Но тут же загнал эту мысль обратно. Этот юноша без сомнения обладал властью над людьми. И поэтому он был опасен. Рандо нимало на своём веку повидал человеческого материала, что бы безошибочно определить, что за этой мягкостью таиться сталь, за внешней открытостью прячется пытливый ум, а приветливая доброжелательность способна настоять на своём и сделать гораздо больше откровенного напора и давления. Он напоминал воду способную протечь через любое препятствие, сломать плотину и превратиться в наводнение. Воду способную пропустить любую атаку сквозь себя и попросту не заметить её, неумолимо сомкнувшись за спиной пролетевшего через это кажущееся несопротивление. И рядом с этим безобидным мальчиком ледяной и несгибаемый Мистраль показался внезапно слоном, неспособным противостоять молниеносным интригам будущего ферзя. И страшно представить, что произойдёт, если однажды этот мальчик осознает данную ему власть и собственную силу прирождённого мастера, способного манипулировать чужими слабостями. Для того, что бы человек изменил себе и собственным убеждениям, перестроил оценку моральных нравственных норм, требуется совершенно немного, и несомненно, что этот неиспорченный мальчик рано или поздно утратит свою природную наивность, пойдёт на поводу зрелого разума, а не пылких эмоций, и когда это случиться, Рандо поставит два к одному против племянника. Этот мальчик пока не представлялся опасным и грозным противником, но несомненным казалось то, что в будущем он вполне мог им стать. Если только у него будет будущее.

   Всего лишь несколько слов двусмысленной беседы, и вот Рандо уже вежливо раскланялся, чётко определившись для себя, не оставлять мальчишку в живых.

   Но уже собираясь уходить, всё же подался секундному порыву, той мимолётной симпатии, которую пробудил в нём этот светлый чистый взгляд, сообщив быстро, как если бы отрезал ножом.

   - Юноша, пока не поздно, мой вам совет. Проявите здравомыслие и бегите, уезжайте домой, это ваш единственный шанс. Вы ведь попросту не понимаете, что вас здесь скоро съедят. Как пирог, который осталось только засунуть в печь. Всего доброго.

   Глава

   Этот неприятный, странный разговор, откровенно похожий на угрозу, вызвал в душе Ири неприятный осадок, дав пищу новой волне сомнений, тяжёлых предчувствий и тревог, которыми не представлялось возможным поделиться.

   К счастью, в довольно скором времени все необходимые условности оказались соблюдены, и Лан счёл возможным вернуть преемника в стены академии. Пожелав ему успешной учёбы и пообещав навещать при возможности, таким тоном, что стало понятно, что вряд ли он сможет это делать до выпуска.

   Неудивительно, что домой Ири возвращался в самом скверном состоянии духа.

   С его назначением в итоге не было ничего решено. По неизвестной причине и скорее всего здесь не обошлось без происков Рандо, король покинул праздник, не объясняя причин, так и не подписав бумаги на его назначение.

   В отличие от откровенно негодующего патрона, Ири не мог сказать, что его сильно огорчил этот факт, не то, что бы оставляющий время для размышления, скорее оттягивающий неизбежное.

   К тому же Лан проявлял тревоги не только поэтому поводу, начиная вести себя всё более и более странно, высказывая предусмотрительное беспокойство так, где по мнению Ири не существовало никаких веских причин.

   Но похоже министр Лан, всерьёз опасался за его жизнь. Для сопровождения юноши в академию, Ландо приказал выделить целый отряд конных гвардейцев, и это показательное завуалирование под видом того, что Ар слишком значимая персона, что бы путешествовать без сопроводительного кортежа, заставляла Ири задуматься, о том, куда он собственно влез и чем это может обернуться в последствии.

   *******

   Въезжая в город Ири с трудом сумел убедить приставленного отвечать за безопасность лейтенанта, что с ним всё будет в порядке.

   Представив, какой переполох могло вызать его появление в подобном, почти тюремном окружении, юноша скривился, дав себе клятву на будущее, выбить для себя право на свободное передвижение в качестве одного из непременных условий соглашения.

