Тени, облитые лунным светом, волшебно приблизились.

Крыски, которые днём целеустремленно гоняли Марка и Птеку по городу, сейчас — ночной порой — дружно топали в лес на той стороне. С туго набитыми заплечными мешками.

В лес, куда звеРрикам путь заказан.

Где пульсирует живое кольцо Безумия ЗвеРры, оцепляющее город.

"Но зачем?" — удивился Марк. — "Какого чёрта, чёрт меня подери?!"

Крыски прошли по мосту и растворились в ночи.

Марк с трубой наперевес просидел на чердаке до утра, но больше загадок ночь не преподнесла.

После полуночи мимо мельницы прошла на мягких лапах рысь. Потом в окрестностях покрутилась пара фигурок с нечеловеческой пластикой, не опознанных Марком — и отправилась восвояси.

Наверное, прилив смертельной любви к человеку у звеРрюг пошёл на убыль вместе с луной, а может они побоялись связываться с оторвами-лисицами, но Марку показалось, что охранной грамотой мельницы стал запах росомахи, так ужаснувший чувствительную Дису.

День

Лисички утром исчезли раньше, чем Марк проснулся, — как рассвело, он, запахнувшись поплотнее в плащ, прикорнул на чердаке около трубы и сквозь сон слышал их щебетанье.

Марк дождался возвращения крысок из леса незадолго до рассвета. Если учесть, что по ночному городу даже зубры ходить боялись, поведение крысок было — из ряда вон. Получалось, что помимо оскорбительного начихания на Последнюю Надежду, этим звеРрикам и звеРрюги нипочём. И кто тогда в городе самый-самый?

Подался с утра на вольные хлеба и росомаха. Он поднялся на чердак и объявил Марку:

— Есть хочу! Пойду?

— Иди, — разрешил, не просыпаясь, Марк. — На ту сторону. Возвращайся вечером.

— Вечером, — подтвердил росомаха.

Сам Марк встал к полудню, не спеша, спустился к реке, умылся, полюбовался водопадом и крутящимся колесом.

А когда вернулся, — принялся оглядывать свою штаб-квартиру. Поправил карту на стене, перевесил на более эффектное место рукоделие рыжей лисички. Дохлая мышь смотрелась изумительно, Марк ещё раз подивился мастерству вышивальщицы. Подумав, он разместил рядом с вышивкой астролябию. Получилось стильно.

Голод давал себя знать, — и Марку пришло в голову посетить именно ту забегаловку, где они с Птекой завтракали. Посмотреть на крысок: не посмеют же они напасть на него среди бела дня.

Марк подхватил рюкзачок и подался в город.

Появившись в "Весёлой крыске", он занял лучший столик и злорадно наслаждался наступившим замешательством.

— Чего изволите? — подобострастно спросил его кабатчик.

— Завтракать, милейший, — холодно сообщил Марк, оставив без внимания, что обычные горожане сейчас, вообще-то, обедают.

— Сию минуту… — забормотал, отступая к стойке, крыс.

И достал толстую палку.

Нельзя сказать, что Марк не был готов к чему-то подобному, но всё же не такого завтрака он ожидал.

Марк вскочил, — но кабатчик смотрел за него, в направление входной двери. Марку хотелось обернуться, но он опасался схлопотать палкой по шее, поэтому предпочёл отступить под защиту ближайшей стены.

Крыс неприятно свистнул, призывая на помощь. Свист захлебнулся: в воздухе пронеслось яйцо, хлопнулось о лоб трактирщика и растеклось по физиономии самым неприятным для владельца её, физиономии, образом.

Зрелище не радовало ни глаза, ни носа.

— Получил?! — прозвучал воинственный клич Птеки, гордо подбоченившегося на пороге трактира.

Птека был не один, а со товарищи. Град тухлых яиц обрушился на крысок, прибежавших на свист трактирщика.

— Не завтракай у них, Марк! — рявкнул басом Птека (не хуже главы зубров). — Ещё, чего доброго, крысиного яда нальют вместо вина!

— И тебе доброе утро, мой воинственный друг! — согласился Марк, закидывая рюкзак за спину. — Пошли тогда к вам грибы есть.

Он оглядел заляпанный трактир и патетически добавил:

— О поле, поле, кто тебя усеял тухлыми желтками?

