– Пуккали. – Хейксвилл сплюнул под ноги. – Пуккали! – Ему никто не ответил – все уже знали, что, когда сержант чем-то особенно недоволен, от него лучше держаться подальше. – Ну да ладно, могло бы быть и хуже.

– Хуже? – не удержался рядовой Флэгерти.

Хейксвилла передернуло.

– У нас проблема, парни, – мрачно сообщил он. – Эта проблема – один шотландский полковник. Не желает, видите ли, соблюдать установленный порядок. Этого я не позволю. Не допущу! На кону, парни, честь полка. Да. Крутит-вертит, мнит себя самым хитрым. Но я-то вижу его насквозь. Вижу насквозь его гнилую шотландскую душонку. Шарпи, похоже, приплачивает ему. Не иначе. А что? Так оно и есть! Порча и гниль, парни, кругом порча и гниль. – Хейксвилл мигнул. Мозг его напряженно работал. – Завтра, парни, мы погоним этих чертовых лодырей туда, где убивают. И тогда у нас обязательно будет шанс. Ради чести полка мы должны воспользоваться шансом. Ради чести полка, да!

– Воспользоваться шансом? – спросил Лоури. – Как это?

– Шлепнуть мерзавца, дубина!

– Убить Шарпа?

– Вот наградил Господь помощничками, придурок на придурке. Не Шарпа! Он нам нужен в тихом местечке, где никто не помешает порезать его на ремни. Убрать надо полковника! Как только подстрелим мистера чертова Маккандлесса, так и Шарпи, считай, уже наш.

– Полковника нельзя убивать! – возразил Кендрик, повергнутый в ужас одной лишь мыслью о том, что придется поднять руку на офицера.

– Ты, рядовой Кендрик, – процедил сквозь зубы Хейксвилл и с силой ткнул в бок солдату дулом мушкета. – Ты поднимешь мушкет... взведешь курок... – Он взвел курок, и все услышали сухой щелчок. – А потом выстрелишь. – Сержант спустил курок. Порох на полке вспыхнул и зашипел. Кендрик шарахнулся в сторону. Из замка вырвался дымок, но выстрела не последовало. Хейксвилл загоготал. – Поймал, а? Ты, небось, и штаны уже обмочил? Думал, я пущу тебе пулю в брюхо, а? Нет. Но ты завтра это сделаешь. Подстрелишь проклятого шотландца. Пустишь пулю в брюхо, или в башку, или куда еще – главное, чтоб он сдох. Завтра. – Все промолчали. Хейксвилл прошелся взглядом по нахмуренным лицам. Ухмыльнулся. – Каждому дополнительную долю, парни. Если сделаете. Каждому дополнительную долю. Хотите брать офицерских шлюх, когда вернетесь домой? Всего-то и надо, что пустить одну пулю куда следует. – Он хищно оскалился. – Завтра, парни, завтра.

Но в этот момент за рекой, там, куда отправился на разведку конный разъезд 19-го драгунского полка, все вдруг изменилось.

Уэлсли спешился, сбросил мундир и подошел к стоящему на треноге тазику. Командовавший в тот день пикетами подполковник Оррок воспользовался моментом, чтобы пожаловаться на приданные его скромному отряду две легкие пушки.

– Они за нами не поспевают, сэр. Постоянно отстают на триста, а то и четыреста ярдов. На четыреста ярдов!

– Я ведь просил вас, Оррок, идти рысью, – сказал генерал, вытирая насухо лицо и проклиная привязавшегося зануду.

– А если бы на нас напали! – запротестовал подполковник.

Генерал вздохнул, понимая, что Оррока нужно как-то успокоить.

– Кто ими командует?

– Барлоу, сэр.

– Хорошо, я с ним поговорю, – пообещал Уэлсли, поворачиваясь к промелькнувшему между палатками дозору 19-го драгунского полка. Драгунам было приказано провести разведку на другом берегу Путны, и их скорое возвращение озадачило генерала. Присмотревшись, он увидел, что разведчики сопровождают группу индийских торговцев, бхинджари. – Извините, Оррок, – бросил Уэлсли, набрасывая мундир.

– Так вы поговорите с Барлоу, сэр? – спросил подполковник.

– Я ведь уже сказал, не так ли? – отозвался генерал, направляясь к всадникам.

Командир дозора, капитан, легко спешившись, кивком указал на одного из бхинджари, очевидно старшего.