   Алес и Иль, с трудом сумев отвоевать Ири, из толпы соскучившихся друзей, встречали юношу, с распростёртыми объятиями, по очереди сдавив так, что Ири всерьёз обеспокоился за сохранность позвоночника.

   Сопровождая его по коридору, и помогая донести багаж до комнаты, друзья болтали без умолку, расспрашивая Ири о поездке, и щедро делясь последними новостями. Стараясь за шутками и разговорами скрыть неловкость и странную недосказанность. Как если бы знали нечто, о чём не пожелали распространяться.

   Причину умалчивания Ири выявил на следующий день.

   Войдя в класс, он увидел Грандина Мистраля, невозмутимо сидящего на своём обычном месте, бесстрастно читающего книгу.

   Ледяной принц поднял голову и чуть заметно усмехнулся, встретившись глазами с Ири. Как если бы безжалостно отрезал ножом, полным скрытого победного превосходства, последний тоненький обрывок нити, что ещё могла бы связывать их до, этой насмешливой, расставляющей всё на свои места, секунды.

   Юноша побледнел, ощущая резкую нехватку воздуха и слабость в ногах, внезапно отказавшихся подчиняться.

   Мистраль выглядел как никогда великолепно, являя собой образец самого цветущего вида, и в понимании, насколько жалко, он выглядит на этом фоне, Ири, сумел взять себя в руки. Почти мгновенно. Не позволяя окружающим увидеть свою слабость. Но Мистраль увидел. И это знание оказалось хуже пощёчины, отрезвляющей, моментально приводящей в чувство, заставляющей опомниться, и с гордым, независимым видом проследовать на своё место.

   Глаза Мистраля прожигали насквозь. Равнодушием чёрным льдом, безразличием....Затаённой злорадной насмешкой.

   И боль вернулась с новой силой. Иглой льда, спицей вонзившейся в сердце, для того, что бы разлиться по позвоночнику и сковать тело прочным всеубивающим панцирем оцепенения, замораживающего мысли, разум, чувства...

   Можно ли онеметь от боли? Когда нет слов, они желают сорваться с губ, но застревают в горле комом и вокруг разливается смертельная серая муть отчаяния, когда хочется протолкнуть, но невозможно...

   И только в глазах заново разрушается вселенная, казалось ещё недавно собранная, починенная, и вот снова рассыпается осколками безнадёжного хрусталя.

   Но если отвернуться и безразлично смотреть в окно, заставив себя видеть солнце через туман слёз...Это можно пережить.

   Не показать виду, не продемонстрировать слабости, спрятанной за застывшей маской, в которую превращается собственное лицо.

   Оказывается, что ничего не зажило, не заросло, не исцелилось. И вот память хлынула со всех сторон, оглушила собой.

   Равнодушное молчание, корзина шампанского на столе.

   И в висках внутри стучит невидимый молоток пульса шепчущий... Это не может быть правдой. Неужели эта случившаяся мерзость ...Неужели, это ты... Мистраль?

   Но реальность накатывает волной.

   Шепотками в классе, солнечным лучом скользящим по парте, тяжёлыми шторами на окнах, широкой доской для письма, запахом деревянных стенных панелей и меловой пыли, резкими духами Ильрана уткнувшегося носом в тетрадь, прямой фигурой Мистраля, который даже не считает нужным посмотреть в его сторону...

   Зачем? И правда зачем? Имеет ли это смысл. Он же получил всё, что хотел. А если бы и попытался...

   И боль вернулась с новой силой.

   За всё это время она так никуда не ушла. Просто свернулась гадючьим клубком, ожидая подходящего часа, что бы снова поднять свою болезненно жалящую голову, ударить в самую незащищённую часть души.

   Наверное, он бы очень удивился, узнав, что точно такие же чувства испытывает сейчас и Мистраль, раздираемый противоречивым грузом вины, любви и ненависти к Ири.

   Ненавистью за отказ верить ему, в него..

   Любимые глаза, взирающие с содроганием и омерзением. Нет, Мистраль не заслужил этого. Он не заслужил ТАКОГО отношения. Не так. Не за это...