Птековы домочадцы издали воинственный клич и, грозно топая, покинули "Весёлую крыску".

Солнце приятно грело спину. ЗвеРрики шли гурьбой и хвастались друг другу насчёт того, кто был точнее в яйцеметании.

— И где же вы взяли столь убойное оружие? — заинтересовался Марк.

— Дома, — сообщил Птека. — Утром кладовую чистили. Целая корзина яиц протухла, выкинуть хотели, а Фтека говорит, чего зря выкидывать, давайте лучше в крысок выкинем. Ну мы и пошли. А тут ты сидишь. Где твоё новое жильё?

— На заброшенной мельнице звездочёта.

— Там же проклятое место! — ужаснулся Птека.

— Значит, оно мне вдвойне подходит, — грустно усмехнулся Марк. — Проклятое место в проклятом городе для проклятого человека.

— С чего это ты проклятый? — возмутился Птека.

— Хочешь сказать, что я баловень судьбы? — фыркнул Марк. — Тогда что я здесь делаю?

— Конечно баловень! — не моргнув глазом, заявил Птека. — По сравнению с предыдущими пятью.

— Угу. "Возьмите лучших из лучших. Лучшие из лучших зализывают раны. Тогда возьмите лучших их худших", — пробурчал Марк. — При такой арифметике, да. Сдается мне, пора волкам визит нанести. Только после завтрака, э-э-э, пардон, обеда. Судя по записи в тетрадке, лис думал, что Артефакт могли волки попереть. По его словами получается, что проблема смены хранителей назрела давно. И отнюдь не мирно. Вроде как и лисы присматривались… А ты в курсе, что крыски не только спасителя звеРры по ЗвеРре гоняют, но и ночами шастают на ту сторону реки?

— Они уже обезумели?! — ахнул Птека. — Крысок-то меньше стало…

— Что ты сказал? — насторожился Марк. — Меньше?

— Да. Я это понял, когда в каморку под лестницей к ним попал.

— Волки отменяются. Точнее, откладываются. Возвращаемся на мельницу. Это дело нельзя пускать на самотёк. Сдаётся мне, Птека, мы с тобой легко отделались, вот уж точно, баловни судьбы…

На мельнице было тихо и пусто. И солнечно.

Птека по-хозяйски отправился осматривать строения. И начал, конечно же, с кухни, как Марк и думал.

А сам Марк стоял у южного окна и разглядывал мост. План его был прост: пока светло — разобраться с тетрадью, благо нечитанных записей там осталось всего-ничего. А когда стемнеет, наблюдать за мостом и как только крыски перейдут реку (в этом он не сомневался), пойти вслед за ними.

Неожиданно — во всяком случае для Марка — у подножия лестницы раздались крики. Он переместился к западному окну и глянул: внизу радостно бесновались Птековы родичи, приволокшие три тележки, нагруженные многочисленным скарбом.

— Птека?!! — завопил в ужасе Марк. — Они тоже будут здесь жить?!!

Взъерошенная голова Птеки показалась над полом. Он, не спеша, выбрался, отряхнулся и подошёл к окну. И довольно мурлыкнул:

— О, вещи приехали.

— Вещи?! Какие к чертям собачим вещи?!

— Для жизни, — объяснил Птека.

— Мне здесь жизни — по любому — и месяца не набежит! — забушевал Марк. — Если вообще не съедят в ближайшую ночь.

— И что теперь, не жить?! — заворчал в ответ Птека. — Если в "Весёлой крыске" каждый день питаться, никаких доходов даже на месяц не хватит. Никому. А тазик для умывания, с кувшином? А тюфяки? А подушки? А шторки? А кастрюли-сковородки? А припасы на первое время?! Если всё это справить заново — вообще разоришься! А зачем, когда есть уже?

— Ну ладно, ладно… — сбавил напор Марк. — Одно то, что новых жильцов хотя бы не будет, — радует несказанно.

И Марк, не желая больше участвовать в хозяйственной дискуссии, сбежал, то есть организованно отступил на чердак по совершенно неотложному делу. Поднялся на смотровую площадку, и оттуда стал рассматривать Волчьи Башни.

Волчьи Башни выделялись среди городских строений. Во-первых, как всякие другие башни неизбежно торчат над обычными крышами. Во-вторых, их было тринадцать, две окружности, большая и малая, по шесть башен и одна башня центральная. Волчья Пасть.