– Наверное, вы нашли себе гуру? – предположила Алиса и тут же смутилась: не сочтет ли новая знакомая эти слова за насмешку?

– Гуру? – задумчиво переспросила Эльза. – Нет… Не могу сказать, что я стала его ученицей. Но знакомство с ним открыло мне глаза на многие вещи, о которых я раньше просто не задумывалась.

– О ком это вы?

– Шакки, Шакки из Ирокко… Вообще-то он импресарио: владелец бродячего театра и режиссер. Но его труппа, одновременно и его ученики, – своего рода маленькая секта… В хорошем смысле, – улыбнулась Эльза. – Он прирожденный властитель умов, человек знания… То есть фрог. Очень сильная и необычная личность… А ты любишь театр?

– Ну… Если честно, мне больше нравится кино, – дипломатично ответила Алиса. – Там меньше условностей…

– Заблуждение! – многозначительно подняла палец новая знакомая. – Синематограф – это самое бездушное из искусств! Театр, дорогая моя, – вот где истинная магия! Когда ты заставляешь зрителя поверить, что дощатый помост и тряпка с намалеванной картинкой – это настоящий мир… О-о, это чувство ни с чем несравнимо! Ну, а что привело в Амфитриту тебя?

– У меня сейчас каникулы… – Алиса замялась: как бы поделикатней сформулировать свое положение. К счастью, Эльза поняла ее по-своему.

– Ну что же, ты сделала отличный выбор! Кстати, как у тебя дела со свободным временем? – тут собеседница подалась вперед и заговорщицки прошептала: – Давно собиралась поглядеть на арлекинову рыбу! Между прочим, самый крупный хищник в этой части планеты. Не хочешь составить мне компанию?

Никаких возражений у Алисы не имелось, кроме того, ее совершенно покорило, что Эльза Нимитц ни разу за все время их знакомства не произнесла сакраментальной фразы «если разрешат твои родители».

– Я знаю иммигрантов, которые по прибытии сюда сжигали свои паспорта и начинали жизнь заново. Придумывали себе имена, даже биографии – и не имели больше никаких дел ни с посольством, ни с Метрополией. Второе рождение! Разве это не здорово – шанс начать все сначала, с чистого листа? – Эльза мечтательно вздохнула и улыбнулась. – Впрочем, тебе еще рано о таком думать. Вряд ли ты успела совершить в жизни много ошибок!

– В таком случае, пойдемте их совершать сейчас же! – предложила девочка.

Добираться до места пришлось часа полтора, сперва на рикше, потом на легкой и валкой лодчонке – любое неосторожное движение грозило ей зачерпнуть бортом. Подросток-фрог, стоя на корме, управлял своим плавсредством с бесшабашной непринужденностью. Доставив пассажирок к месту высадки, он перехватил поудобнее весло, выволок лодку из воды и, пятясь, перетащил ее в соседний канал. Эльза Нимитц и Алиса осторожно пробрались по узкой доске через заболоченный пустырь, то и дело отмахиваясь от настырных насекомых, и ступили на твердую почву. Этот квартал состоял сплошь из дощатых, приземистых, крытых соломой хибар – изящества центральных районов столицы здесь не было и в помине. Зелени, впрочем, хватало: вьющиеся по стенам и окнам растения, как и везде в Амфитрите, служили своеобразным занавесом, спасающим обитателей от жгучих лучей светила.

Арлекинова рыба обитала в большом круглом бассейне с проточной водой; даже здесь, в трущобах, она была кристально-чистой. Алиса вытянула шею, но так ничего и не смогла разглядеть: в прозрачной глубине лениво колыхались зеленые и бурые водоросли. У ограждения толпилась публика; в основном, конечно, фроги – но и людей тоже хватало. Маленький юркий букмекер в соломенной шляпе принимал ставки. Многие держали в руках пузатые глиняные кувшины, время от времени прикладываясь к ним. Среди толпы то и дело раздавались легкие щелчки: амфибии выстреливали языком, ловя на лету круживших над ними мошек.

– Для них это вроде бесплатной закуски к пиву, – пояснила Эльза, крепко держа Алису за локоть и бесцеремонно проталкиваясь к ограде. – Единственная привычка местных, с которой я так и не могу свыкнуться. Ну представь себе: беседуешь с какой-нибудь важной персоной, вдруг – шлеп! И он ловит муху возле самого твоего носа… А потом как ни в чем не бывало продолжает разговор.

Алиса хихикнула. Меж тем гомон толпы вдруг взлетел вверх: появился главный участник. Пожилой фрог, скособочившись, тащил огромное жестяное ведро. В нем, суетливо перебирая щупальцами и трепеща маленькими плавничками, кружили странные создания размером с футбольный мяч.

