— Знаю, знаю. Спускайтесь, я погашу огонь, запру дверь и выйду.

«Отлично, — думал Дюбье, спускаясь по лестнице. — Она меня ждала и сама произнесла имя человека, который будто бы прислал за нею. Патрон, вероятно, устроил все это заранее. Нечего сказать: он ловкий человек».

— Ну, что? — спросил Термонд, видя, что Дюбье вышел из дома.

— Скорее садись на место: она идет за мной.

Термонд сел в фиакр, дверцы которого остались открытыми.

Почти в ту же минуту появилась Берта.

Мнимый кучер стоял у фиакра.

— Садитесь, сударыня, — сказал он, — и не пугайтесь, если найдете там кого-нибудь — это друг господина Рене Мулена.

— Да, мы близкие друзья, — подтвердил второй мошенник, высунув голову. — Дорогой Рене ждет вас с нетерпением.

Берта не чувствовала ни малейшего недоверия, уверенная, что механик прислал за нею какого-нибудь надежного человека.

Она села.

— Вы знаете, что мы едем далеко? — продолжал Дюбье, затворяя дверцы. — Будьте терпеливы.

В эту минуту из улицы Рень выехал фиакр.

«Нет надобности, чтобы нас видели здесь, — подумал Дюбье, — надо скорее уезжать».

Он поспешно вскочил на козлы и ударил лошадь, которая пустилась в галоп.

Проехав метров двадцать, Дюбье повернулся. Фиакр, который он видел, остановился перед домом номер 19.

«Черт возьми! Мы успели как раз вовремя», — подумал негодяй.

Он снова ударил Милорда, который, впрочем, не нуждался в таком понуждении.

Фиакр, остановившийся перед домом, в котором жила Берта, принадлежал Сан-Суси.

Получив плату заранее, он вышел из трактира, чтобы взнуздать лошадь и отправиться в указанное место, но увидел вместо четырех фиакров только три.

— Эй, Лорио! — крикнул он, возвращаясь назад. — Разве ты приехал без фиакра?

— Что за шутки! — ответил дядя Этьена, начиная, однако, беспокоиться.

— Я и не думаю шутить!

— Как, моего номер 13 нет?

— Нет, честное слово!

Все кучера поспешно выбежали и убедились, что Сан-Суси говорит правду.

Пьер Лорио кричал и бранился. В течение двадцати пяти лет с ним не случалось ничего подобного.

Они осмотрели все соседние улицы, расспрашивали прохожих, но вокруг не было ни одного экипажа, и никто не мог ничего сообщить.

— Отправляйся к полицейскому комиссару, — сказал Сан-Суси. — Я же еду, — аккуратность прежде всего.

И он отправился на улицу Нотр-Дам-де-Шан и приехал туда, когда Дюбье отъезжал на фиакре номер 13.

Сан-Суси, желая добросовестно исполнить свое поручение, соскочил с козел и позвонил и, как только дверь открылась, направился к лестнице.

— Да здесь сегодня свидание всех кучеров, — крикнула привратница. — Что вам надо?

— Я приехал за одной дамочкой. Она ждет меня, я должен отвезти ее на другой конец Парижа.

— Какую дамочку?

— Ее зовут Берта Монетье.

— Она честная девушка, а не дамочка. Кто вас прислал?

— Господин Рене Мулен.

— Э, мой милый, вы приехали слишком поздно.

— Как! Слишком поздно! Вы уж очень строги! Напротив, я приехал раньше на пять минут.

— Очень может быть, но дело в том, что ваше поручение уже исполнено.

— Как! — вскричал озадаченный кучер. — Объясните, пожалуйста. Мне заплатили, и я хочу честно заработать свои деньги. Она не могла уехать, и вы…

— Ну, кажется, вам не одному было поручено везти сегодня вечером мадемуазель Берту. Толстяк в светло-коричневом пальто, длиннее вашего, приехал сюда минут десять назад и увез ее от имени господина Рене Мулена. Вы должны были встретиться.

— Это невозможно, — прошептал Сан-Суси.

— Вы, кажется, думаете, что я сплю с открытыми глазами. Я вам говорю дело, а вы не верите. Мадемуазель Берта уехала, все мои жильцы вернулись, и я иду спать. Прощайте!

Было ясно, что привратница не шутит.

Сан-Суси вышел, опустив голову.

