– Моя мама тоже хотела сменить фамилию, – сообщил Иван Евгеньевич.

– Но не сменила, – возразил Семенов. – Она делала все, чтоб вы живыми остались.

– Точно, – проворчал Иван Евгеньевич, – даже с сотрудником НКВД спала. И погибла вместе с ним, они на машине перевернулись. А я в детдоме оказался… Ладно, главное сейчас – я все об отце знаю. А то сколько времени маялся неизвестностью. Ведь говорили, что отец предателем был. И погиб, будучи японским диверсантом. Но теперь мы знаем все. И я понимаю Юрьева, тем более что он из ФСБ. Это может нам помочь после выступлений этого генерала, черт бы его подрал.

– Ну ладно, мне пора. – Семенов посмотрел на часы. – Я сейчас на службу, а потом в Домодедово Юрьева встречать.

– Что я могу вам сказать? – Невысокий мужчина в очках пожал плечами. – Я о подобном даже не слышал. Так что извините, ничем помочь не смогу. Если бы вы назвали фамилию, тогда что-то можно было бы сделать, а так…

– Мы думали, вы что-то слышали, Леонид Петрович, – проговорил смуглый молодой мужчина.

– Извините, не слышал.

– Послушайте, Куруч, – усмехнулся загорелый блондин, – а что вы скажете на это? – Невысокий увидел пачки евро. – Тут десять тысяч, и они могли бы стать вашими. К тому же вы, не дослушав, сразу отказываетесь. А дело-то простое. Нам нужна фамилия человека, который мог помочь американцу Генри Аллену. Я не стану говорить, зачем нам это надо, да вам без разницы. Но нам нужен тот человек, который помогал Аллену. Так что вы скажете?

– А скажу вот что… – Куруч вздохнул. – Я ничего не могу вам сообщить. И попробовать найти этого человека тоже не могу. Могу сказать одно: Аллен был в Москве в прошлом году и предоставил правосудию России и Израиля сестру и брата Шалонов. Они убили отца и его товарища, жившего в Москве. Кроме того, были убиты и дети московского приятеля старшего Шалона. И еще были убийства, но я не знаю, связано ли это с вашим генералом. Больше я ничего не знаю. Да если откровенно, и не желаю знать. И вот что еще, господа, передайте Чанг Ли, что я больше не работаю на него, потому что сейчас все цивилизованные страны объединяются против международного терроризма, а Чанг Ли связан с Аль-Каидой. Я недавно прочитал в Интернете о… – Коротко ойкнув, Куруч начал падать. Блондин поймал его за плечи и осторожно уложил на диван. Смуглый по-арабски пробормотал проклятие и приложил палец к сонной артерии Куруча.

– Да, удар у меня поставлен, – усмехнулся блондин. – Ну что же, – он подошел к окну, – придется дождаться вечера и уходить, Хасами. А еще надо ему голову пробить и сделать вид, что здесь что-то искали. И протереть все, за что мы брались.

– А ты профессиональный бандит, Клод.

– Я профессиональный солдат. Правда, эта командировка мне сразу не понравилась. Но цена привлекла. И работы, как я думал, кот наплакал, и платят очень хорошо. Знание русского обязательно. Но когда приехали к Куручу, я понял, что его придется убирать. Он нас даже слушать не хотел. Знаешь, Хасами, он правду говорил: не мог он ничего узнать. Поэтому нам его в любом случае убирать пришлось бы. Хорошо, что дача его отдельно стоит, никто нас не видел.

– Значит, надо уходить сейчас же, пока труп не остыл, пробить голову и ножом пару раз ударить. Ну и беспорядок устроить. Работаем?..

– А что полковнику сообщать будем? – спросил Клод.

– Правду, – ответил Хасами.

– Извините, уважаемая Индира, – лысый индиец сложил ладони перед грудью, – мы ничем не сможем помочь вам. Мы находимся в России с официальной миссией.

– Значит, когда нужны деньги, вы делаете все, о чем вас просят, – усмехнулась молодая темноглазая женщина. – А господин…

– Я не стану повторять, – перебил ее лысый. – Деньги мы берем, когда нам их предлагают как помощь в нашей миссии добра и взаимопонимания. Мы не просим, но и не отказываемся от помощи. Я не хочу вас обидеть, но было бы очень хорошо, если бы вы больше не переступали порог нашей обители. Проводите госпожу Индиру, братья, – попросил он двух рослых смуглых мужчин в белом.