– Это что, осьминожки?!

– Нечто вроде. Головоногие, местная порода…

Пожилой фрог между тем достал здоровенную шумовку и нож. Подцепляя по очереди каждого моллюска, он делал маленький надрез на кончике одного из щупалец. Алиса заметила, что на коже у них черной несмываемой краской сделаны пометки.

– Это цифры, – пояснила Эльза. – Чтобы видно было, которого съедят первым. А надрезы – чтобы привлечь хищницу запахом крови: арлекинова рыба чует его сразу.

– Жестоко! – заметила девочка.

– Ну, это же не Метрополия с ее обществом защиты прав животных! Фроги азартны, знаешь ли: делать ставки – любимое развлечение местных…

Между тем вода в ведре приобрела лиловый оттенок от сочащейся крови моллюсков. Пожилой фрог подошел к низенькому бордюру и, крякнув от натуги, выплеснул «осьминожек» в бассейн. Зрители тотчас принялись вопить. Гвалт сделался просто оглушительным.

– Не успела сделать ставку! – с досадой проронила Эльза. – Ну ничего, следующая кормежка…

В этот миг водорослевый ковер словно взорвался. Фантастически уродливое и нелепое создание прямо-таки выстрелило из глубины бассейна. Хищница походила на морского черта: сплюснутое, будто у камбалы, тело, непропорционально огромная голова – и ряды острых полупрозрачных зубов в широченной пасти. Более всего поражала ее расцветка. Голова твари была такой же зеленовато-бурой, как водоросли, зато тело усеивали крупные пятна, складывающиеся в орнамент – черные, белесые и ярко-красные, словно разноцветные заплаты на костюме арлекина.

– Да она же огромная! Почти с меня! – ахнула Алиса.

– Ха, это еще молодая особь! Как ты думаешь, зачем вокруг бассейна дополнительное ограждение?

– Что, неужели…

– Ага. В прежние времена публика толпилась возле самого бортика, и частенько случалось, что рыба утаскивала на дно одного из зевак. К слову, фроги воспринимали это как должное: опасность быть съеденным добавляла особой пикантности развлечению.

– Ужас! – девочка передернула плечами.

– Наш монарх посчитал так же. Был даже издан специальный королевский указ, насчет сетки.

Служитель уже тащил новое ведро. Эльза, азартно встряхнув огненной шевелюрой, тут же ввинтилась в толпу, проталкиваясь к букмекеру. Алиса вдруг почувствовала дурноту. Воздух словно загустел – ароматы цветов и листвы, сырой, болотный запах фрогов, человеческий пот, спертый пивной дух смешались в отвратительный коктейль… Девочка стала проталкиваться назад.

– Ты куда? – удивленно обернулась Эльза, но толпа в тот же миг разъединила их: желающих занять место поближе к сетке хватало.

Алиса пришла в себя только на берегу канала. Яростное солнечное око затянули густые тучи. Подул свежий ветерок, и тошнота мало-помалу отступила. «Надеюсь, Эльза не очень обиделась, – подумала девочка, – похоже, эта кормежка – зрелище не для меня». Мимо по водной глади скользила лодка, и Алиса требовательно вскинула руку.

– Куда-куда? – квакнул лодочник, подгребая к берегу.

В этот момент Алиса сообразила, что не сможет объясниться – она не знала ни слова на языке фрогов. Возник было соблазн вернуться – но от одной только мысли о галдящей толпе ее передернуло.

– В центр! Посольство! Понимаешь? – лодочник склонил голову набок и вопросительно моргнул. Алиса перешагнула через борт и махнула рукой: – Туда!

…Ливень упал с небес неожиданно. До этой минуты она не предполагала, насколько яростной может оказаться здешняя стихия: казалось, кто-то обрушил на нее струю из пожарного брандспойта! Одежда вымокла в течение нескольких секунд; охнув, Алиса съежилась на банке и прикрыла голову руками – дождь хлестал с такой силой, что трудно сделалось дышать. Плечи и спина горели. Лодка стремительно наполнялась водой. Фрог что-то неразборчиво квакнул и направил потяжелевшее судно к берегу – надо сказать, вовремя. Очутившись на мелководье, Алиса выпрыгнула из лодки, вскарабкалась на пологий берег и заметалась в поисках хоть какого-нибудь укрытия. Увы – поблизости не было ни моста, ни навеса, словом, спрятаться негде – разве что… Она бросилась в переулок, разбрасывая фонтаны брызг, и взбежала на крыльцо ближайшего дома – оттуда, едва различимая за шумом ливня, доносилась музыка. Дверь была приотворена; несмело толкнув ее, девочка шагнула в дом.