«Черт возьми! — думал он. — Я, однако, не опоздал, что это может значить? Поеду-ка я на улицу Берлин, скажу, что случилось; хотя я не привезу никого, но, так как мне заплатили, то, по крайней мере, никто не будет вправе считать меня мошенником».

Выйдя от мистрисс Дик-Торн, герцог отправился на улицу Пон-Луи-Филипп, но не застал Тефера, который ушел по делам службы.

В половине десятого перед домом, где жил Фредерик Берар, остановился экипаж, из которого вышел Тефер и вошел к Жоржу.

— Ну, господин герцог, — спросил он, — вы были у мистрисс Дик-Торн?

— У Клодии Варни — да, — мрачно ответил сенатор.

— Вашего появления было достаточно, чтобы обратить в бегство неприятеля?

— Да, я сначала так думал, но, к несчастью, ошибся.

— У мистрисс Дик-Торн есть серьезное оружие?

— Да, и я хочу посоветоваться с вами. Может быть, вы дадите хороший совет.

— Мы поговорим об этом по дороге.

— Почему же не теперь?

— Потому что пора ехать, если вы все еще хотите убедиться собственными глазами, что Берта Леруа в наших руках.

— Я хочу этого более чем когда-либо.

— В таком случае, не будем медлить. Приближается минута, когда мои люди начнут действовать.

— Вы убеждены в успехе?

— Насколько возможно — да, герцог. Меры приняты, неудача кажется мне невозможной. Кстати, возьмите с собой деньги.

— Это уже сделано.

— В таком случае, едемте.

Они вышли из дома, спустились по лестнице и сели в фиакр.

— В Монтрейль, — сказал Тефер.

Экипаж покатился.

— Теперь, герцог, поговорим, если вы находите нужным. Клодия Варни хочет денег?

— Да.

— И много?

— Ужасно! Половину моего состояния.

— Более трех миллионов! — вскричал полицейский. — Черт возьми!

— И это еще не все…

— Чего же она еще требует? Может быть, чтобы вы женились на ней?

— Нет, но чтобы мой сын женился на ее дочери.

Тефер привскочил.

— О! О! — прошептал он. — Какой аппетит! Считая себя вправе предъявить подобное требование, эта женщина должна действительно иметь ужасное оружие.

— Ужасное! Она обладает частью нашей тайны.

— Какой?

— Она знает, что Эстер Дерие жива и сошла с ума, и, кажется, убеждена, что ее можно вылечить.

— Эта женщина, должно быть, имеет своих сыщиков, — сказал полицейский. — Но если бы даже Эстер Дерие могла выздороветь, не все ли нам равно, и чем поможет Клодии Варни ее выздоровление?

— Она передаст вдове моего брата завещание, написанное Сигизмундом накануне смерти, завещание, которое лишает меня всего.

Тефер снова вздрогнул.

— Завещание существует? — спросил он.

— Да.

— И оно в руках мистрисс Дик-Торн?

— Я не могу в этом сомневаться.

— Надо взять его!

— Мы напрасно старались бы: мистрисс Дик-Торн насмешливо предупредила, что эта бумага не у нее и что она, не доверяя мне, поместила ее в безопасное место.

— Она очень ловка!

— И готова на все.

— Одним словом, вы принимаете ее условия.

— Я просил ее подождать до завтра. Я хотел посоветоваться с вами и жду…

— Герцог, вы пойманы! Вам надо выбирать между скандалом, сопровождаемым разорением, и спокойным будущим, купленным ценой большой жертвы. Две женщины могут погубить вас. Одна из них — Берта Леруа — станет безопасной сегодня вечером; останется другая — Клодия Варни. Советую вам во что бы то ни стало заключить с ней мир. Согласитесь на свадьбу вашего сына. Но прежде всего убедитесь, что ваша бывшая любовница не обманывает вас, что завещание Сигизмунда де Латур-Водье действительно существует и находится у нее.

— Она не решилась бы угрожать, если бы оно не было у нее. Я убежден, что оно у нее, точно так же, как и другая бумага, не менее опасная.

— Какая?

— Расписка некоего Кортичелли за ловкий удар шпагой…

— В таком случае, борьба невозможна; остается склонить голову и подчиниться, — пусть ваш сын женится на дочери мистрисс Дик-Торн.

— Но согласится ли Анри на этот странный союз?