— Ну, иди, Эмили, — сказал мужской голос. — Ты справишься с сумкой?

— Ой, ну конечно, дедушка. Она совсем не тяжелая.

Джейн судорожно сжимала правой рукой ножницы, внезапно вспомнив, что забыла задвинуть ящик кухонного стола. Она поняла, что уже не успеет исправить положение, и спряталась за высокой спинкой кресла в углу комнаты, слыша, как в замке поворачивается ключ. Дверь открылась, и на пол и стену упала полоска света. Скоро ли они поймут, что телефонный шнур перерезан? Скоро ли они обнаружат, что из кухонного стола выдвинут ящик и оттуда исчезли ножницы? Скоро ли она заберет свою дочь и уберется отсюда подобру-поздорову?

— Куда мне поставить сумку, бабушка?

— Поставь в кухне на стол, — ответила Дорис Уиттекер, и Эмили пересекла комнату.

Джейн пришлось прикусить язык, чтобы не закричать при виде промелькнувшей перед ее глазами дочери, которую она не видела больше двух месяцев. На Эмили были флюоресцирующие розовые шорты и пестрая футболка. Волосы зачесаны назад и собраны в «конский хвостик», перевязанный цветными ленточками. Из носков белых летних сандалий торчали маленькие пальчики. «Мое дитя, — подумала Джейн, — моя чудненькая дочурка». Как она будет спасать ее? Как она будет спасать их обеих?

— Господи, ты только посмотри, как этот негодяй упаковал сумку, — пожаловалась Дорис Уиттекер, в сопровождении мужа проходя по дому. — Он положил фрукты на дно, и теперь все персики точно окажутся раздавленными. Прекрасно, не правда ли? Почему ты за ним не следил?

— У тебя это получается лучше, — огрызнулся ее муж и кряхтя поставил тяжелую сумку на стол. После этого он пошел в спальню.

— Кто-то не задвинул ящик стола, — равнодушно заметил он, по́ходя ликвидировав этот непорядок.

— Давай лучше все распакуем и посмотрим, что там получилось, вернее, что там осталось. Может, нам придется отправиться в магазин и вернуть все назад.

— Бабушка, можно я пойду искупаюсь?

— Пока нет. Ты хочешь есть?

— Нет.

— А я просто умираю с голоду. Так что, мы, пожалуй, поедим. Как насчет сандвича с сосисками?

— Здорово. А мороженое?

— Мороженое ты получишь, только когда съешь сандвич.

«Что мне делать?» — думала Джейн. Она колебалась: то ли ей просто встать, выйти из своего укрытия с ножницами в руках и объявить о своем присутствии, то ли подождать, пока Эмили останется одна в комнате, и бежать вместе с ней. Она слышала, как на кухне достают из сумок провизию, хлопают дверцами стенного шкафа, убирают еду в холодильник. Она вспомнила, что когда-то и она была участницей таких поездок за покупками, а не их немым свидетелем. Можно ли вообразить что-нибудь более мирное, чем жаркий летний день в коттедже, когда даже закладка продуктов в холодильник выглядит, как призыв к заветной безмятежности.

— Что случилось с телефоном? — детская шепелявость Эмили вернула Джейн к реальности.

— Подожди, Эмили, я сейчас закончу разбираться с продуктами.

— Да ты только посмотри, что произошло. — Джейн представила, как Эмили держит в руках обрывки провода.

— Что ты сказала? — Последовала пауза, потом послышались шаги. — Боже, что ты натворила?

— Ничего я не натворила, — запротестовала девочка.

— Это выглядит так, словно кто-то перерезал шнур, — объявила Дорис Уиттекер, в ее голосе появилось беспокойство. Должно быть, она сейчас лихорадочно оглядывает комнату. Обратила ли она внимание на высокую спинку кресла в левом углу комнаты? Видела ли она, как Джейн прячется за этой спинкой? Догадалась ли она, кто мог это сделать?

— Берт, иди сюда.

— Я в ванной, — донесся приглушенный ответ.

— Так поспеши. Здесь происходят забавные вещи.

Джейн услышала, как в унитазе спустили воду.

— Господи, Дорис, в этом доме человек не может себе позволить спокойно сходить даже в джон, — возмутился Берт Уиттекер. Слово «джон» в его устах прозвучало как-то неестественно. — Что такого страшного произошло, что ты не можешь подождать несколько минут?

— Кто-то перерезал телефонный шнур.

— Это не я, — снова запротестовала Эмили.

— Странно, — удивился доктор Уиттекер-старший. — Кто же еще мог это сделать?

