Я кивнул.

— Ну что ж, я действительно разлюбил ее за эти последние дни.

— Ты спал с ней?

— Нет.

Анжела грустно смотрела на меня.

— Но ты должен был хотя бы предложить, ведь так? Как истинный джентльмен?

— Должен был, но не предложил.

— Я рада. — Она наклонилась и поцеловала меня. — А может, теперь ты полюбишь меня?

— Может быть.

— Только «может быть»?

Я вернул ей поцелуй.

— Обязательно...

— Глупыш! — Анжела положила голову мне на грудь, и я чувствовал жар от ее сигареты, когда она затягивалась. — Ты летал в Америку, чтобы с ней переспать?

— Нет... Да... Ей нужно было поговорить со мной, а я хотел с ней переспать.

— Ты сам платил за билет?

— Нет.

Анжела засмеялась:

— А если бы платил ты, была бы неувязочка. Она хотела поговорить с тобой о Сен-Пьере?

— Да.

Вдруг я подумал: может, все это подстроено, чтобы расколоть меня? Анжела инстинктивно почувствовала мои подозрения и посмотрела мне в глаза.

— Я никому не рассказывала, где ты был, Ник.

— А почему?

— Потому что хочу закончить фильм. — Она затянулась. — Они собираются саботировать участие «Уайлдтрека»?

Я молчал, и Анжела отстранилась от меня.

— Ты встречался с Яссиром Кассули?

— Да.

— И как он?

— Внушительный, влиятельный, жутко богатый, одержим навязчивой идеей и, вполне вероятно, псих.

Улыбнувшись, Анжела перевернулась и уселась на кровати по-турецки. Поставила на простыню пепельницу и стряхнула туда длинный столбик пепла. У нее было потрясающее тело, как и у Мелиссы, очень гибкое и изящное, с бледной кожей. Если любовь — это только страсть, я потерян навсегда.

— Кассули всегда ненавидел Тони, — вдруг проговорила Анжела. — Ненавидел за то, что тот увел его дочь. Он считал, что Надежна связалась с человеком, стоящим ниже ее. Мне представляется, она вышла замуж от отчаяния. По крайней мере, Тони так говорит.

— Они была счастливы?

Анжела покачала головой.

— Не особенно, но и не скажешь, что уж совсем несчастливы. А Кассули ничего не мог поделать. Он часто навещал их, и ничто не могло быть достойно его обожаемой Надежны. Он заставил Тони купить этот дом и сделать здесь бассейн. Он постоянно крутился рядом и уговаривал ее вернуться домой.

— А почему она не возвращалась?

— Надежна всегда делала то, что хотела сама. — В голосе Анжелы послышалась неприязнь. — Ей нравилась роль английской королевы. Здесь она была богатой наследницей, вышедшей замуж за звезду шоу-бизнеса, а в Америке — просто еще одной богатой наследницей.

— Я слышал, у нее был мягкий характер, — заметил я как можно наивнее.

— Мягкий?! — почти что выплюнула Анжела. — Такой эгоистки не видывал свет! Мне всегда казалось, что Тони страшно ее боится, хоть он и отрицает это.

Я подумал, что Беннистера явно тянет к сильным женщинам.

— Она была хорошим моряком, — попытался я защитить погибшую.

— Но ведь это не рекомендация?

Я усмехнулся, слез с кровати и подошел к окну. Сначала я стеснялся своих шрамов, но Анжела только посмеялась над этим. И вот я стоял и смотрел на реку. Начинался прилив: скоро он затопит речную пойму и поднимет плавучие базы, пришвартованные на дальнем берегу.

— Надежна собиралась бросить мужа?

— Не знаю, — нахмурилась Анжела. — Тони об этом не распространялся, но сам он не хотел с ней расставаться. Я имею в виду, что развод нанес бы тяжелый удар по его карьере. Ведь его женитьба воспринималась как великий переворот, он как-то намекал на это. Он подозревал, что у нее есть любовник, только я не знаю кто. Тони очень злится, когда я завожу об этом разговор.

— А вообще он часто злится?

— Только на тех, кто, как ему кажется, может его запугать. Понимаешь, он живет в постоянном страхе.

Я прислонился спиной к подоконнику и любовался ее телом. Ее волосы свободно падали до поясницы. Вся постель, кроме нижней простыни, свалилась на ковер. Я решил, что самое время внести ясность еще в один вопрос.

