На внутреннем экране инфракрасного порта появились служебные фотографии Гарсиа и Скочмена, и полицейские принялись отпускать шуточки в адрес патрульной команды.

— А фургон нашли? — спросил Стюарт.

— Какой фургон? — удивился Гарсиа, отбиваясь от дружеских объятий.

— Черный фургон, — настаивал Стюарт, чувствуя себя идиотом. Что-то связанное с Обрегон-стрит засело занозой в уголке его сознания. — Ну, той ночью, помнишь?

— Не видел никакого фургона, парень, — заявил Гарсиа, скосив глаза в сторону камеры слежения с изменяемым углом обзора.

Ее направленные микрофоны могли улавливать слова, но лицо его было вне ее поля зрения. Гарсиа выразительно повел глазами.

Стюарт понял, что эту тему лучше оставить.

Множество людей носят по ночам темные очки, тем более такие, что при этом еще и идут с белой тростью. Но эта слепая девушка размахивала короткоствольным пистолетом. Далеко не столь привлекательный с эстетической точки зрения, как любая вещица с витрины Мулдона Пеца, он все же был способен продырявить человека. Гарсиа выхватил пушку из ее пальцев и сдернул темные очки с носа подозрительной особы. Ее глаза были в красных прожилках, с крохотными желтыми радужками, похожими на гнойные прыщи.

Девушка была просто никакая: третья степень наркотического опьянения.

Приятели девушки отступили и позволили полицейским арестовать ее. Компания гурьбой вывалилась из какого-то паршивого клуба в Джунглях, наделав там достаточно шуму, чтобы администрация все же вызвала полицию. Наверное, смылись не заплатив, и охрана клуба капнула на них в полицию, чтобы та привела их в чувство.

В окнах, узких, как бойницы, пульсировали стробоскопические огни. Группа под названием «Заклятое племя» наяривала скретч-рэп «Сердечный приступ и лоза». Борец сумо в боевых доспехах забаррикадировал дверь, наблюдая, как Гарсиа и Скочмен делают свое дело.

Когда Скочмен подтолкнул наркоманку к патрульной машине и отстегнул от пояса одноразовые наручники, до Стюарта вдруг дошло. Он понял, что так беспокоило его с этой Обрегон-стрит.

Безумные глаза наркоманки налились кровью, она выворачивалась и отбрыкивалась наугад. Она была в короткой юбке и армейских ботинках. Скочмен увернулся от пинка и ткнул ее дубинкой в бок. Раздался треск, запахло озоном. Она была настолько одурманена, что не почувствовала разряда.

— Тот Калдиарри в гараже был в наручниках, — вслух произнес Стюарт, вспоминая жуткую картину. — Его руки были подняты над головой. А на записи в новостях у него руки были раскинуты в стороны, как у пугала. Кто-то снял с него наручники.

— Дело закрыто, — бросил Гарсиа. — Забудь об этом, парень.

Гарсиа вступил в дело и принялся бить наркоманку. Он сгреб ее за ирокез и ударил головой о капот. Ее воинственный пыл угас. Скочмен накинул пластиковое лассо с храповиком на запястья правонарушительницы и туго затянул его. Разрезать его можно будет только специальными ножницами.

«Какой-то заметавший следы полицейский, должно быть, разрезал наручники на Обрегон-стрит. Они были одноразовые, поэтому их просто выкинули».

Дружок наркоманки стоял в сторонке, он был удивлен, но не шокирован. Похоже, он находил все это вполне забавным. Сражаясь с наручниками, она свернулась клубком, на губах у нее выступила пена. Тротуар, на котором она корчилась, был изрисован из баллончика с краской находящими друг на друга, затертыми очертаниями тел.

— В самый раз для клиники, — заметил Гарсиа, когда она скатилась в канаву, заваленную выдавленными контейнерами из-под зонка, остатками еды на вынос из «Маклиттера» и пустыми коробками.

Скочмен помог девушке подняться и утер ей рот.

Бойфренд засмеялся и потрусил прочь, перебираясь вместе с дружками в очередной клуб. В какую-нибудь из ночей это уже он будет пускать розовые пузыри на тротуаре.

«Зачем было полицейским срезать наручники? Потому, что наручникиозначает полицейские?»

