— Довольно благородно с его стороны.

Ноэль кивнул.

— В сущности, он очень неплохой человек. Жаль только, что... — Он махнул рукой. — Ну да ладно.

— Тебе, наверное, нелегко приходится, — сочувственно заметил я. — Между двух огней.

Он пожал плечами.

— Я считаю это практикой.

— Для международных отношений?

— Для реальной жизни в реальном мире.

Он сел в красную «селику» и уехал.

Майло следил за его стоп-сигналами, пока они не исчезли.

— Славный парнишка. — Он сказал это так, словно навесил ярлык на биологический вид, которому грозит уничтожение.

Шлепнув кейсом по ноге, он сверился со своим «таймексом».

— Девять тридцать. Надо сделать несколько звонков. Потом заскочу в миссию и попробую выжать что-нибудь из нашего мистера Слабая Голова.

— Если я не нужен Мелиссе, поеду с тобой.

Он нахмурился.

— Но тебе надо поспать.

— Не смогу — перевозбудился.

Он помолчал с минуту, потом сказал:

— Ладно. Он псих, так что твои специальные знания могут и пригодиться. Но потом сделай мне одолжение — поезжай домой и проспись. Хватит гонять на высокой передаче — двигатель выгорает.

— Хорошо, мамочка.

Мелисса была в комнате без окон. Она сидела за письменным столом, а перед ней были разложены какие-то бумаги.

Когда мы вошли, она всполошилась, резко вскочила, и несколько листов упали на пол.

— Стратегическое планирование, — сказала она. — Пытаюсь найти способ поймать этих подонков.

Майло поднял с пола бумаги, взглянул на них и положил на стол. Лицо его было непроницаемо.

— Что-нибудь получилось?

— Вроде бы. Я думаю, лучше всего будет проверить буквально все, что они делали с тех пор, как... с самого начала. То есть надо действительнозаставить их открыть все книги и проверить каждую строчку, каждую цифру. Как минимум, это так их перепугает, что они откажутся от мысли ободрать меня, а я смогу сосредоточиться на том, как поймать их.

— Лучший способ защиты — нападение, — заметил я.

— Вот именно. — Она хлопком «склеила» ладони. Щеки ее порозовели, глаза блестели, но это был нездоровый блеск. Майло пристально рассматривал ее, но она этого не замечала. — У вас была возможность поговорить с кем-нибудь из адвокатов, доктор Делавэр?

— Еще нет.

— Ладно, но хорошо бы побыстрее. Пожалуйста.

— Можно попробовать прямо сейчас.

— Это было бы замечательно. Спасибо. — Она взяла со стола телефон и протянула мне.

Майло сказал:

— Неплохо бы попить чего-нибудь.

Мелисса посмотрела на него, потом на меня.

— Конечно. Пошли — добудем чего-нибудь на кухне.

Оставшись один, я набрал номер домашнего телефона Мэла Уорти в Брентвуде. Мне ответил автоответчик голосом его третьей жены. Я уже начал диктовать свое сообщение для него, но тут он сам снял трубку.

— Алекс. Я собирался звонить тебе, тут у меня намечается смачное дельце. Расходятся двое психологов, а у них трое оченьиспорченных детей. Моя клиентка — жена, и, похоже, мы будем иметь одну из самых жестоких схваток из-за опеки, какой ты в жизни больше не увидишь.

— Звучит увлекательно.

— Еще бы! Как у тебя со временем? Недель, скажем, через пять?

У меня сейчас нет под рукой календаря, но при таком более чем заблаговременном уведомлении я не вижу никаких проблем.

— Прекрасно. Тебе понравится: эти двое — одни из самых потрясных психов, каких когда-либо доведется встретить. Как подумаю, что они копаются в головах других людей, то... Что у вас вообще за профессия?

— Давай поговорим о твоей профессии. Мне надо найти юриста.

— По каким делам?

— Наследство и налоги.

— Оформление документов или судебный процесс?

— Возможно, и то и другое. — Я вкратце описал ему ситуацию, в которой оказалась Мелисса, опустив имена, конкретные цифры и особые приметы.

