Наложив на кухонную дверь запор изнутри, а комнатную подперев толстым поленом, они отправились в ночное путешествие.

На нужное место зашли со стороны реки, миновали сломанную решётку, берлогу Гиса и углубились в самые недра подземелья. Оно было не просто большим — огромным.

Факел давал неровное пламя, поэтому Марк предпочёл масляный светильник Илсы.

Он шёл, держа зажженный светильник в руке, и осматривал коридоры, гадая, вынесли ли Артефакт этим путём, или он был такой большой, что именно похитители высадили окна в зале с изображением пророка.

Спутники развлекали себя сами. Росомаха кривлялся, превращаясь то в зверя, то в человека. Птека шёл осторожно, стараясь не цокать коготками, пугливо втягивая голову в плечи.

Вскоре росомахе надоело плестись со скоростью Птеки и он умчался вперёд, затерявшись где-то в темноте.

— Я устал, — нарушил подземную тишину Птека. — Давайте сделаем привал.

— К чему привалимся? — поинтересовался кисло Марк. — Предлагаю хоть до какой-нибудь каморки добраться.

— Понимаешь, у меня такое чувство, что мы здесь не одни, — признался Птека. — Я боюсь и есть хочу.

— И правильно делаешь, что боишься, — сипло подтвердил чей-то голос. — Здесь я.

— Кто именно "ты"? — поднял светильник повыше Марк. И добавил. — Можешь не отвечать. Вижу. Чего надо?

В каменном отнорке съёжился грязный ком шерсти. Бывший когда-то предводителем крысок. Его облик застыл на границе между человеком и зверьком, причём у каждого облика были позаимствованы отнюдь не лучшие черты. И он странным образом походил на безумного лиса.

— Ничего не надо, — надменно сказал крыс, почёсываясь. — Я здесь живу отныне и до скончания времени.

— Сумасшедший! — ахнул Птека.

Марк тоже так думал.

— Ты зашёл в мои владения, шестой человек. И должен заплатить за проход. Отдашь спутника — я его съем, — провозгласил крыс.

— А если не отдам? — стало любопытно Марку.

— Тогда я съем вас обоих, — оскалился безумец.

— Логично, — не стал спорить Марк. — Но беда в том, что это — мои владения. А не твои. И за право жить здесь ты должен платить мне. Дань. Не будешь платить — я съем тебя.

Старый крыс задумался.

Потекли мгновения. Светильник подрагивал в руке Марка, хотя страха не было. Чёрные тени метались по стенам. Птека переминался с ноги на ногу. Он устал держать мешок с едой, опустил его на пол.

— Мы ошиблись, — махнул костлявой лапой крыс. — Не надо было убивать выдр. Надо было убить ласок. Здесь хорошо. Я есть хочу.

— Знаю, — подтвердил Марк. — Будешь моим данником?

Он был спокоен и деловит.

Крыс облизнул грязный кривой коготь.

— Какая дань тебе нужна?

— Слова. Еды я тебе дам.

— Вы двое. Это много еды. Но сил мало. Ты дашь поесть, придут силы. Убью вас. Много еды, — забубнил крыс, разглядывая пальцы с когтями. — Хорошо, — поднял он голову. — Бери дань.

Марк и глазом не моргнул.

Он отступил в широкий коридор, поставил светильник на пол.

— Теперь я верю, что наступило самое время для привала. Присаживайтесь, гости дорогие.

Птека понял его слова буквально, оброс длинной меховой жилеткой и сел на каменный пол. Мех надёжно защитил его седалище и спину.

Крыс, сгорбившись, подобрался к светильнику, уставился на огонь.

— Светло, да…

Марк раскрыл птекин мешок, достал припасы, нарезал мясо, разломал лепёшку. Пончики решил пока не доставать. Держа нож в правой руке, левой роздал хлеб и мясо.

Крыс схватил еду жадно, проглотил, не жуя.

— Каких слов ты ждёшь, шестой человек?

— Кто украл Артефакт, конечно же, — ухмыльнулся криво Марк.

— Я не знаю.

— Знаю, что не знаешь. Но если бы ты его украл, предположим, я говорю, если бы ты его украл — зачем бы ты это сделал?

Крыс задумался, заскрёб когтями по полу.

— Чтобы быть самым сильным. Сильнее звеРрей. Сильнее звеРрюг. Чтобы они просили вернуть его. Или беречь.

— Опять тупик, — вздохнул Марк. — Адресат, к которому нужно идти на поклон, по-прежнему неизвестен. Значит, он не жаждал поклонения и просьб о бережливости. Где остальные крыски?