– Разговор не закончен! – Индира быстро пошла к открытым воротам небольшого индуистского храма. За ней следовали двое в белых одеяниях.

– Зря вы так, брат Рамх, – вздохнул плотный индиец. – Нам не помешала бы помощь господина…

– Надеюсь, вы, брат Зашир, помните наше условие? – не дал договорить ему Рамх. – И это не обсуждается.

– Он меня даже слушать не стал, – недовольно сообщила по телефону Индира. – Миссия мира и понимания, – язвительно буркнула она. – Я не понимаю, о чем можно говорить с этими затуманенными верой людьми…

– Это плохо, – ответил ей Фунджак, – но поправимо. В Москве веди себя как туристка.

– Хорошо. Мне это даже нравится.

– Я в Москве, – сообщил по телефону Билл. – Остановился…

– Звонил Мирославским? – перебил его генерал.

– Еще нет. Хочу удостовериться, что за ними не ведется наблюдение. Займет это пару суток, а потом я выйду на них.

– Желательно встретиться со старым графом и объяснить то, о чем я тебе говорил. А то, что решил убедиться, нет ли наблюдения за ними, похвально. Но я уверен, что наши соперники уже пытаются установить, кого из русских я имел в виду. И скорее всего на них может выйти Макосса. Он влез в это дело, и остановить его можно только пулей или взрывчаткой. Впрочем, сейчас говорить об этом рано. Очень хотелось бы, чтобы Мирославский правильно меня понял.

– Если я выясню, что Мирославские кого-то интересуют, что делать?

– Желательно выяснить, кого именно. Например, мной заинтересовался Макосса. Его люди даже пытались завербовать Амуата, моего водителя. Он начал им подыгрывать. Я хочу выяснить, чем располагает Макосса, а уж потом решу, что с ним делать. Будь осторожен в Москве, Билли, Россия непредсказуемая страна. И вот что еще: во время трансляции футбольных матчей постарайся не выходить в город. Русские болельщики – гремучая смесь. Итак, Билли, когда ты приступишь к делу?

– Мои парни уже у дома Мирославских и проводили до работы сына Ивана Евгеньевича. Ничего подозрительного не отмечено. Они со мной на постоянной связи, и если что-то произойдет, я сразу же буду знать.

– Надеюсь, ничего опасного для них нет и они поймут меня. Хотя, если говорить откровенно, надежды на это мало. Правда, если бы удалось пообщаться с графиней, то вполне можно было бы рассчитывать и на помощь, она авантюристка, – улыбнулся генерал. – Но втягивать ее в эту игру опасно. Если бы она жила в Штатах, я бы мог… – Он замолчал.

– В чем дело, сэр? – спросил Билли.

– Работай, – ответил генерал, и телефон отключился.

– Да, – застенчиво проговорил крепкий молодой мужчина, – стыдно было. Особенно в школе – у всех деды воевали, а про своего я ничего не знал. Точнее, знал, что он был политруком, попал в плен и потом, кажется, изменил Родине. Точно никто ничего не говорил. Вроде был убит во время ликвидации группы японских диверсантов. А оказывается, он застрелился, чтобы его свои не взяли. Сейчас я меняю фамилию с Юрьева на Морозов. И сын мой Морозовым будет. А сын будет обязательно, – засмеялся он. – Жаль, родители не дожили. Мама умерла, когда мне двенадцать было, отец погиб в Чечне – их вертолет сбили, когда он туда с инспекцией летал. Я тоже там был.

– Давайте не будем о грустном! – Семенов поднял рюмку. – Главное – ты узнал правду и…

– Подождите, – улыбаясь, остановил его Морозов. – Я хотел бы Екатерину Александровну увидеть. Но раз ее нет, вам скажу. Помните, она говорила про какого-то ниндзю, который спас геологов, а потом…

– Знаем мы про него, – перебил его Иван Евгеньевич.

– Вы дальше не знаете, – улыбнулся Морозов. – Его взяли недалеко от лагеря геологов. Но он молодец, сопротивления не оказал, наоборот, стал благодарить за помощь. Сказал, мол, виноват, приехал в Россию и хотел посмотреть Колыму, но заблудился в сопках. В общем, покрутились мы, доказать ничего невозможно, и отправили его в Японию. Понимали, что это тот ниндзя, который киллера с помощниками сделал. А он перед посадкой в самолет подмигнул мне и говорит чисто по-русски: я выполнил свой обет воина и наполовину искупил вину своего отца перед русским графом, которого и свой народ не принял… Я ничего не понял. А вы?