«А это уже интересно…» — успела отметить пленница, прежде, чем ее лицо свело близкое знакомство с носком мужского сапога.

— Ну, что, тварь, очнулась?

Кровь тоненькой струйкой текла из разбитого носа на пол. Она даже заорать не могла в полную мощь, все, чем порадовало непослушное тело — сдавленный стон. В голове девушки одно за другим выстраивались ругательства, которыми она с превеликим удовольствием поделилась бы с мучителем. Но не могла. Осознание собственной беспомощности сводило с ума, давило на виски до ломоты в затылке. Горячий воздух вырывался из легких, обжигая непослушные губы. Спасибо на том, что дышать может. И где эта хваленая сила, когда она так нужна? Она сама себе помочь не может. Не может защитить друзей… так о какой силе речь?!

— Хорошо ли себя чувствуете, льери полубогиня? — издевательский тон и настойчивое ощущение, что она знает этого человека, — Ах, да… Вы же сейчас не способны даже говорить, — палач хмыкнул. Еще один удар. Теперь под ребра.

От боли перед глазами заплясали огненные круги, дыхание перехватило, грудь обхватило железными обручами боли, которые с каждым мгновением сжимались крепче, грозясь превратить органы и кости в веселую мешанину осколков.

— Зато чувствуешь все, — удовлетворенно протянул мужчина в ответ на ее очередной стон, — подожди секунду.

Огрубевшие пальцы на несколько секунд коснулись шеи, возясь с застежкой ошейника.

Воздух устремился спасительным потоком, заполняя легкие.

— …ять! — Гулко разнеслось по помещению, эхом отражаясь от стен.

— Уже лучше. Теперь мы сможем поговорить. Правда, ничем, кроме головы, ты двигать не сможешь, но… Ведь так интереснее, правда Леся?

Лесандрин с трудом подняла голову и прищурилась, рассматривая очертания силуэта в полумраке.

— Ты! — с ненавистью просипела она.

Из окошка под потолком пробивался тусклый луч, освещая узкой полоской кладку пола. Человек стоял за гранью света, пряча лицо под покровом мрака. Он сделал шаг и ступил в освещенную часть темницы.

— Ты гляди, даже в темноте разглядела, — усмехнулся Наум.

— Зачем? — голос сел окончательно и Лесе приходилось шептать.

— О, Всевидящий, ну и дура же ты! Да к тому же и наивная. Я просто поражаюсь Самойлову. Бегать за существом подобным тебе… Да ты же никто и ничто! Не человек, не бог. Ты так, просто вместилище для силы. Сосуд с ножками, разменная монета в войне, которая никогда не будет твоей. Твоя матушка заделала тебя только для того, чтоб магия не умерла. Все. Это твое предназначение. А ты, наверное, возомнила себя очень умной, прятаться под носом Императора, использовать амулеты… Хорошо же ты мужикам головы позадурила. Атан перед тобой на задних лапках скачет, Владимир туда же… Только вот что они в тебе нашли? Обычная серая мышь!

— Зачем я тебе? — повторила вопрос пленница.

— Я отдам тебя той, которая исполнит твое предназначение. Ты не хочешь узнать, как я выжил?

— Да, — прошептала она, — сейчас ты расскажешь мне, какой ты умный… — лицо Наума исказилось яростью, он с деланным спокойствием подошел к Лесе и отвесил пощечину.

— Не забывай, что я хозяин положения. А ЕЙ ты сойдешь и в бессознательном состоянии.

Девушка до крови закусила нижнюю губу, чтобы не закричать в голос. Такого удовольствия она ему не доставит.

— Вас было просто обвести. Я знал заранее о нападении и распространении проклятия. А когда Милада погрузила людей в сон — это только сыграло мне на руку. Она не учла, что на людей, обладающих хотя бы каплей дара, ее халтура не действует. Атан не заснул благодаря ясноокой матери, и капля ее дара спит в его крови. Ну да дело не в этом. С каким удовольствием я наблюдал, когда ОНА с легкостью обломала вам крылья! А увести тебя из под носа Самойлова, занятого другой женщиной, — вообще плевое дело.

— И сколько стоит предательство друзей и моя жизнь? — ехидно поинтересовалась Лесандрин постепенно крепнущим голосом.