Крыс заскулил. Жалобно и злобно.

— Прогнали, — признался он. — Убью. Вас съем — и убью. Всех. Дай еды.

Марк неторопливо отрезал мяса.

— Ешь, болезный. В вашем доме было изображение пророка? Картина там, мозаика или что-нибудь такое?

Крыс пожал плечами.

— В "Весёлой крыске" есть. В зале для почётных гостей.

— Такой старый трактир? — удивился Марк.

— А как же! — обрадовался крыс. — Ещё до ЗвеРры, в людском городе здесь трактир был. На тракте, которой через город шёл до моста и дальше. "Весёлая крыска" — самое людное место. Пророк свидетель — всех пускали.

Ему было приятно вспоминать прошлое, изменился голос, лицо стало более мягким.

— Не всех! — возмутился Птека. — Тоже мне, широкие души! А землеройки?

— Пускали, не ври.

— А кислые мыши?

— Пускали! — возмутился крыс. — В первый и четвёртый день недели! И вино у нас всегда было хорошим.

— Угу-угу. И не разбавляли никогда, — подтвердил Птека.

Крыс зашипел. Оскалился.

— Это вы залезли ко мне на мельницу? — громко спросил Марк, чтобы прекратить их спор.

— На мельницу? — удивился крыс, забыв про Птеку. — Зачем?

— Это я хотел бы знать, зачем.

— Не мы, — замотал головой крыс. — Мы не стали… Думали, тебя и так медведь съест, — добавил он, обсасывая кость. — Без нашего вмешательства. Мельница — проклятое место.

— Не больше, чем Олений Двор, Могильники и прочее, — рассеянно отпарировал Марк.

Его отвлёкла темнота в коридоре, которая, похоже, жила своей жизнью…

Зачарованный трепетным светом лампады крыс даже и не понял, что жизнь его завершилась.

И завершилась неплохо: он был сыт и не одинок.

Росомаха вернулся обратно. И убил предводителя крысок.

Глядя на холодеющее тело, Марк подумал, что в сущности, крыс умер давным-давно. Именно тогда, когда охваченный страхом организовал убийство выдр. Обезумевшая ЗвеРра сама себе выгрызает внутренности, а он, Марк, как блоха скачет по её вздыбившейся шкуре, не в силах найти волшебную иглу, переломи которую — и всё пойдёт как надо…

Птека осторожно поднял лампу, потрогал Марка за плечо.

— Пойдём дальше, да?

— Пойдём, — потряс головой, избавляясь от наваждений, Марк. — Графч, дорогой, надеюсь, ты его есть не собираешься?

— Не-е, — с негодованием отверг эту мысль росомаха. — Старый. Жёсткий. Вонючий. У меня ещё рысь лежит. Мягонькая.

— Тогда нужно отнести его с прохода. Негоже запинаться о тело.

— Надо наружу, — предложил Птека. — А то гнить начнёт, пахнуть будет.

— И кто понесёт? — поинтересовался Марк. — Здесь холодно, температура ровная. Как в Волчьих Могильниках. Я думаю, ничего страшного не случится, если положим его где-нибудь в уголке. А Гиса, кстати, куда дели?

— Лисы его похоронили с почестями. Всё ж таки свой. И начинал хорошо… — объяснил Птека.

— Угу. Хороший мальчик из приличной семьи. Точнее плохой мальчик из приличной семьи. Ты отдохнул? Привал получился длиннее, чем я рассчитывал.

— Отдохнул, как же, — забурчал Птека. — Чуть не облез от страха. Если так дальше пойдёт, шуба клочкастая станет, буду мёрзнуть.

Росомаха вызвался "припрятать" тело крыса, перекинулся в человека и исчез в темноте.

— А вот интересно, — Марк задумчиво протирал лезвие ножа, который не понадобился. — Способности горожан обрастать по заказу хоть шубой, хоть валенками — это магия или оборотничество?

— Это от холода, — объяснил ему Птека.

— Я понимаю. Но как ты это делаешь?

Птека задумался. Пожал плечами.

— Никак. Само. Хочу — и появляется.

— Вся штука в этом и состоит, — вздохнул Марк. — Поскольку ты понятия не имеешь, как это получается, то и не можешь передать это, научить другого. Точно так же с языками. Умом-то я понимаю, что общаться мы с тобой никак не должны, невозможно это. Ну ладно, телепатия и всё такое. Но письменность? А я легко читаю каракули Гиса, как свои собственные. И Гэндальфа с Кутузовым обсуждаю с тобой. Бред. Или колдовство. Но при этом я вас никогда не пойму.