Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Садись. Гость дорогой, в ногах правды нет. Чаёвничать будем.

– Это мы запросто, – согласился он, присаживаясь к аппетитно накрытому столу.

Мёд, варенье трёх или четырёх сортов, масло, свежие даже на вид румяные баранки с маком – лепота. Какое-то время они со вкусом пили янтарный, пахнущий дымком чай. Поставив на стол чашку, она утомлённо вздохнула, вышитым рушником отёрла покрытый мелкими бисеринками пота лобик и степенно произнесла:

– Ну, спрашивай, витязь, о чём хотел.

Акела задумался.

– Почему ты меня ждала, если я сам не знал – куда иду?

И спохватился: «Дурак, нашёл о чём ребёнка пытать!» Но ребёнок и не думал смущаться.

– Да мы давно знаем, что вы придёте. Тебе не о том спрашивать надо.

– А о чём?

– Ох, какие же вы, люди, недогадливые. Тебе меня про меч-кладенец пытать надобно, а ты всё про пустое говоришь.

– Ну, расскажи мне про меч-кладенец, – послушно сказал Акела и тут до него дошло. – Постой, постой, мы – люди, а ты-то кто?

– Кто я? – развеселилась девчонка, привстала из-за стола, развела над головой руки со скрюченными пальцами и сказала «страшным» голосом: – А я – Баба-Яга! Вот сейчас, как пообедаю тобой! Страшно?

– Ужасно, – с чувством сказал он и положил на блюдце надкусанную баранку. – Вот, только сейчас уже не обед, а скорее ужин. А много на ночь есть вредно – я же, вон какой большой и… баранки всё-таки вкуснее.

Девчушка рассмеялась, словно хрустальный колокольчик с серебряным язычком позвонил.

– Какой же ты смешной! Так уж и быть, не буду тебя есть,.

– А в сказках, если Баба-Яга добра молодца сразу не съест, то она его накормит, напоит и расскажет – где меч заветный искать.

– Я тебя уже накормила и напоила, сыт ли, гость дорогой? – сказала она уже абсолютно серьёзно.

– Сыт, спасибо, славница.

Девочка важно кивнула.

– Ну, вот,… а где меч заветный – я сама не знаю.

– Вот те раз! – огорчился он. – А я так на тебя рассчитывал.

– Запомни самое главное – его нужно найти. Обязательно, слышишь? Без него никак нельзя. Понимаешь?

– Понимаю, – в тон ей ответил Акела. – Ну, что ж, ничего не поделаешь, придётся самому искать.

– Ну, гость дорогой, делу – время, потехе – час. Идти тебе надо. Слышишь, зовут тебя?

– Кто зовёт? – не понял гость.

– Борисыч! – услышал он Васькин голос. – Борисыч! Проснись! Да проснись же ты, … твою мать!!!

Сбросив руку Дроздова, он сел на кровати и тряхнул головой, освобождаясь от остатков сна. В это время в дверях появились Славка с Андреем. – они спали один в сенцах, другой в малой комнате.

– Ты чего орешь, как потерпевший?! Время пять утра! – заспанный Славка был спросонья зол не на шутку. – Выспаться не дашь! Чертей гоняешь, что ли?!

Видно было, что Соловей был до глубины души оскорблен его словами.

– Да вы во двор выйдите! А там я посмотрю – кого вы гонять начнете. Умники, блин!

Друзья переглянулись – таким голосом не врут и не разыгрывают. Все молча вышли во двор и замерли. А что можно было сказать? Перед их глазами стояла стена леса, которого вчера не было. Да, в принципе, и не могло, и не должно было быть. Но он был и, к тому же, совершенно наяву. Там, где заканчивалась до боли знакомая грядка с тыквами, вместо просторных травяных полей стояли вековые стволы сосен и кедров. В точности, как во сне. Значит, сон в руку, будь он трижды неладен!

Вокруг, на расстоянии от двухсот-трехсот метров до полутора-двух километров, Леоновку огораживала всё та же стена огромных деревьев. Посередине этого безобразия, потеряв дар речи, стояли четыре представителя цивилизации людей начала третьего тысячелетия. Да и от самой деревни, что раньше тянулась на три километра, осталось немного, треть домов, не более, остальное как корова языком слизнула. М-да.

– Ну, ни хрена себе… – медленно произнес Андрей.

– Накаркали называется, на свою голову, – присвистнул Толстый.