— Ни гроша. Я делаю это ради любимой. Мы разделим с ней власть над этим миром, — Наума распирало от самодовольства. Он упивался собственным величием, которого не было и в помине.

— Ты марионетка в руках опытного кукловода. Не больше! — выпалила она, внутренне содрогаясь, в ожидании нового удара. Наум посмотрел на пленницу и усмехнулся.

— Что ты можешь знать о любви? Она любит меня, и я сделаю все, для того, чтобы мы были вместе. Я удавлю собственными руками каждого, кто посмеет угрожать ей. — Кулаки его сжались, Наум крепко стиснул зубы, — И только то, что ты нужна для более великих целей, удерживает меня от того, чтобы раздавить тебя, как мошку.

— И долго ты собираешься меня тут держать? — Лесандрин задала первый попавшийся вопрос, пришедший на ум.

— Сколько понадобится. И поверь, это будут самые страшные дни твоей жизни.

Наум посчитал разговор оконченным. Он подошел к скрывающейся в полумраке темницы решетке, отпер дверь, и вышел. Зубодробильный скрежет оповестил о том, что мучитель закрыл дверь на замок. Можно подумать, она сможет сбежать, не имея возможности пошевелиться…

Лесандрин зацепилась за эту мысль, повторяя ее, как молитву.

— Сбежать, не имея возможности пошевелиться… — девушка горько усмехнулась и прикрыла глаза. Для начала нужно кое-что проверить.

На город опустилась кромешная тьма. Про такую еще говорят: «Не видно ни зги». Все вокруг: небо, земля деревья и строения сливаются в одно чернильное пятно.

Самойлов сидел за столом, положив голову на руки. Комната освещалась слабо горевшей свечой — единственное, что сумел отыскать впопыхах капитан. На кроватях вдоль правой стены лежали Милада и Атан. По левой стороне расположилась печь, а у окна — стол. Атан сильно приложился головой. И не просыпался с момента нападения. Милада вычерпана до дна. До тех пор пока магический резерв не восстановится хотя бы до половины — девушка даже не откроет глаз. Еще легко отделались.

Владимир сделал все возможное для облегчения состояния знакомых. Отыскал дом, в который перетащил раненных, проверил тело Атана и магический фон Милады. Благо, что помещение долго искать не пришлось, хозяева видимо ушли на городскую площадь, где их и настигла зараза. Самойлову пришлось немного повозиться с замком и все.

Владимир боролся с собой, чтобы не бросить попутчиков там, где они и лежали и не отправиться на поиски Лесандрин. В груди зрело нехорошее предчувствие и каждое промедление — смерти подобно, но… Самойлов отдавал себе отчет в том, что не может бросить людей в беде, пусть даже только по той причине, что сама Леся оторвет ему за них голову.

Сейчас же мужчина пытался достучаться до любимой тенью, пройти там, где не пройдет людское тело, остаться незамеченным в сумраке, который не подвластен человеческому зрению. Раз за разом он уходил все дальше, но не смог обнаружить ни намека на Лесино присутствие.

Самойлов открыл глаза и с чувством грохнул кулаком по столу. Что за чертовщина! Вынужденная заминка и собственная неспособность справиться с ситуацией выворачивала Владимира наизнанку. Что-то не давало ему покоя. Что-то он упустил, за что и поплатился тем, что Леси нет рядом. Предположения одно хуже другого рождались в уставшей голове и больно били по сердцу.

— Они не смогут провести ритуал сейчас. Я сделал все возможное для того, чтобы она не была готова, — рассуждал мужчина вслух, не опасаясь, что кто-нибудь его услышит. Очередная догадка раскаленным прутом вонзилась в сознание…

— Она не сможет этого добиться. Не сможет… — Самойлов прикрыл глаза, и тело уступило дорогу тени. Она легким ветерком заскользила по помещению, принюхиваясь, присматриваясь, пытаясь определить, что же могла упустить в человеческом теле. Скользнув в щель под дверью, тень отправилась к месту пропажи Лесандрин.

Все невесомое существо, являющееся вторым воплощением капитана, пронизывало гадливым запахом смерти. Тень в отличие от человека чувствовала все намного острее, на уровне ощущений.