую игру и обещался быть в городе завтра после обеда.

Ява аккуратно достал из кармана жабу и посадил на стол.

— Добро пожаловать в агентство «Аргентина», Мэргрид. Осматривайся пока, а я кофе приготовлю.

Жаба возмущенно забулькала в ответ, сверля Яву возмущенным взглядом.

— Прости, — без тени раскаяния проговорил тот. — До приезда заклинателя придется тебе в лягушачьей шкуре побыть. Я, как ты знаешь, не маг, поэтому обратно превратить тебя не могу.

Он сварил кофе, отыскал в столе у Бахрама свежий номер журнала «Пейнтбол» и устроился в кресле, с интересом изучая богато иллюстрированную рубрику «Девушки и пейнтбол», наслаждаясь тишиной и тем, что никто не приказывал развлекать себя, не грозил убить, не рассказывал во всех подробностях, как быстро и эффективно напугать человека до смерти.

За окном уже темнело, когда на крыльце послышались, наконец, чьи-то шаги.

Ява отложил журнал и поднялся с кресла.

Алина стояла возле стола, с удивлением разглядывая жабу, сидевшую на коробке из-под пиццы.

— Это кто?

— Жаба.

— Зачем ты ее сюда приволок? Будешь целовать? — Алина подозрительно посмотрела на Яву. — Она превратится в прекрасную принцессу и…

— Она превратится в баньши. Это же Мэргрид!

Глаза Алины вспыхнули.

— Ах, вот оно что! — сладким голосом проворковала она, мгновенно приходя в хорошее настроение. — Как я могла ее не узнать?! Она же совсем не изменилась!

Жаба негодующе забормотала, уставившись на нее выпученными черными глазками.

Алина полюбовалась приятным зрелищем, повесила сумку на спинку стула и прошла в соседнюю комнату. Ява двинулся следом.

— Почему она стала жабой? — вполголоса поинтересовалась Алина, включая кофеварку.

— Развлекалась так, — пояснил он. — Превращалась то в кошку, то в летучую мышь, то в жабу. Дэберхема чуть с ума не свела!

Алина осторожно выглянула в дверь: Мэргрид-жаба по-прежнему сидела на коробке, клокоча от возмущения, как маленький чайник, забытый на огне.

— А почему не может собой стать?

Ява молча повертел перед носом Алины золотую подвеску.

— Амулет, блокирующий обратное превращение, — понимающе кивнула Алина. — Ньялсага дал?

— Нет, в антикварном магазине купил. Конечно, Ньялсага, — Ява убрал амулет. — Хочу немного отдохнуть. Путь до его приезда она побудет жабой.

Ява со всеми предосторожностями выглянул в соседнюю комнату, Мэргрилд тут же заметила его и негодующе квакнула.

— Так не полагается, — Алина присела и выдвинула нижний ящик стола. — Куда девался сахар?

Ява протянул ей упаковку сахара.

— Провела бы ты целый день с баньши, по-другому бы заговорила. Между прочим, к приходу Ньялсаги она собиралась превратиться в серую кошку. Думает, что это очень остроумно.

Алина задумалась.

— Она говорила, что я одета, как служанка. Слышал?

— Слышал.

Алина прихватила чашку и направилась в другую комнату.

— Ладно, пусть будет жабой, я не против…

…Когда на улице совсем стемнело, в агентстве появился Ньялсага.

В сопровождении веселой Лукерьи, он вошел в комнату, увидел жабу, сидевшую на столе и замер.

— Баньши Мэргрид в облике жабы? И давно она так?

— Давненько, — признался Ява.

— И ты не стал превращать ее обратно?

— Не стал.

Ньялсага перевел взгляд на Алину, та развела руками.

— Я тут не при чем!

Ньялсага сел в продавленное плетеное кресло и задумался.

— Она немного шумновата, эта баньши. Не знаю, как Яве, а мне очень хотелось тишины, — начала Алина рассудительным тоном. — Хотелось отдохнуть после рабочего дня. Сам понимаешь, в школе постоянно галдят дети, дома — соседи за стеной…

— Точно, — поддакнул Ява.

— Тебе надо научиться ладить с людьми, — отвлекся от размышлений Ньялсага. — У меня тоже были шумные соседи, но я с ними прекрасно поладил!

— Как тебе это удалось? — изумилась Алина.

— С соседями очень важно установить дружеские отношения, — назидательно сказал Ньялсага. — Сначала, конечно, надо познакомиться. Это делается очень просто: заглядываешь к ним на огонек, просто так, по-приятельски и говоришь: «Добрый вечер, какое прекрасное полнолуние сегодня! Я — ваш новый сосед, граф Цепеш, но вы зовите меня просто Дракула!».

Жаба-Мэгрид на столе квакнула, и Яве показалось, что он различил что-то вроде одобрения в коротком, но выразительном «ква!».

— Это была шутка? — поинтересовалась Алина. — Конечно, шутка, я сразу догадалась!

— Это, Алина, чистая правда.

Ньялсага покосился в сторону соседней комнаты, откуда доносилось возмущенное бормотание жабы.

— Кажется, она сильно не в духе?

— Не то слово, — сказал Ява.

— Тогда пусть будет жа… э-э-э, пусть сидит в коробке. На всякий случай. До рассвета не так уж далеко.

…Ранним утром на пустынном морском берегу случайных людей, как правило, не бывает, а потому — никто не увидел, как вместо большой бурой жабы на песке возникла разъяренная баньши Мэргрид. Глаза ее сверкали, руки были уперты в бока.

— Приказываю вам всем немедленно… — дрожащим от ярости голосом начала она.

Но в этот миг из-за моря показался край солнца. Свет ударил в глаза баньши, она зажмурилась, а когда снова открыла их, перед ней лежала узкая тропа, убегающая в ночной сад, обнесенный покосившимся забором. Калитка в сад была приоткрыта.

— Свободной дороги, Мэргрид! — торопливо перебил ее Ньялсага, указывая на тропинку. — Свободной дороги!