– А кто начал? – тут же язвительно напомнил ему Васька.

– Предлагаю позавтракать, попить кофе и заодно подумать – что это за хренотень?

Все трое глянули на Борисыча с таким изумлением, словно он предложил, как минимум, отправиться в крестовый поход на сарацин. Переглянулись, приходя в себя, и молча пошли в дом.

…На растопленной, по случаю локального энергетического кризиса, печи парил носиком выуженный из закромов жены старый, алюминевый чайник. В кастрюле булькала, исходя аппетитным парком, молодая картошка, с огорода принесли, свежую зелень. Кофе, слава Богу, был растворимый, а мяса, колбасы и прочей снеди со вчерашнего дня осталось ещё достаточно.

– Ну, что скажете, господа? – первым нарушил молчание Андрей.

–Что мы в таких случаях говорим, ни одна самая отмороженная газета напечатать не решится. – усмехнулся Акела.

– Я серьезно спрашиваю, Борисыч.

– Давайте выпьем по сто грамм, а то голова у меня сейчас такие проблемы решать не способна. – бодро предложил Василек, блудливо кося глазом на холодильник.

– Когда врежешь стопарь, она у тебя вообще думать откажется. – безжалостно парировал Борисыч.

Но, открыл холодильник и достал не успевшую нагреться за ночь полуторалитровую бутылку «Жигулевского».

– А вот теперь, – сказал он, разлив пенный напиток и присев к столу сделал первый глоток. – Прошу вас. По вековой традиции начинает самый младший. Дерзай, Славик.

Клим смущенно пожал широченными плечами.

– Не, мужики, тут я пас. Как так может быть? Целый кусок деревни перенёсся куда-то к черту на кулички. Я такое только в кино видел. Ерунда какая-то…

– Василий Викторович? – Акела вопросительно глянул на Соловья.

– А хрен его знает, – откликнулся повеселевший Васька.

– Вот молодец. – засмеялся Борисыч. – Опохмелился и пофиг ему и время, и пространство. Наш человек! Ну, Андрей Васильевич, Ваша очередь, прошу.

– Как генерал Лебедь, царство ему небесное, все в двух словах сказал – «Фантастика. А для прочих выводов информации пока недостаточно».

– Согласен. – лаконично подытожил Акела. – Значит, мы заканчиваем завтрак и идем на разведку. Правильно я Вас понял, господа?

…Пока укладывали продукты в рюкзак и сумку с наплечным ремнем, Соловей незаметно куда-то пропал. Возник он через минут пять-семь, «дыша духами и туманами». Уселся на табуретку и, поставив на колени сумку, посоловевшими глазами благосклонно наблюдал за сборами. Никто на это не прореагировал – давно надоело.

– Ну, что, тронулись? – Толстый поправил рюкзак за спиной. – Но если ты, Соловей, сдохнешь, имей в виду – никто тебя на загорбке не потащит.

– Стоп, мужики, – Борисыч озабоченно потер лоб. – Дом Савельевны, по-моему, тоже попал в эту временную зону. Давайте-ка я быстро сбегаю, проверю, нехорошо бабку одну бросать, она же рехнется с перепугу.

– Это, которая у вас здесь в старейшинах?– сообразил Толстый, более других наслышанный о местных нравах. – Давай, старики тоже много чего знают. Может она в курсе?

Хлопнув калиткой, Акела быстрым пошел по знакомой улице. Повсюду видны следы ночной катавасии. Валялись обломанные ветви, оборванные провода, а сломанный старый тополь перегораживал дорогу. У сваленного забора прибитые ветром смятые вёдра и какие-то банки, а вот здесь завалило сарай. Через пару минут на фоне «сказочной тайги» показались два вросших в землю бетонных кольца и небольшой домик с темно-зеленой сосёнкой в палисаднике – по ним он всегда узнавал домик Галины Савельевны среди всех прочих, когда шагал верхней дорогой от станции домой.

Она встретила его во дворе. Голова старухи привычно подвязана платочком, тёмная юбка и тёплая кофта, в руке ведро с водой – скотину, видать, поила. Полное румяное лицо выглядело растерянным.

– Юра, что это еще за выкрутасы? Выхожу утром корову подоить, а тут такое, что на уши не натянешь! Что приключилось-то нонче? И куда деревня-то наша провалилась, прости, Господи?…

4
{"b":"150042","o":1}