Джейн услышала, как они направились в заднюю часть коттеджа, уводя с собой Эмили.

— Мне это очень не нравится — заявила Дорис Уиттекер.

— Кажется, все остальное в порядке.

— Боже мой, Берти, посмотри сюда! Что случилось?

Джейн поняла, что миссис Уиттекер обнаружила сломанные жалюзи в окне своей спальни. В ее распоряжении остается мало времени.

— Ясно, что кто-то их сломал, — воскликнул Берт Уиттекер.

Джейн услышала, как в спальне выдвигают и задвигают ящики.

— Но они ничего не взяли. Телевизор, радиоприемник — все на месте. Наша одежда, даже деньги в копилке, — говорила Дорис Уиттекер, возвращаясь на кухню и проверяя содержимое большого стеклянного кувшина.

— Зачем кому-то понадобилось влезать в дом, только чтобы перерезать телефонный шнур?

— Мои вещи все на месте, — крикнула Эмили, прибежав на кухню.

— Может, это проказы соседских детей, — вяло предположил Берт Уиттекер. — Дорис, успокойся, ты травмируешь ребенка.

— Я нисколько не обиделась, дедушка.

— Правда? Ну, вот и хорошо. Ты прелестная маленькая девочка.

— Ты, кажется, сказал, что кто-то оставил открытым ящик кухонного стола? — спросила мужа Дорис Уиттекер.

— Да, сказал. — Короткая пауза. Звук открываемого ящика. — Вот этот.

— Боже, исчезли мои ножницы.

— Ими, наверное, и воспользовались, чтобы перерезать шнур. Нам надо обратиться в полицию.

— Берт.

— Что?

— А что, если это сделали не воры и не дети?

— Что ты хочешь сказать?

Еще одна пауза.

— Эмили, собери в сумку вещички. Мы уезжаем на пару дней в Вайнярд.

— Но Молли обещала сегодня прийти но мне поиграть.

— С Молли ты поиграешь в другой раз. Не спорь со мной. Делай, что тебе говорят. Какая противная девчонка!

— Нет, в самом деле, Дорис, кажется, ты слишком бурно реагируешь на происходящее.

— Думаю, что нас посетил не вор, — повторила Дорис Уиттекер, понизив голос до шепота, — думаю, что здесь побывала Джейн.

— Джейн?

— Тсс! Говори тише, если не хочешь, чтобы нас услышала Эмили.

— Почему ты считаешь, что это… она?

— Ну подумай немного. Есть только одно логическое объяснение. Зачем надо кому-то проникать в коттедж, чтобы ничего здесь не взять? Зачем перерезать телефонный провод? Ясно, за тем, чтобы нам никто не смог дозвониться и предупредить о ее приезде. Ну подумай же, Берт. Это непременно Джейн. Она приехала забрать Эмили.

— Ну, допустим, что это была она. Но она приехала, увидела, что нас нет, и уехала.

— Это нам надо немедленно уехать, — произнесла Дорис Уиттекер. — Если это она, то она где-то здесь. Нам надо немедленно уехать, пока Джейн не вернулась. Эмили! Эмили!

— Я собираю вещи, ба!

— Брось все. Мы сейчас же уезжаем.

— Я хочу взять с собой кролика.

— Не сейчас.

— Но я хочу.

— Мы купим тебе другого.

— Я не хочу другого кролика.

По голосу Эмили Джейн поняла, что ее дочка вот-вот расплачется.

«Не плачь, девочка моя, — хотелось сказать Джейн. — Не плачь».

— Я хочу взять Хопалонга.

— Потом мы купим тебе дюжину кроликов. А сейчас нам надо ехать.

— Но это же сумасшествие, — упирался Берт Уиттекер, — почему бы нам просто не обратиться в полицию?

— Сначала мы позвоним Майклу и узнаем, что происходит. Если я ошиблась, то ничего страшного не случится.

— Я не хочу ехать в Вайнярд, — заплакала Эмили. — Я хочу домой. Я хочу к мамочке.

Джейн неожиданно для себя выпрямилась, вышла из своего оранжево-коричневого укрытия и, пряча ножницы за спиной, загородила выход.

— Я здесь, ангелочек.

— Мамочка!

Дорис Уиттекер вскрикнула, ее муж, казалось, был близок к обмороку, но Джейн не обращала на них никакого внимания. Эмили вырвалась из рук бабушки и бросилась в объятия матери. Джейн подняла дочку левой рукой, покрывая поцелуями ее личико.