Он по-прежнему изучал ее с предельным вниманием, взгляд его скользил по ее лицу, шее и плечам. Анна почувствовала, что краснеет.

    – У тебя, наверное, просто замечательно идут дела? - спросила она. Ведь лучше тебя во всем городе нет врача?

    Он наклонил голову набок, так что ухо едва не коснулось плеча. Эта его манера Анне всегда нравилась.

    – Замечательно? - переспросил он. - В наше время у любого врача в большом городе дела могут идти замечательно - я имею в виду, в финансовом отношении. Но вот действительно ли я первоклассный специалист - это другое дело. Мне остается только надеяться и молиться, что это так.

    Подали напитки, и Конрад поднял свой бокал и произнес:

    – Добро пожаловать в Даллас, Анна. Я так рад, что ты мне позвонила. Приятно снова тебя увидеть.

    – И мне приятно тебя увидеть, Конрад, - сказала она, и это была правда.

    Он взглянул на ее бокал. Она сразу же сделала большой глоток, и бокал наполовину опустел.

    – Ты предпочитаешь джин водке? - спросил он.

    – Да, - ответила она.

    – Тебе нужно изменить свой вкус.

    – Почему?

    – Джин вреден для женщин.

    – Вот как?

    – И даже очень.

    – Наверняка он вреден и для мужчин, - сказала она.

    – По правде говоря, нет. Для мужчин он не так вреден, как для женщин.

    – А почему он вреден для женщин?

    – Да просто так, - ответил он. - Просто они так устроены. Чем ты занимаешься, Анна? И что привело тебя в Даллас? Расскажи мне о себе.

    – Почему джин вреден для женщин? - улыбаясь, спросила она.

    Он улыбнулся ей в ответ и покачал головой, но не ответил.

    – Говори же, - настаивала она.

    – Нет, оставим это.

    – Нехорошо недоговаривать, - сказала она. - Это нечестно.

    Помолчав, он произнес:

    – Что ж, если ты действительно хочешь знать, в джине содержится определенное количество масла, которое выжимают из ягод можжевельника. Это делается для того, чтобы придать напитку особый вкус.

    – И что же это масло делает в организме?

    – Много чего.

    – Например?

    – Нечто ужасное.

    – Конрад, не смущайся. Я уже взрослый человек.

    Это был все тот же Конрад, подумала она, все такой же застенчивый, щепетильный и скромный, как и раньше. Этим он ей и нравился.

    – Если этот напиток и правда делает нечто ужасное в моем организме, сказала она, - то с твоей стороны нехорошо не говорить мне, что это такое.

    Он слегка подергал мочку левого уха большим и указательным пальцами правой руки. Потом сказал:

    – Видишь ли, все дело в том, Анна, что можжевеловое масло непосредственно воздействует на матку.

    – Ну уж ты скажешь!

    – Я не шучу.

    – Чепуха, - сказала Анна. - Бабьи сказки.

    – Боюсь, что это не так.

    – Ты, наверное, имеешь в виду беременных женщин.

    – Я имею в виду всех женщин, Анна.

    Он перестал улыбаться и говорил вполне серьезно. Похоже, его тревожило ее здоровье.

    – В какой области ты специализируешься? - спросила она. - В какой области медицины? Ты мне так и не сказал.

    – Гинекология и акушерство.

    – Ага!

    – И давно ты пьешь джин? - спросил он.

    – О, лет двадцать, - ответила Анна.

    – Помногу?

    – Ради Бога, Конрад, перестань беспокоиться о моем здоровье. Пожалуйста, я бы хотела еще один мартини.

    – Разумеется.

    Он подозвал официанта и сказал:

    – Один мартини с водкой.

    – Нет, - сказала Анна, - с джином.

    Он вздохнул, покачал головой и произнес:

    – Нынче не прислушиваются к советам своего врача.

    – Ты не мой врач.

    – Это так, - согласился он. - Но я твой друг.

    – Поговорим лучше о твоей жене, - сказала Анна. - Она такая же красивая, как и раньше?

    Он помолчал какое-то время, потом ответил:

    – По правде говоря, мы разведены.