— Ты знаешь, что говорят о смерти Надежны?

Анжела внимательно посмотрела на меня.

— Да, Ник, знаю.

— И что?

Она пожала плечами.

— Нет.

— Нет — значит невозможно? Нет — он этого не делал? Нет — ты не хочешь сказать?

Она уставилась на простыню.

— Мне кажется, у него не хватит духа убить кого-нибудь. Ведь убивать — это ужасно. И как можно так разозлиться, чтобы фактически не отвечать за себя?.. — Анжела снова передернула плечами. — Хотя если защищаешься... Ник, ты ведь должен это знать. Разве ты не специалист?

— О Боже, нет, конечно!

— А Фолкленды?

— Это не одно и то же. Хотя и там было нелегко. — Немного подумав, я добавил: — Самое ужасное — после, когда отчищаешься. Одно дело спустить курок, когда твой противник делает то же самое, и совсем другое — видеть его тело через несколько часов. Я помню одного, он был очень похож на моего друга детства, с которым мы играли в регби.

— Тебе было страшно? — спросила Анжела, и в ее вопросе мне почудился профессиональный интерес — она прикидывала, смогу ли я повторить это все во время съемок.

— Противно, — ответил я.

Почувствовав мою уклончивость, Анжела с вызовом на меня посмотрела:

— А ты мог бы хладнокровно убить кого-нибудь? Кого-нибудь, кого ты любил? Мог бы ты убить Мелиссу?

— О Господи, нет!

— А почему ты считаешь, что Тони мог?

— Не знаю, что и ответить. — Я помолчал. — А Мульдер мог?

— Ради Христа, Ник! — До сих пор она терпеливо отвечала на все вопросы, но сейчас моя дотошность стала ее раздражать, и в ней на мгновение проглянула прежняя Анжела. — Ты думаешь, Тони стал бы держать при себе Мульдера, если бы тот убил Надежну? Он держит его в качестве телохранителя. Тони знает, что Кас-сули угрожал ему помешать выиграть в Сен-Пьере. Почему, по-твоему, он не берет в команду чужаков?

— Это ты меня спрашиваешь?

Анжела загасила сигарету.

— Мы знаем, из какой конуры ты выбрался, Ник. Ты не человек Кассули, хотя он и пытался тебя приручить, ведь так? — с вызовом спросила она.

— Да, — откровенно ответил я. — Но у него не получилось. И прости меня, пожалуйста, за эти ужасные расспросы о Беннистере.

— Тони не убийца, — произнесла Анжела ровным голосом.

— Прости, — повторил я.

— И не заклинивайся на этом, — сказала она твердо и нетерпеливо продолжила: — Не дай Бог, желтая пресса начнет обсасывать его женитьбу. Представляешь, с какой грязью они его смешают, если вдруг подумают, что Тони мог убить Надежну?

Я не только мог себе это представить, а уже положил начало этому процессу своими переговорами с Мики. Но, несмотря на все мое желание быть правдивым с Анжелой, я не мог назвать ей имя Мики Хардинга.

Анжела опять потянулась за сигаретой.

— Ты слишком много куришь, — заметил я.

— Отвяжись, Ник, — это было сказано достаточно мягко — просто дружеское недовольство дружеской критикой.

— Можно дать тебе совет? — спросил я.

— Попробуй.

— Не пускай Беннистера в Сен-Пьер. Пусть он останется на берегу. Я не знаю, какие у Кассули планы, но они явно идут дальше, чем просто помешать Тони выиграть гонки.

Анжела посмотрела на меня долгим взглядом.

— Он хочет отомстить за смерть дочери?

— Думаю, что да, — согласился я, ломая голову, с чего это я проявляю такую заботу о человеке, который по всем статьям является моим соперником. Эх, доброе старое рыцарство!

— Мужская гордость. Старый мерин и молодой жеребец. — Анжела поднялась с кровати, подошла к окну и встала рядом. Наступали сумерки. Небо закрывали тяжелые облака. — Тони очень гордый. Он ни за что не откажется от гонок. Тем более, он уже на весь мир заявил, что собирается выиграть их. Он хочет стать героем телевидения и утереть нос французам. Черт побери, Ник, он мечтает о дворянском звании! На ТВ куча народу уже это звание имеет, вот и Тони рвется его получить. Он считает, что победа в Сен-Пьере ему в этом поможет.