Он сказал:

— Тогда это Сузи Лафамилья, если твой клиент не имеет ничего против женщины.

— Женщина вполне подойдет.

— Я говорю об этом только потому, что ты себе не представляешь, как много народу приходит со своими правилами — не годятся женщины, не годятся представители меньшинств. Они много теряют, потому что лучше Сузи никого нет. Она аудитор, плюс юридическая степень, работала на одну из крупных бухгалтерских фирм и доставала больше работы, чем любой другой партнер, пока ей не надоело, что ее каждый раз обходят предложением стать компаньоном из-за того, что она родилась не с теми гениталиями. Она возбудила против них иск, потом согласилась уладить дело полюбовно, без суда и на эти деньги получила юридическое образование, причем была лучшей в группе. Очень цепко и жестко ведет дело в суде. Получила известность, работая среди киношников — помогала взыскивать со студий причитающиеся им деньги. В ситуациях, где финансы настолько запутаны, что даже моих способностей не хватает, я обращаюсь к Сузи.

Я сказал:

— Похоже, это как раз то, что нужно моему клиенту.

Он дал мне номер.

— Сенчури-Сити-Ист — у нее целый этаж в одной из башен. Так я позвоню тебе насчет того дела. Тебе обязательно понравится эта парочка рычащих и огрызающихся душецелителей. — Он засмеялся.

Мы попрощались, и я повесил трубку.

Майло вернулся без Мелиссы, с банкой диетической кока-колы в руке.

— Она в ванной, — сообщил он. — Ее выворачивает.

— Что случилось?

— У нее просто кончился ресурс. Опять завела крутой разговор про то, как поймает этих мерзавцев. Я что-то сказал ей — и бах! — она вдруг заревела и стала давиться.

— Я видел, что ты смотрел на нее, как сыщик. Потом увел ее из комнаты, пока я звонил. Зачем?

Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— В чем дело? — настаивал я.

— Ладно, — сказал он. — У меня испорченные мозги. За это мне и платят. — Он нерешительно помолчал — Дело не в том, что я увел ее отсюда.Дело в том, что я хотел остаться с ней с глазу на глаз, посмотреть на нее поближе в твое отсутствие. Потому что ее поведение здесь сейчас мне не понравилось. Я стал думать, что в ходе нашего небольшого обмена информацией за обедом мы упустили из виду одну возможность. Очень неприятную возможность, но именно такие оказываются самыми важными.

— Мелисса? — Я почувствовал, как все внутри похолодело.

Он уже собирался отвернуться от меня, но передумал и посмотрел мне в лицо.

— Она — единственная наследница, Алекс Сорок миллионов баксов. И она определенно готова за них драться, не дожидаясь даже, пока остынет тело.

— Никакого тела нет.

— Я говорю фигурально. Не проедай мне плешь.

— Это тебе только что пришло в голову?

Он покачал головой.

— Наверно, эта мысль дрейфовала где-то у меня в башке с самого начала. И все от того, что меня так учили если в деле замешаны деньги, ищи того, кто получает выгоду. Но я подавлял ее, гнал — может, просто не хотел об этом думать.

— Майло, она дерется,потому что переплавляет свое горе в гнев. Бросается в атаку, чтобы не быть раздавленной. Я научил ее этому, когда лечил. В моем представлении этот прием все еще неплохо ей помогает.

— Может быть, — сказал он. — Я только говорю, что в нормальной ситуации я бы обратил на нее внимание гораздо раньше.

— Шутить изволишь?

— Послушай, я ведь не говорил, что думаю, что это вероятно.Просто это то, что мы упустили из виду. Нет, даже не мы, а я.Ведь это меняспециально учили гадко думать. Но я этого не сделал. Такого бы не случилось, если бы я работал официально.

— Но ты не работаешь официально, — сказал я, повысив голос. — Так что можешь пока отдохнуть от такого типа мышления.

— Эй, потише — вестника-то за что убивать?

— У нее не было возможности, — продолжал я. — Она была здесь, когда ее мать исчезла.

— Но у этого парнишки Друкера могла быть такая возможность — где был он в это время?