Копы покрывают копов, это было первое, что Стюарт узнал за время патрулирования: Скочмен отвлекал его, пока Гарсиа глотал «колеса». Гарсиа прав: он не должен думать об этом, это значит только зря голову ломать.

Подъехала «скорая помощь». Наркоманы считались чем-то средним между преступниками и жертвами и имели право на гарантированную медицинскую помощь. Фельдшер, парень-китаец в темном комбинезоне, спрыгнул на тротуар.

— Почему такая маскировка? — спросил Стюарт.

— В белом становишься слишком удобной мишенью, — ответил фельдшер.

Гарсиа помог ему погрузить наркоманку в кузов. Скочмен закинул следом ее белую трость и темные очки.

Когда «скорая» завернула за угол, Стюарт заметил, что эта машина той же модели, что и фургон с Обрегон-стрит, только в камуфляжной полосатой раскраске, а не тускло-черная.

Охранник — борец сумо глянул в небо, устало опустив плечи под тяжестью бронежилета.

— В Джунглях в полнолуние всегда так, — сказал он. — Оно действует на их гнилые мозги. Лунный свет, он как наркотик.

— Ты чего там притих, Стью? В чем дело?

Стюарт задумался. Он ничего не мог с собой поделать; мысленно он все пытался увязать все факты в один ряд. Та картинка, что, похоже, получалась у него в голове, выглядела ужасно, но остановиться он никак не мог и продолжал раскладывать недостающие кусочки мозаики по местам.

Они ехали по хорошо освещенной улице. Здесь находились клубы и ночные магазины. И тут и там прогуливались пешеходы, лавируя между машинами.

Плакат с именами пропавших без вести в Лос-Анджелесе. Полицейские наручники на парне из клана Калдиарри. Гараж, битком набитый мертвыми наркоторговцами. Закрытое расследование. Фургон, такой черный, что совершенно растворяется в ночи.

Из темноты донеслись выстрелы. Гарсиа вздрогнул.

Всякий раз, как Стюарт включал в отеле телевизор, шеф полиции Рюи говорил о войне наркотикам. Рюи напоминал ему Гомеса Аддамса, [147]маленький человечек с хищной улыбкой, в костюме в тонкую полоску. После шефа всегда выступала мэр Джут, предлагая выделить дополнительные средства специальному подразделению по борьбе с наркотиками.

Стюарт мысленно уже окрестил эти спецподразделения. Командой Смерти.

— Чертовы Джунгли! — ругнулся Скочмен, ударив по тормозам.

Посреди улицы, подобно баррикаде, торчал перевернутый автомобиль. Два подростка с пистолетами скорчились позади него, ведя перестрелку с кем-то засевшим на низкой плоской крыше.

Пуля угодила прямо в армированное ветровое стекло, но пробить его не смогла. Стреляли с крыши.

— Я им все мозги повышибаю! — проворчал Скочмен, вынимая из зажима помповое ружье.

Он выскочил из машины, низко пригнулся и метнулся через улицу. Гарсиа по рации запрашивал помощь.

Скочмен выпрямился и выстрелил по крыше, ни в кого особенно не целясь.

Гарсиа окончил вызов:

— На этот раз, парень, сиди тут. Голливуд не может позволить себе потерять тебя. Ему нужны все таланты, какие только он может заполучить.

Гарсиа вытащил свой кольт «питон» и выскользнул через боковую дверь.

Гарсиа и Скочмен не возвращались. Стюарт слышал выстрелы, крики и звуки сирены. Рация в патрульной машине потрескивала, но никаких сообщений не было. Он ерзал на скрипучем сиденье и думал о пропавших без вести, вспоминая, как пастельно-удушливый газ обволакивал протестующих женщин на Миллениум-плаза.

Если по каким-то недоступным Стюарту соображениям вы хотитеиметь Миллениум-плаза, вы должны иметь и Джунгли тоже. Так уж устроен город. Все эти люди на вечеринке у Мулдона Пеца стоят на спинах и головах уличного отребья, кидающегося врассыпную, едва начнется стрельба. Если Пец только сунулся бы к этим бунтовщикам, пусть даже волоча с собой свой драгоценный уравнитель, он бы и семи секунд не прожил, как кто-нибудь взял бы на мушку его ничем не защищенную башку и оборвал его последнюю хохму. И Стюарт Финн не обманывал себя, будто он лучше приспособлен к выживанию в этом Городе Дарвина.