– Наткнулись на них в полумиле к северу от реки, сэр. У них восемнадцать повозок с зерном. Утверждают, что противника в Боркардане уже нет. Зерно они собираются продать в Ассайе.

– В Ассайе? – Генерал нахмурился – название ничего ему не говорило.

– Деревушка, сэр, в четырех или пяти милях отсюда. Утверждают, что войско там.

– В четырех или пяти милях? – удивленно переспросил генерал. – Вы уверены?

Капитан пожал плечами.

– Они так говорят, сэр. – Он повернулся к торговцам, безмятежно стоявшим в окружении кавалеристов.

Господи, подумал Уэлсли. Неужели враг так близко? Неужели его обманули? Противник сыграл на опережение и теперь в любую минуту мог ударить с севера по практически беззащитному британскому лагерю. И Стивенсону уже никак не успеть. Шотландцы распевают свои гимны, а неприятель всего в четырех милях! Генерал резко обернулся.

– Баркли! Кэмпбелл! Лошадей! Живо!

Внезапная суета у генеральской палатки не осталась незамеченной – по лагерю мгновенно разлетелись слухи. Тревога усилилась, когда вслед за командующим и его двумя адъютантами к реке устремился весь 19-й драгунский и 4-й полк индийской кавалерии. Полковник Маккандлесс возвращался в расположение 74-го батальона вместе с Шарпом, но, заметив промчавшихся всадников, повернул к привязанному у дерева Эолу.

– Быстрее, Шарп!

– Куда, сэр?

– Сейчас узнаем. Севаджи!

– Мы готовы.

Отряд полковника оставил лагерь через пять минут после генерала. Впереди еще висела в воздухе поднятая кавалерией пыль. Маккандлесс дал коню шпоры. Они мчались между крохотными полями, прорезанными глубокими сухими оврагами и отгороженными друг от друга колючими изгородями. Через некоторое время генерал со всей кавалерией свернул на скошенное поле, но полковник не стал следовать его примеру.

– Нет смысла гонять понапрасну лошадей, – объяснил он, хотя скорее дело было не в заботе о животных, а в желании первым добраться до реки и выяснить, в чем причина внезапной суматохи.

Два кавалерийских полка уходили все дальше на восток, но никаких признаков неприятеля пока не обнаружилось.

Ускакавшие вперед Севаджи и его люди поднялись на гребень холма, остановились и круто повернули назад. Шарп напрягся, ожидая, что вот сейчас из-за холма вылетит орда маратхских всадников, но горизонт оставался пустым. Индийцы же, спустившись, остановились у подножия гряды и спешились.

– Не надо, полковник, чтобы вас увидели, – сухо сказал Севаджи, когда Маккандлесс остановился рядом.

– Увидели? Кто?

– Взгляните сами. Только лучше сойдите с коня.

Спешившись, Маккандлесс и Шарп поднялись по склону к зарослям кактусов и, притаившись за ними, осторожно выглянули. Сержант, никогда не видевший ничего подобного, замер от изумления.

Это была не армия, а настоящая орда, целый народ, снявшийся с обжитого места и перекочевавший сюда, на пустынное плоскогорье. Десятки тысяч людей, бесчисленные ряды палаток растянулись на несколько миль. Мужчины и женщины, дети и пушки, верблюды и быки, палатки и ракетные батареи – казалось, этому нет конца.

– Вот дьявол! – вырвалось у Шарпа.

– Сержант!

– Извините, сэр.

Впрочем, извинением Шарпу служило уже то, что подобной армии не доводилось видеть и полковнику. Ближайшие люди находились не более чем в полумиле от холмистой гряды, за мутной, неопределенного цвета рекой, катившей свои воды между крутыми глинистыми берегами. На ближнем из них раскинулась деревушка, на дальнем, в сотне ярдов от воды, вытянулась цепь артиллерийских орудий, крупных и мелких и раскрашенных в разные цвета. Именно их видел Шарп в лагере Полмана. За пушками располагалась пехота, а за пехотой бесчисленная, теряющаяся к востоку из виду кавалерия. Еще дальше начинался лагерь. Острые глаза Шарпа рассмотрели вдалеке занятую пехотой деревушку. Кое-где мелькали яркие пятна знамен.

– Сколько ж их здесь?

– По меньшей мере тысяч сто, – неуверенно предположил Маккандлесс.

– Никак не меньше, – согласился Севаджи. – Но большинство пришли сюда за добычей, а не воевать. – Индиец приник к длинной подзорной трубе. – А от кавалерии в сражении толку мало.