    – Быть не может!

    – Наш союз просуществовал целых два года. Но потребовалось много усилий, чтобы сохранить его даже на такое время.

    Анну это почему-то глубоко потрясло.

    – Но она же была такой прекрасной девушкой, - сказала она. - Что же произошло?

    – Все произошло, все, что только может быть плохого.

    – А как же ребенок?

    – Она забрала его. Женщины всегда так делают.

    В голосе его прозвучала горечь.

    – Она увезла его к себе в Нью-Йорк... Он приезжает повидаться со мной раз в год, летом. Ему сейчас двадцать лет. Он учится в Принстоне.

    – Хороший мальчик?

    – Замечательный, - сказал Конрад. - Но я его почти совсем не знаю. Все это не очень-то весело.

    – И ты так больше и не женился?

    – Нет. Но хватит обо мне. Поговорим о тебе.

    Он начал медленно и осторожно подталкивать ее к разговору о здоровье и о том, что ей пришлось пережить после смерти Эда. Она поймала себя на том, что без смущения говорит с ним обо всем.

    – Но что же заставляет твоего врача думать, будто ты не совсем выздоровела? - спросил он. - Ты мне не кажешься человеком, который собирается покончить с собой.

    – Я тоже думаю, что не способна на это. Хотя временами - не часто, имей в виду, а только иногда, когда я впадаю в депрессию, - у меня возникает чувство, что покончить счеты с жизнью было бы не так уж и сложно.

    – Что с тобой в таких случаях происходит?

    – Я направляюсь к ванной, где есть полочка.

    – А что там у тебя?

    – Ничего особенного. Обыкновенный прибор, который есть у всякой женщины, чтобы сбривать волосы на ногах.

    – Понятно.

    Конрад какое-то время внимательно всматривался в ее лицо, потом спросил:

    – Именно такое у тебя было состояние, когда ты мне позвонила?

    – Не совсем. Но я думала об Эде. А это всегда немного рискованно.

    – Я рад, что ты позвонила.

    – Я тоже рада, - сказала она.

    Анна допивала второй бокал мартини. Конрад переменил тему и начал рассказывать о своей работе. Она смотрела на него и почти не слушала. Он был так чертовски красив, что нельзя было не смотреть на него. Она взяла сигарету и протянула пачку Конраду.

    – Нет, спасибо, - сказал он. - Я не курю.

    Он взял со стола коробок и поднес ей огонек, потом задул спичку и спросил:

    – Эти сигареты с ментолом?

    – Да.

    Она глубоко затянулась и медленно выпустила дым к потолку.

    – А теперь расскажи о том, какой непоправимый вред они могут нанести всей моей половой системе, - сказала она.

    Он рассмеялся и покачал головой.

    – Тогда почему же ты спросил?

    – Просто интересно было узнать, вот и все.

    – Неправда. По твоему лицу вижу, что ты хотел мне сообщить, сколько заядлых курильщиков заболевает раком легких.

    – Ментол не имеет никакого отношения к раку легких, Анна, - сказал он и, улыбнувшись, сделал маленький глоточек мартини из своего бокала, к которому до сих пор едва притронулся, после чего осторожно поставил бокал на стол.

    – Ты мне так и не сказала, чем ты занимаешься, - продолжал он, - и зачем приехала в Даллас.

    – Сначала расскажи мне о ментоле. Если он хотя бы наполовину столь же вреден, как и сок ягод можжевельника, то мне срочно нужно об этом узнать.

    Он рассмеялся и покачал головой.

    – Прошу тебя!

    – Нет, мадам.

    – Конрад, ну нельзя же начинать о чем-то говорить и недоговаривать. Это уже второй раз за последние пять минут.

    – Не хочу показаться занудой, - сказал он.

    – Это не занудство. Мне это очень интересно. Ну же, говори! Не смущайся.

    Приятно было чувствовать себя немного навеселе после двух больших бокалов мартини и неторопливо беседовать с этим элегантным мужчиной, с этим тихим, спокойным, элегантным человеком. Наверное, он и не смущался. Скорее всего нет. Просто, будучи щепетильным, он был самим собой.